Когда устанет даже смерть (СИ) - Гедеон. Страница 27

Сержант вздохнул и посмотрел на идиллийку. По её лицу Чимбик видел, как мучительна для эмпата его компания. Да, её мимика действительно была не столь выразительна, как у прогуливающихся мимо идиллийцев, но репликанты читали её легко. Талике явно приходилось нелегко в обществе Чимбика, но она старательно делала вид, что всё в порядке. Как Эйнджела когда-то. Разве что Лорэй куда лучше скрывала чувства.

От воспоминания на Чимбика нахлынула тоска. Неужели он и впрямь превращается в чудовище, рядом с которым невыносимо находиться? Тоска, как и все прочие чувства, тут же трансформировалась в злость, и сержанту отчаянно захотелось кого-нибудь убить.

Талика вздрогнула и едва заметно покосилась на него.

– Мэм, – Чимбик вздохнул. – Я знаю, какое впечатление произвожу на эмпатов. Для нас всех будет лучше, если вы перестанете сдерживать свои привычные реакции и эмоции. В том числе и вербально.

– Вы уверены? – полным сомнения тоном спросила идиллийка. – Я бы не хотела обидеть вас неосторожным словом.

– Не волнуйтесь, мэм, – успокоил её сержант, решивший, что Талика боится физической расправы. – Нам запрещено причинять вред гражданским, находясь в увольнении.

Судя по удивлению на лице Талики, мысль о возможности физического насилия до этого момента она даже не рассматривала.

– Я имела в виду возможность ещё больше испортить вам настроение, – призналась она. – Но этот приказ, признаюсь, успокаивает.

– Эффективней меня самого никто мне настроение не испортит, – чистосердечно ответил Чимбик.

В сопровождении робота-тележки вернулся официант.

– Простите, – начал он и похлопал ближайшего репликанта по плечу.

Что он хотел сказать так и осталось загадкой, потому что Запал уже схватил тронувшую его руку и вывернул в болевом захвате. В тот же миг все ощутили острую боль в кисти, а из глаз Талики брызнули слёзы.

– Отставить! – рявкнул сержант.

Ошеломлённый произошедшим Запал подчинился раньше, чем осознал что произошло. А осознав растерянно спросил по закрытому каналу:

– Разве я поступил не верно, садж?

Чимбик помедлил с ответом. Он смотрел на баюкающего пострадавшую руку идиллийца, на плачущую Талику и размышлял. Эмпатический контакт прервался, но сержанту всё ещё чудилась боль в собственной руке.

– Не совсем, Запал. У дворняг принято касаться друг друга. Нужно научиться отличать обыденные жесты от опасных.

Но если не уверен – не рискуй. Пусть учатся не трогать нас без нужды. В конце-концов, это часть нашей культуры, –

хмыкнул он.

Официант, тем временем, присел на колено рядом с Таликой и обнял, успокаивающе поглаживая по плечу здоровой рукой. Странное поведение. Чимбик не замечал раньше подобного у других дворняг. Или этот идиллиец – знакомый

Талики?

– Запал, если ты и дальше будешь ломать руки официантам, то мы останемся голодными, – укорил брата Блайз.

Он встал, подошёл к роботизированной тележке и принялся самостоятельно перекладывать тарелки на стол.

– Вы лучше идите, – посоветовал он официанту. – Мы сами справимся. Извините.

– Это вы должны извинить меня, – к немалому удивлению репликантов сказал идиллиец. – Я не знал, что вы не терпите прикосновений. Я сообщу всему персоналу, этого больше не повторится.

Чимбик невольно скривился. Там, на лайнере, во время прогулки он спросил Эйнджелу, почему вся обслуга улыбается ему, будто один вид сержанта дарит им невыразимое счастье. Даже когда он говорит или делает что-то не так. Лорэй ответила короткой, но ёмкой фразой “клиент всегда прав”. Похоже, эти слова были девизом Идиллии. Во всяком случае её туристического квартала.

– Вы тоже можете уйти, мэм, – сообщил Чимбик гиду. – С приёмом пищи мы справимся сами.

– Ничего страшного, – утерев слёзы салфеткой грустно улыбнулась Талика. – Просто недоразумение. Они случаются время от времени.

– Уверена? – спросил у неё официант.

Идиллийка кивнула и улыбнулась уже уверенней:

– Да, всё будет хорошо.

Официант, стараясь не беспокоить повреждённую руку, покинул кабинет.

