Нянька для Радуги (СИ) - Зинина Татьяна. Страница 101

А вот Лёва, напротив, даже не пытался скрыть от кого-то насколько ему плохо. Первую неделю после отъезда Маши он ещё старался делать вид, что всё в порядке. Упорно убеждал сам себя, что она вернётся. Одумается и позвонит ему. Но телефон продолжал молчать.

Сам он больше ей не звонил. После двух сотен безуспешных попыток, всё же понял, насколько это бессмысленно. Но по прошествии семи дней, когда нервы начали сдавать, он всё же набрал Максима, да только тот уже сменил номер.

Это стало крахом его иллюзий. Лишь теперь Лёва окончательно осознал, что Маша не вернётся. Что она сбежала от него… вместе с их будущим малышом.

В тот вечер он первый раз напился. Просто закрылся в своей квартире и накачивался алкоголем, пока благополучно ни отключился. Он надеялся, что хотя бы пьяный угар поможет избавиться от этой душевной пустоты. И ему действительно стало легче… на час или два. А потом всё вернулось с новой силой.

Теперь Лёва не понимал, как он вообще мог думать о том, чтобы самому отказаться от Маши! Ведь когда его желание исполнилось, оказалось, что жить без неё он не может. Нет, просто существовать (есть, пить, работать) у него ещё как-то получалось, но он больше не улыбался. Лишь скалился иногда, да и то нечасто. У него будто отключили ту часть мозга, которая отвечала за эмоции, превратив яркого молодого мужчину в бездушного робота.

Его основным состоянием стало полное равнодушие. Через месяц он без лишних эмоций положил на стол отца заявление на увольнение, полностью проигнорировав любые причитания. В начале ноября закончил оформлять документы для открытия агентства, снял офис, набрал персонал и, наконец, воплотил свою мечту в жизнь.

В полную силу фирма заработала только в феврале, когда были достигнуты договорённости с местными властями, заключены договора с типографиями, наработана внушительная клиентская база.

Лёва в буквальном смысле жил на работе. Ночевал на диване в своём кабинете, ел в ближайшем кафе. Он самостоятельно разрабатывал рекламные стратегии для большинства клиентов. И благодаря его несомненному таланту дела агентства быстро пошли в гору. Заказов становилось всё больше. Пропорционально им росли и доходы. Стали появляться действительно крупные и интересные проекты. И казалось… вот оно счастье. Ведь именно к этому он так долго стремился. Желал… загадывал…

И лишь оставаясь с собой один на один в холодной пустой квартире, Лёва мог признаться хотя бы самому себе, что счастьем здесь и не пахнет.

Он думал о Маше постоянно. Не было ни единого дня, который бы прошёл для него без воспоминаний о любимой девушке. Жаль, что осознание собственных чувств, пришло к нему слишком поздно. Теперь же он даже не пытался задушить их в себе. Просто затолкал поглубже, как и все остальные эмоции, и продолжил жить, притворяясь бездушным роботом.

Мира, которая теперь помимо учёбы ещё и трудилась в Лёвиной фирме, называла его состояние «эмоциональным вакуумом», а самого парня дразнила Дартом Вейдером. В ответ он холодно звал её Мирославой Васильевной, просил сосредоточиться на работе, и обещал лишить премии. Правда, так ни разу этого и ни сделал.

Он считал дни до рождения ребёнка. По его расчётам, малыш должен был появиться на свет где-то в конце марта. И в эти недели Лёва стал поистине невыносим. Его и в обычное время подчинённые побаивались, а теперь он и вовсе превратился в озлобленного вечно недовольного «дракона».

Мира как-то даже стала свидетелем беседы между сотрудниками, состоявшейся на рабочей кухне за чашечкой чая:

— Может, у него «спермотоксикоз» или хронический «недотрах»? Чего он на нас вечно срывается? — предположил их системный администратор Витёк.

— Да вряд ли, — отозвалась одна из менеджеров по привлечению по имени Вера. — Такой видный мужчина просто не может страдать подобным недугом.

— А я слышала, что он раньше вообще особо не разбирался с кем ночи проводить, — внесла свою лепту секретарша Анфиса. — На всех тусовсках был «своим парнем». Девушки на него так и вешались. А теперь вот всё время работе посвящает.

