Сага листвы (СИ) - Ракитина Ника Дмитриевна. Страница 17

— Люблю осень, тут так красиво…

— А я бы хотел побывать здесь во время цветения. Это дивно. Ты видела?

Элвилин неторопливо завладел девичьей ручкой и стал разглядывать брызги, упавшие на ладонь. Хельга затихла, опасаясь, чтобы Торус вместе со всеми своими заклинаниями не услышал, как сильно бухает в груди ее сердце. Пришлый глянул из-под ресниц, а потом кивнул с загадочным видом:

— Смотри…

И Хельга увидела всплывшую над водопадом зыбкую радугу.

— Говорят, если она покажется четырежды, то можно загадывать желание, и оно обязательно сбудется.

— А ты загадывал? — юная волшебница затаила дыхание. — Сбывалось?

— Нет, — эйп Леденваль покачал головой, — никогда.

Девушка вздохнула. И отчего-то ей сделалось грустно — точно у красивой сказки оказалось банальное и скучное окончание.

— Я не верю в приметы, Торус, — произнесла мисс Блэкмунд тихо. — Ты, наверное, снова скажешь, что я зануда, но мне кажется, что ежели мы сами можем исполнить свое желание, то просто берем и делаем. А если это невозможно, тут уж никакая радуга не поможет.

— Когда так, — хрипло сказал он, оборачиваясь, — подари мне один поцелуй.

Хельга вздрогнула, отстранилась поначалу, а после, шепнув:

— Это ведь ничего не значит, правда? — положила руки Торусу на плечи и осторожно приникла к его губам.

Он отвечал — нежно, долго и пламенно. А после отпустил девушку и, глядя в ее повлажневшие глаза, шепнул:

— Ровным счетом ничего. Мы просто сами исполняем желание.

Хельга прерывисто вздохнула, обняла пришлого, уткнулась ему в плечо и пожаловалась:

— Я ничего не понимаю! Не могу разобраться, что со мной происходит. С той встречи на кладбище не могу думать ни о чем, кроме тебя, не вижу никого, кроме тебя… это твоя волшба, да?

— Может быть, — Торус мягко отстранил девушку и заглянул в лицо. — Котик, а вот этого не нужно. Я ведь волк-одиночка. Лучше останемся друзьями.

И, точно ребенка, погладил мисс Блэкмунд по голове:

— Ну, же, не дуйся. Быть моим другом куда лучше, чем врагом. И, потом, ты же хочешь продвинуться в изучении магии? Она тебе нравится, так?

— Магия мне нравится, — тихо ответила Хельга, думая, что конец у сказок бывает не только банальным, но и горьким, — погоди, я сейчас.

И, порывисто поднявшись, подошла к перилам. Покосилась на висящие то тут, то там маленькие железные замки на цепочках — новую моду столичных влюбленных, скрепляющих узы — и запрокинула голову. Поморгала, глядя в небо, ощущая ладонями холод старинного камня. А потом, прогнав непрошеные слезы, обернулась к Торусу.

— Ты прав, — Хельга сглотнула и спокойно улыбнулась пришлому. — Извини, что-то на меня нашло сегодня, верно, это горный воздух. Обещаю, что больше не сделаю ничего такого, что не положено друзьям. Так что ты там говорил о магии?

— Я мог бы многому обучить тебя, а ты — меня. Мне не слишком хорошо удаются боевые заклятия, зато в других я преуспел. И, Хельга, — он прищурился, поднялся со скамьи и, шагнув вперед, поправил прядь волос, выбившуюся из девичьей прически, — не плачь больше.

— И не думала, еще чего! — фыркнула юная волшебница и деловито огляделась. — Начнем сейчас?

Она покрутила кистью, и куст шиповника с краю площадки подернулся маревом. Явственно потянуло дымком. Сырые ветки зачадили, потрескивая, а потом среди листьев мелькнули язычки пламени, похожие на любопытных шустрых лисят, высовывающих мордочки.

— Дай, я, — элвилин вскинул руку. Пламя тотчас погасло, а куст покрылся чудовищными лиловыми цветами, воняющими не хуже новых духов маман Блэкмунд. Хельга чихнула и хихикнула:

— Ох, Торус. Гляди сюда.

И снова вытянула руку:

— Ты неправильно держишь запястье. И про плечо забываешь, а здесь должна работать вся рука. А пальцы, — она ухватила пришлого за руку, разворачивая ему кисть, — приоткрой, чтобы куст мог видеть твою ладонь.

Вот теперь — пробуй.