Неловкую тишину нарушил Блайз. Он снял шлем и, будто ничего особенного не произошло, вгрызся зубами в ароматный кусок мяса. Глядя на него, остальные репликанты тоже приступили к трапезе. Их вид напомнил сержанту его первое знакомство с гражданской жизнью: тогда он точно так же использовал единственный знакомый столовый прибор – ложку. С соответствующим звуковым сопровождением.

Ели молча, чувствуя неловкость и растерянность от произошедшего. Зато Чимбик задумался об этом аспекте жизни планеты-курорта.

– Скажите, а что вы – не вы конкретно, а идиллийцы вообще – предпринимаете в случае прямой агрессии? – спросил он.

– Как и все – вызываем полицию, – ответила Талика.

Она достала зеркальце и вытирала тёмные пятна краски под глазами знакомым Чимбику предметом – маленькой губкой. Или чем-то очень на неё похожим.

– А до её приезда? – уточнил он.

Идиллийка задумалась, будто описываемая ситуация не была чем-то привычным и повседневным.

– Сложно сказать. Если объектом агрессии стал идиллиец, то применивший насилие и сам ощутит боль. Вы сами могли в этом убедиться. Мало кто хочет намеренно причинить себе боль.

Диего опустил взгляд в тарелку и заработал челюстью особенно активно. А перед глазами Чимбика встала картина: вхолостую работающий турбинами вертолёт, вокруг которого корчатся и орут от боли тела в чёрной броне. И он, собравший в кулак всю волю, чтобы сделать шаг, а за ним следующий, и ещё один. Не потерять сознание. Добраться до Эйнджелы, что щедро делилась своей болью.

– Да, подобных мало, – согласился Чимбик, снимая шлем и беря в руки вилку.

Талика ела мало, всё больше разглядывая репликантов. Не брезгливо, не навязчиво, а примерно с тем же интересом, с каким они сами смотрели на незнакомый мир вокруг. Её взгляд ненадолго задержался на лице Чимбика, но сержанта это мало заботило. Куда большее его интересовали ароматы еды и полузабытое ощущение ножа и вилки в руках.

Чимбик попытался представить, что ужинает с Эйнджелой. Такие мечты позволяли ему ненадолго уйти от реальности и унять тоску. Но вместо улыбающейся Лорэй перед внутренним взором сержанта вновь встала кривая ухмылка убийцы из сна. И мёртвая Эйнджела.

Аппетит пропал, а драгоценная натуральная еда утратила вкус, став неотличимой от стандартного рациона. Чимбик представил, как союзовцы ответной услугой отправят на Идиллию пару дюжин таких же ублюдков. Представил и задался вопросом: много ли это отребье успеет причинить вреда?

– Мэм, получается, у вас насильственные преступления практически отсутствуют? – спросил Чимбик гида. –

Грабители, убийцы, насильники и прочие им подобные?

Та кивнула:

– Эмпатам претит насилие. Наше общество не порождает убийц.

Сержант хмыкнул. Расчленённый работорговец на Эдеме поспорил бы с Таликой, но, увы, не мог. С другой стороны, Идиллия породила лишь Лорэй, а в убийц они переродились за её пределами.

Внизу тучный подвыпивший турист, которого сержант рассматривал какое-то время, пытался сесть в такси, не ударившись при этом головой. Ему пытался помочь администратор ресторана, но из-за разницы в росте и массе старания идиллийца пропадали впустую. Наконец, администратору удалось поймать удачный момент и усадить пьянчугу в салон до того, как тот в очередной раз стукнется лбом в двери.

Зрелище вызвало отвращение у сержанта.

Его и братьев изготовили, растили и тренировали ради того, чтобы это стадо могло спокойно жрать в три горла. Он с братьями уподобились злодеям из сказок, выпуская на волю монстров в человечьем обличье. Монстров, которые должны творить кошмары в другом месте, чтобы здесь жирные толстосумы напивались до скотского состояния.

На душе стало совсем погано.

Рассудком Чимбик понимал, что это – реалии войны. Что живая сила, которую отправят на поиск и поимку тех заключённых, не попадёт на передовую, не будет пытаться убить сержанта и его братьев. Ещё три месяца назад сержант бы радовался нанесённому врагу ущербу, но сейчас... Сейчас он предпочёл бы лицом к лицу в одиночку встретиться с бригадой киборгов, чем раз за разом вспоминать ночной кошмар.