Когда устанет даже смерть (СИ) - Гедеон. Страница 73

И безделье сводило её с ума.

Пустые дни наполняли счастливые и мучительные воспоминания о Чимбике.

Счастливые потому, что сержант был первым после сестры существом, поставившим её интересы выше собственных.

Первым, кто её отпустил. Первым, кто по-настоящему любил её и ничего не требовал взамен.

А мучительными они были по той простой причине, что Чимбика больше не было в живых.

Бокал опустел, и Эйнджела потянулась за бутылкой. Из горлышка скатилось лишь несколько жалких капель, и девушка поставила опустевшую тару в длинный ряд таких же. Рассеянно подумав, что надо как-нибудь их выбросить, она вынула из практически опустевшего ящика новую бутылку и откупорила её.

Красное вино полилось в бокал, оживляя в памяти дурные воспоминания. Рука дрогнула, и вино пролилось на руку, столик, забрызгало ковёр. На миг показалось, что зажившая рана на запястье открылась и снова кровоточит. Девушка поднесла руку к лицу и принюхалась. Вино, просто вино.

Какое-то время Эйнджела молча пила, разглядывая потолок. Так себе зрелище, но получше многих в её жизни. Экран коммуникатора тускло засветился уведомлением о входящем звонке. Идиллиец-доктор, что занимался ею в госпитале, снова пытался поговорить. Наверное, он искренне беспокоился за неё.

Палец Эйнджелы коснулся сенсора. Счётчик непринятых звонков увеличился, дойдя до семнадцати. Подумав, девушка просто вырубила коммуникатор. Если что, Ри знает, где её искать.

Свитари тоже пыталась вразумить сестру, но особых успехов не достигла. В конце концов она заявила, что даёт сестре три дня, чтобы в одиночестве топить горе в бутылке, а потом примет меры.

Шёл второй день.

Свесив руку с кресла, Эйнджела нащупала гриф завеля и потянула тот вверх. Инструмент она купила уже на Идиллии, и теперь его тоскливое звучание резонировало с её настроением. Перебирая струны, Эйнджела подумала, что хочет, чтобы её похоронили в плодородной земле и посадили на могилу дерево зинда. А когда то вырастет – мастер создаст из него завель. Может, тогда она сумеет рассказать всё то, что сейчас спрятано глубоко в душе?

Мысли самым грубым образом прервал звонок в дверь. Кто-то очень настойчивый терзал сенсор интеркома, явно не понимая молчаливого намёка идти нахрен. Наконец звонок замолчал. Когда Эйнджела уже решила, что её оставили в покое, замок пискнул и дверь распахнулась, впуская майора Хоара. Эмпат успела заметить консьержа, удаляющегося по коридору.

Понятно. Майор воспользовался служебными полномочиями, абсолютно наплевав на желания самой Эйнджелы. Как и все остальные.

– Я в отпуске! – безо всякого дружелюбия заявила хозяйка номера.

– Заметил, – игнорируя её настроение, ответил майор.

Оглядев ряд пустых бутылок, Хоар поинтересовался:

– Решила посмотреть, какого цвета черти на Идиллии?

– А вы вдруг решили подружиться? – в тон ему спросила девушка.

Она хорошо чувствовала раздражение майора, но сейчас ей было глубоко наплевать на него.

Презрение, с которым майор посмотрел на неё, разом напомнило Эйнджеле её место в глазах большинства людей.

Хоар не исключение – для него и она, и её сестра были всего лишь шлюхами. Полезными, но всё же шлюхами.

Говорящий инструмент в арсенале. Как репликанты.

– В мыслях не было, – майор без приглашения уселся в свободное кресло. – Просто пришёл посмотреть, в каком ты состоянии.

– Посмотрели? – недружелюбно поинтересовалась Эйнджела и с вызовом подняла на Хоара изрезанное рубцами лицо.

– Нравлюсь?

– Нет, – ухмыльнулся тот. – И не должна. Единственное – интересует, какого чёрта ты эту всю резьбу по дереву не сведёшь?

– Мне так больше нравится, – лицо Эйнджелы неестественно искривилось в ухмылке. Длинный шрам на щеке исказил мимику девушки.

– Решила примерить образ Гуинплена? – майор взял бутылку и посмотрел на этикетку.

Очевидно, выбор Эйнджелы ему не понравился – Хоар брезгливо скривил губы и поставил бутылку на место.

