Когда устанет даже смерть (СИ) - Гедеон. Страница 72

– Господин полковник, я читал, что по закону… – и опять Чимбику не дали договорить.

– По какому, нахрен, закону, сержант? — Савин говорил, не повышая голоса, но репликант разом почувствовал себя со всех сторон не правым.

– Закон, сержант, это для мирняка. Штатских, понимаете? – полковник сбил очередной ком грязи. – Которые могут шляться по пляжам, ковыряясь в песке, как грёбаные птички-песчаники. Для нас же существует Устав! А вы, Чимбик, находились на учениях. На службе, чёрт подери! И то, что в этот час вам не поступало приказов — не повод для бестолковых шатаний в поисках куска смолы! Понятно?

– Так точно! — гаркнул Чимбик, вытягиваясь во фрунт.

Стражинский смерил его взглядом и уже куда более дружелюбно поинтересовался:

— Зачем вам янтарь, сержант?

Чимбик помедлил с ответом. Говорить правду не хотелось, но и врать тоже смысла не имеет. Полковник всё же отличался от большинства дворняг, относясь к своим подчинённым с куда большим уважением. Во всяком случае сержант никогда не слышал от него и большинства других офицеров – за исключением Дюрана -- пренебрежительных фраз в адрес репликантов. Тем не менее он – тоже дворняга. Значит, надо суметь не сказать ему всю правду и обойтись без откровенной лжи.

– Подарок, сэр, – наконец, решившись, ответил Чимбик.

– Подарок? – Стражинский улыбнулся. – Вы завели подружку, сержант?

Сержант напрягся. Неуставные отношения с человеком, даже касания сверх необходимого раньше считались дефектом. А дефектным не место в строю. Несмотря на послабления и прямой приказ налаживать контакт с дворнягами, репликанты справедливо подозревали, что “заведший подружку” экземпляр будет передан контрольной группе. И вряд ли вернётся к несению службы.

И дружелюбная улыбка Стражинского не делает вопрос менее опасным.

– Никак нет, сэр! – Чимбик преданно пожирал глазами начальство. – Господин полковник, сержант посчитал, что подобного рода действия необходимы репликантам для лучшего понимания гражданских!

Репликант намерено загрузил фразу максимальным количеством официоза, надеясь таким образом сбить человека с толку.

– Что? – опешил полковник.

– Для лучшего взаимодействия… – взмах руки Стражинского в очередной раз прервал сержанта.

– Пробуете социализироваться? – перевёл на общечеловеческий язык Чимбиковы канцеляризмы Стражинский.

– Так точно, господин полковник! – рявкнул сержант.

– Похвальное стремление, – сухо заметил полковник. – Но оно не должно отвлекать вас от выполнения служебных обязанностей. Я считаю вас компетентным младшим командиром. Не разочаровывайте меня.

– Виноват! Больше не повторится! – с облегчением рявкнул Чимбик.

– Надеюсь, сержант. Свободны, – полковник жестом подозвал своего адъютанта. – Лейтенант, где этот гондон, возомнивший себя дирижаблем?

– Лейтенанта Дюрана к командиру бригады! – услышал уходящий сержант голос адъютанта.

Идиллия. Военная база “Эсперо-1”

В боксах рембата жизнь кипела, несмотря на позднее время. Учения в джунглях обошлись бригаде во множество разбитых фар и прожекторов, сломанных антенн, помятых бамперов и сломанную стрелу БРЭМ – эвакуатора на базе танка. Стрелу сломал лейтенант Дюран, решивший доказать подчинённому, что препятствие, за которое зацепился кран, “всего лишь сраная веточка, капрал”.

“Сраная веточка” оказалась частью корпуса одного из первых колонизационных кораблей. Таким образом Дюран совершил разом два открытия – археологическое и антропологическое. Ибо командир рембата, глядя на покалеченную машину, заявил, что в лице Дюрана нашлось недостающее звено между обезьяной и человеком, до сего момента каким-то чудом избежавшее внимания учёных.

Естественно, полученная выволочка не прибавила Дюрану любви к окружающим. Лейтенант окончательно закусил удила, в итоге к концу учений достав всех настолько, что по возвращении на базу за него взялся уже лично комбриг.

