Воспарить к небесам (ЛП) - Эшли Кристен. Страница 2

Однако Конрад не был глуп. Он был высок и худощав, подтянут, потому что тренировался. Но ему не сравниться с этим мужчиной, и он это знал.

— Ты явно ее не знаешь, — выплюнул он.

— Не нужно ее знать, чтобы понять, что у тебя нет права так обращаться с женщиной, — ответил незнакомец. — Он выждал совсем чуть-чуть, прежде чем продолжил: — Ты все еще здесь.

Конрад хмуро посмотрел на него, потом перевел свой взгляд на меня.

— Это еще не конец.

Незнакомец двинулся вперед, наклонившись на дюйм, и Конрад мгновенно (и мудро) переключил свое внимание обратно на него. Это было мудро, потому что я видела все только сзади, но знала, что этот дюйм был значительно угрожающим.

Несколько секунд он пристально смотрел на незнакомца, потом повернулся и зашагал к подъездной дорожке, где оставил свой «Юкон».

Я стояла и смотрела.

Незнакомец стоял и смотрел.

Только после того, как Конрад сел в машину, слишком быстро развернулся и еще быстрее помчался прочь, незнакомец повернулся ко мне лицом.

Я посмотрела ему в глаза, понимая, что всего несколько минут назад это не было плодом моего воображения.

Это были самые красивые глаза, которые я когда-либо видела.

— Вы в порядке? — спросил он.

Честным ответом на это было то, что я не была в порядке уже много лет. Десятилетия. Возможно, всю свою жизнь.

— Да, — ответила я.

Его глаза скользнули по моему лицу. Ощущение было приятным и в то же время смущающим. Прежде чем я успела понять, как это может быть, он протянул руку в мою сторону.

— Микки Донован.

Я посмотрела на его ладонь и, чтобы не показаться грубой, не стала изучать ее так, как мне бы хотелось. Ровные пальцы, коротко подстриженные ногти, огрубевшая кожа, сила, уверенность. Вместо этого я приняла ее, подняла на него глаза и сказала:

— Амелия Мосс… то есть Хэтуэй. — Его теплые и сильные пальцы сомкнулись вокруг моих, и мне понравилось, прежде чем он отпустил меня и спросил, как бы проверяя:

— Амелия Хэтуэй?

— Да. Я, ну… я была Амелией Мосс. Недавно сменила фамилию на свою девичью. Это был мой бывший муж. — Я склонила голову набок и нерешительно продолжила: — У нас…довольно сложная история.

Он коротко кивнул, показывая, что понял, не придавая этому большого значения и не спрашивая ничего больше, что принесло мне облегчение и заставило Микки Донована нравится мне еще больше.

— Мне очень жаль, что вам пришлось вмешаться, — сказала я.

— Нет проблем, — ответил он, качая головой и протягивая руку. — Я бы сделал это в любом случае, но, кроме всего прочего, — он ухмыльнулся очень привлекательной, несколько плутоватой улыбкой, от которой у меня внутри все перевернулось, — я ваш сосед.

Он развернулся и указал рукой в сторону улицы на привлекательный, несколько хаотичный, одноэтажный, обветшалый, серый дом, с черепичной крышей, белоснежными деревянными панелями вокруг окон, карнизов и входной двери.

Я смотрела на дом, в котором он жил, дом, который находился прямо через дорогу, испытывая множество эмоций. Однако среди всех господствовали восторг и ужас.

Он снова повернулся ко мне.

— Мы должны присматривать за нашими соседями.

Хоть я и была согласна, но именно сейчас несколько запоздало смутилась из-за той сцены. Впервые за много лет я почувствовала жар на своих щеках. Я посмотрела на его плечо и пробормотала:

— Тем не менее, я сделаю все возможное, чтобы убедиться, что вам не придется делать это снова.

— Амелия. — Пораженная нежностью, с которой грубый бархатистый тембр его глубокого голоса окутал мое имя, и моей острой реакцией, я взглянула на него. — Я в разводе, — прямо заявил он. — Дерьмо случается. Иногда это не очень красиво. Я понимаю. Надеюсь, что мне не придется делать это снова, и не потому, что я не хочу, а только потому, чтобы подобного с вами не случилось снова. Но если случится, и вы не сможете с этим справиться, я буду прямо напротив. Это не то предложение, которое я делаю просто так. Я серьезно. Что бы ни случилось между вами и тем парнем, оно случилось. Теперь это ваш дом, а дом должен быть безопасным местом. Даже если бы вы не были у себя дома, он должен вас уважать. Будете требовать этого от него, а он не согласится, я рядом, чтобы заставить его согласиться или прекратить. И я говорю всерьез.