— А вдруг всему виной тяжёлая венерическая болезнь? — продолжил гнуть свою линию сисадмин.

— Да отстаньте вы от Льва Евгеньевича, — не выдержала Мира. — Всё у него в порядке.

— А почему тогда он на девушек не смотрит? — поинтересовалась Анфиса.

— Может он предпочитает парней? — предположил Витёк, искренне посмеиваясь, а потом вдруг прочистил горло и серьёзным голосом предложил: — А давайте ему проститутку закажем. Вот увидите, мигом подобреет.

— А зачем сразу проститутку, — возразила Верочка. — Я и сама была бы не против.

И как это часто случается, в соответствии с безотказным законом подлости, именно в этот момент на кухню занесло Лёву. И выглядел он при этом таким взбешённым, что даже у Миры возникло желание спрятаться под столом.

Он молча прошёл к кулеру, набрал в чашку воды, затем обвёл собравшихся тяжёлым взглядом и, вздохнув, проговорил.

— Если вам так интересно — поясню. Я не болен, не гей, и в услугах проституток не нуждаюсь, — и при этом одарил Веру таким взглядом, что у той мигом пропало всякое желание лезть в штаны к начальству. — И чтобы впредь не возникало подобных разговоров, говорю один раз: у меня есть невеста. Всё. Остальное вас не касается.

Как ни странно, но после этого личную жизнь директора больше никто не обсуждал. Его просто старались не трогать и не пересекаться с ним. Окружающие будто чувствовали, что Лев Евгеньевич на грани нервного срыва, вот и обходили его стороной. Да только в итоге им всё равно не повезло.

Вечером двадцать восьмого марта все сотрудники собрались в конференц-зале для обсуждения основных направлений работы на будущий месяц. Лёва планомерно раздавал задания, поясняя каждому некоторые основные моменты. Он никуда не спешил. Сосредоточенно выслушал предложения и возражения. Выдвигал свои. Давал особо активным возможность высказать идеи.

Во время одного из таких брифингов он обратил внимание не пришедшую на телефон СМСку. Продолжая внимательно слушать, открыл сообщение и… завис. Просто замер и, кажется, даже дышать перестал. А потом резко поднялся, опрокинув при этом собственный стул, и отошёл к окну. Все вокруг мгновенно затихли, даже не представляя, что можно ожидать от шефа, когда он в таком состоянии.

— Лев Евгеньевич, — тихо позвала, подошедшая к нему Мира. — Что случилось?

Он зажмурился, упёрся лбом в холодное стекло и едва слышно попросил:

— Мирка, выгони всех. Пожалуйста.

Его голос дрожал и был готов сорваться. Это напугало Мирославу куда сильнее всего остального. И без того запуганным сотрудникам хватило одного её жеста, чтобы быстро покинуть кабинет. Всего спустя минуту в большом зале остались только Мира и сам Лёва. Тогда-то она и рискнула ещё раз поинтересоваться:

— Что такое, Лёв?

Он развернулся и посмотрел на неё глазами полными застывших слёз. Но… впервые за все последние месяцы, его взгляд стал живым и, кажется, счастливым.

— У меня сегодня сын родился, — проговорил он с улыбкой, совсем не замечая, что по щекам текут ручейки. — Арсений… вес три девятьсот, рост пятьдесят шесть сантиметров, — он счастливо рассмеялся и снова развернулся к окну. — Мля, Мирка! Они там… а я здесь… Богатырь. Мой сын…

Мира впервые видела Лёву в таком состоянии. Она уже и сама, не сдерживаясь, размазывала по мокрым глазам потёкшую косметику.

Он несколько минут простоял в тишине, снова и снова перечитывая сообщение с неизвестного номера, и лишь потом нашёл в себе силы перезвонить. Он надеялся, что трубку возьмёт Маша, но даже услышав в динамике голос Максима, ни капли не расстроился.

— Спасибо, — прошептал Лёва, крепко сжимая трубку дрожащими пальцами.

— Не за что, — ответил Макс, чей голос звучал удивительно бодро и доброжелательно.

— Как Машенька? — всё так же хрипло спросил новоиспечённый отец.

— Хорошо. Рожала сама, без проблем и осложнений. Мелкий тоже в полном порядке. Уже занимается опустошением маминой груди.