Эйп Леденваль вздохнул, а шиповник посинел и стал скручиваться в шар, точно еж, почуявший опасность.

— М-да… а, может, боевая магия и вовсе не моё?

— А ты разозлиться не пробовал?

— А не могу сейчас, — элвилин пожал плечами. — Настроение благодушное и сонливое. К тому же, тут так красиво…

И он шевелением кисти заставил многострадальный кустик зазеленеть по-весеннему и распуститься крупными алыми бутонами.

— Глупо, да? — Торус повернулся к девушке. — Баловство всякое — сколько угодно. Хоть по ярмаркам ходи. А как доходит до серьезного… Эх, Хельга…

И, горестно отмахнувшись, медленно пошел к тропинке.

— Не переживай, — улыбнулась ему в спину девушка и двинулась следом, — еще научишься. В конце концов, войны в ближайшее время не намечается, так что твои цветы могут стать куда нужнее, чем моя огненная волшба.

В этот момент заклятие кончилось, и Хельга вздрогнула от оглушительного грохота водопада.

Несмотря на то, что обратная дорога была недолгой, на мессу они опоздали — созывающий прихожан колокол уже давно отзвонил. Толпящиеся в дверях храма простолюдины неодобрительно покосились на Торуса; перечеркнули двуперстием лбы.

— Иди, котик, — усмехнулся пришлый, целуя руку мисс Блэкмунд, — мне не хочется доставлять тебе неприятности.

— А, ты? — девушка осторожно пожала его пальцы. — Не думай, пожалуйста, что я стану обращать внимание на…

— Хельга, — эйп Леденваль серьезно посмотрел ей в глаза, — помнишь наш разговор о духовниках? И, потом, я и сам не собирался заходить в собор, Судия, как ты понимаешь, не мой э… покровитель. Я, пожалуй, прогуляюсь по делам, а потом подожду вас с Салзаром где-нибудь здесь, на площади.

Мисс Блэкмунд кивнула и, смерив презрительным взглядом перешептывающихся в притворе прихожан, прошла в храм. Остановилась у заднего ряда скамеек и, привстав на цыпочки, разглядела впереди — не так, чтобы у самого алтаря, но все же на лучших местах — затылки собственного семейства. Хельга вздохнула — вздумай она сейчас продираться сквозь толпу, косые взгляды горожан и нудные нотации маменьки ей обеспечены.

— Эй, — девушка почувствовала, что кто-то коснулся руки. Опустив взгляд, увидела сидящего сокурсника.

— Тебя, вон, зовут.

Со стороны правого нефа ей отчаянно жестикулировал Мидес. Хельга, отдавив немало ног, всё же пробилась к Салзару и, втиснувшись рядом на скамейку, раздраженно прошипела:

— И откуда столько народу?

— Новый епископ, — шепнул ей на ухо некромант, — только вчера возведен в сан и поставлен настоятелем столичного собора. Тут народ чуть не из соседних деревушек притащился. И нашим быть сказали — какие-то там договоренности с ректором, ну, я точно и не знаю.

— Отче хочет заручиться поддержкой магов, — фыркнула девушка, — чего тут непонятного. Кстати, кто он?

Салзар замялся. Вспомнил, как Торус на кладбище рассказывал про загадочного мужчину в маске. И, подумав, решил подругу в подробности не посвящать, в конце концов, политика — дело не женское.

— Зовут Ровард Равелта, а больше ничего не знаю. Да ты смотри, он сейчас сам с проповедью выйдет.

— Равелта? — Хельга нахмурила лоб. Имя показалось знакомым, но припомнить, где его слышала, юная волшебница так и не смогла.

С балкона понеслись звуки органа, разбиваясь эхом о высокий свод, и прихожане (те, кто сидел) поднялись. Зазвучал старинный гимн: «О, Судия, когда ты спустишься к нам с горы», и разноголосый хор нестройно подхватил знакомые строки. На действо из алтаря молчаливо взирала огромная каменная статуя с золотыми весами в руке.

Из-за статуи в сопровождении двух служек показался высокий сутулый мужчина в золотом облачении епископа. Замер перед толпой, обводя внимательным взглядом новую паству.

— Ах, — сквозь пение донесся до Хельги чей-то восторженный голос, — Его Преосвященство, говорят, имеют поддержку самого короля!

Ровард Равелта с надменным выражением на скуластом тонкогубом лице поднял руку и в воздухе благословил прихожан. Мисс Блэкмунд отметила, что лоб епископа обрамляет совершенно прямая линия гладко зачесанных каштановых волос, и слегка поежилась, встретившись с холодным взглядом нового настоятеля.