Он не лгал. Он говорил серьезно. Я поняла это, посмотрев ему в глаза. Он был хорошим человеком. Хорошим соседом. Он считал, что женщинам следует оказывать уважение. Он был из тех людей, которые могут вмешаться, если понадобится, и сделать все, что в их силах.

Он также не знал меня. Если бы знал, что я сделала, то, возможно, уже не был бы так глубоко в этом уверен.

И тогда я поняла, что он меня не знает.

Я была бы хорошей соседкой. Самой лучшей. Если бы у него была собака и он уехал в отпуск, я бы присматривала за ней. Я бы сделала все возможное, чтобы мой бывший муж не выкрикивал мне в лицо оскорбления у входной двери, нарушая покой соседей. Я бы держала свой двор в порядке. Я бы расставила привлекательные, но не диковинные или громоздкие праздничные украшения. Я бы не стала громко слушать музыку. Я бы помахала ему рукой, если бы увидела, как он проезжает мимо или косит газон. И если бы ему понадобилась чашка сахара, я была бы той, к кому можно было обратиться.

Но в остальном он меня не знает.

Я не нужна ему в его жизни.

Даже я не хотела бы иметь себя в своей жизни.

Увы, от себя я не могла убежать.

— Не знаю, что сказать, — ответила я ему. — Разве что еще раз поблагодарить вас.

Он одарил меня еще одной улыбкой, от которой у меня снова скрутило живот, а потом посмотрел мимо меня в дом.

— Вам нужна помощь с чем-нибудь? — предложил он.

Нужна. Абсолютно. Мне требовались часы распаковки, уборки, расстановки, организации, развешивания, перемещения мебели. Со всем этим помощь бы мне пригодилась. Я могла бы относительно искусно управиться с отверткой, но с дрелью дела обстояли намного хуже.

В Ла-Хойе, после того как Конрад меня бросил, у меня был разнорабочий. А также услуги по ландшафту и уборке. У меня даже была молодая женщина, которая зарабатывала на колледж, выполняя мои поручения, например, покупая продукты и забирая вещи из химчистки. Единственное, что делала я, это оплачивала свои счета.

Теперь у меня ничего этого не было.

Это было мое новое начало.

Создание новой себя.

Я не думала, что Микки захочет все это услышать, он и так уже был достаточно любезен, подойдя и вмешавшись, когда Конрад кричал на меня, поэтому я решила не просить его помочь мне распаковать коробки и развесить картины.

— Я в порядке, — сказала я ему.

Он явно не верил мне и не скрывал этого, это было написано не только на его лице, но и прямо в глазах.

Он не ошибался.

Я промолчала и не стала поправлять себя. Держать свои мысли при себе было частью меня. Будучи хорошим парнем, который вмешивается, когда мужчина кричит на женщину, он не нуждался в том, чтобы хаос, в который я превратила свою жизнь, как-то затронул и его. И я собиралась проследить, чтобы этого не случилось.

— Вы знаете, где я живу, — ответил он.

Я молча кивнула.

— Благодарю. Это очень любезно.

И снова получила его ухмылку. Видя ее, чувствуя, я задавалась вопросом, как на меня повлияет его улыбка во всю силу.

— Добро пожаловать в наш район, Амелия, — тихо сказал он.

Я заставила себя улыбнуться.

— Спасибо, Микки.

Когда я сказала это, он ответил мне большим. Его глаза потеплели, и от этого я почувствовала то, чего никогда не испытывала. Я не была уверена, почему. Возможно, из-за искренности, которую я там увидела. Дружелюбия, которое было никаким иным, как настоящим.

Что бы это ни было, оно произвело на меня впечатление, и мне захотелось заползти в это, в него, зарыться поглубже, окутать себя этим теплом и сделать это так сильно, чтобы оно проникло в мои кости и вытеснило холод, обосновавшийся в моем сознании с тех пор, как я научилась чувствовать.