Дюран после второго нагоняя притих, но все понимали, что это ненадолго. Но вполне удовлетворялись тем, что лейтенант засел в ротной канцелярии и не мешал подчинённым приводить в порядок повреждённую технику.

Чимбик и Стилет зашли в боксы принять отремонтированные машины: обоих сержантов назначили в приёмную комиссию, свалив на репликантов всю возню с приёмом-передачей. Офицеры-люди же радостно свалили в город –

компенсировать перенесённые в джунглях лишения.

С собой Чимбик захватил Брауни. Формально – для помощи в проверке техники. На деле – позволить брату лишний раз встретиться со Схемой.

Кивком отпустив Брауни, Чимбик в сопровождении Стилета занялся поиском старшего смены. Работающие люди и идиллийцы провожали фигуры репликантов взглядами. Среди людей оба сержанта имели дурную репутацию отмороженных ухорезов, а эмпаты, ощущая настороженную недоверчивость репликантов, разумно предпочитали не лезть без дела.

– Заметил – туземцы перестали в ногах путаться? – негромко спросил Стилет.

Чимбик кивнул. Действительно, бестолковая суета первых дней обучения прекратилась, идиллийцы втянулись в работу, и рембат вновь стал единым организмом.

Взгляд сержанта то и дело обращался к Брауни, вместе со Схемой забравшегося в один из отремонтированных багги для проверки системы управления оружейным модулем. Проходившие мимо идиллийцы косились на модуль и неумело скрывали улыбки. Но молчали, ничем иным не выказывая осведомлённости.

Чимбик недовольно дёрнул щекой. То, что идиллийцы пытались сохранить отношения Брауни и Схемы в тайне, вызывало благодарность. Только вот делали они это столь неумело, что даже самый тупой из дворняг с лёгкостью мог сообразить, в чём дело. Просто взглянув на эти вот самые улыбки.

“Это не болтун – находка для шпиона, – подумал Чимбик. – Находка для шпиона – хранящий тайну идиллиец”.

– Рядовой! – гаркнул он, перекрикивая шум работ.

Брауни вздрогнул и с недоумением уставился на командира, соображая, зачем тот орёт, вместо того, чтобы просто использовать имплант.

– Выгоните машину из бокса и прогоните по парку, – приказал Чимбик. – Протестируйте поведение оборудования в движении! Тщательно проверьте, без спешки!

На последних словах сержант сделал особое ударение.

Брауни молча кивнул. Перебравшись на водительское сиденье, он захлопнул дверь, отсекая пассажиров от посторонних взглядов.

“Спасибо, садж”, – пришло на имплант его сообщение.

Оба сержанта проводили машину бесстрастными взглядами.

– Двигается вроде нормально, – вслух заметил Стилет.

Но Чимбик знал, что он, как и все остальные репликанты, внимательно следит за развитием отношений своих удачливых братьев.

“Слышал, что Сверчок рассказывал?” – через имплант поинтересовался Стилет.

Чимбик отрицательно качнул головой: он весь день проторчал в штабе, готовясь к проверке отремонтированной техники. Его отделение в это время блаженствовало в городе: командование щедро выделило выходной день, позволив репликантам провести его за пределами части. Само собой, Сверчок встретился с бейджинкой Нали. Чимбика немного удивляло то, что девушка, не будучи эмпатом, тем не менее явно привязалась к репликанту.

“Нали сказала Сверчку, что ей с ним спокойно”, – сообщил Стилет.

Чимбик замер.

“Подержишь меня за руку, пока я буду засыпать? Это... спокойно”.

Память воскресила шум реки, аромат леса и тепло ладошки, лежавшей в его руке.

Планета Идиллия. Город Эсперо

Несмотря на яркий солнечный день в комнате царил полумрак. Опущенные жалюзи позволяли Эйнджеле вообразить, что мир вокруг исчез и её, наконец, оставили в покое. Батарея пустых бутылок идиллийского вина выстроилась у журнального столика. Вино – единственное, что нравилось Эйнджеле на Идиллии.

Она потянулась к бокалу и сделала неторопливый глоток. Спешить было некуда. Майор Хоар милостиво разрешил близнецам “отдыхать”, при этом запретив покидать Идиллию. И теперь Эйнджела застряла на планете, которую не хотела видеть, совершенно без дела.