– Сходила бы в туристический район, – посоветовал он. – Зацепила бы кого из штамповок, раз уж у тебя тоска такая.

Они один чёрт все одинаковые. Может, тогда полегчает?

– А может, вы себя в задницу трахните, сэр? – не оригинально, но зато от души предложила Эйнджела.

К её разочарованию, майор не отреагировал на грубость.

– Для этого у меня есть начальство, – отмахнулся он. – А вот твою задницу я трахнуть могу. Во всех смыслах. И пока я всерьёз над этим не задумался – объясни причину своего… – Хоар кивнул на шеренгу бутылок, – …тоскливого досуга.

– Жизнь – дерьмо, и мы в него вляпались, – сообщила древнюю, как само человечество, истину Эйнджела и снова приложилась к бокалу.

– Лорэй, – в голосе Хоара прорезались опасные нотки. – Я задал вопрос, на который хочу получить конкретный ответ, а не дурацкие отговорки в духе дневника девочки-подростка.

– Не нравятся девочки-подростки? – гнусно ухмыльнулась Эйнджела. – Уважаю.

Майор уже хотел залепить ей пощёчину-другую для ясности ума, но девушка посерьёзнела и отвернулась.

– Не могу тут оставаться, – медленно, будто речь давалась ей с трудом, выговорила Эйнджела. – Эти жизнерадостные идиоты с их вопросами, что со мной, и репликанты. Как будто вижу покойника.

Она почувствовала, как утихает раздражение майора, уступая место чему-то, очень похожему на понимание.

– Не думал, что он тебя так зацепил, – Хоар вынул из кармана платок и промокнул лоб. – Я вообще в какой-то момент решил, что ты в того союзовского капитанишку втрескалась.

Хоар сказал это не из желания позлить Эйнджелу. Майор очень хотел разгадать загадку: какого чёрта союзовец ринулся под пули, спасая эмпата из лап сенатора и его дружков? Ведь, согласно отчёту, Эйнджела не то что не спала с

Нэйвом, а и контактировала до операции всего два раза. Но союзовец поступил вопреки логике: вместо того, чтобы пристрелить Ри – как поступил бы на его месте сам Хоар, обрубая концы и смыться, Нэйв ринулся в практически безнадёжную атаку. Нет, майор уважал храбрость, но, с его точки зрения, сопляк совершил глупость. Которая, тем не менее, привела к победе.

Ну, и таинственную гибель остатков группы Рида от рук Нэйва тоже не надо сбрасывать со счетов. Так что пока эмпат пьяна – есть шанс докопаться до истины.

– Нэйв – хороший человек, – несмотря на добрые слова, тон Эйнджелы был безразличным. – Он либо сдохнет от своей доброты, либо станет как все. Но он не понимает... А Чи...

Она на миг запнулась и продолжила, задумчиво ведя пальцем по длинному рубцу:

– РС-355085 понимал.

“И отпустил”, – хотела добавить девушка, но промолчала. Возможно, факт прямого нарушения приказа поставит под угрозу братьев Чимбика. Кто знает уродов, командующих маленькой армией рабов?

– И что же он понимал? – поинтересовался Хоар.

Мелькнула мысль подсыпать в бутылку “болтуна”. Мелькнула – и тут же пропала. Девушка довольно пьяна и есть все шансы вместо нужной информации получить бессвязный бред, включающий старые обиды и детские секреты. Чёрт, надо было прийти пораньше...

Майор подавил досаду и уставился на собеседницу, ожидая ответа.

– Он понимал меня, – медленно произнесла Эйнджела и подняла бокал. – Пусть он переродится тиаматским охотником и будет счастлив!

Провозгласив этот странный тост, она осушила бокал и потянулась за бутылкой.

Хоар задумчиво наблюдал за её манипуляциями. Похоже, эмпат всё глубже и глубже погружалась в депрессию, при этом наотрез отказываясь от помощи психологов. Это плохо. Если состояние ухудшится – Эйнджелу придётся списать.

А второго такого же агента найти будет сложно, если возможно вообще.

Глядя, как Эйнджела подрагивающей рукой подносит бокал к губам, майор размышлял: стоит или нет, говорить, что её

РС-355085 жив? Репликант – как джокер в руке: непонятно, станет он козырем или погубит игру. Хоар не мог спрогнозировать действия сестёр, узнай они, что репликанты живы. И потому не хотел без крайней нужды открывать им эту информацию.