Сага листвы (СИ) - Ракитина Ника Дмитриевна. Страница 58

— Потому что я защитник угнетенных. Поэт. И мое перо разит похлеще ядовитых стрел. Я для них первый враг. В смысле, для городской стражи.

Так что, если вдруг начнется резня — бегите, спасайтесь, я разберусь сам.

Стражники тем временем, удостоверившись, что пьяный посетитель угомонился, потеряли к нему интерес и вернулись к прерванному разговору.

— Если что, — тихо заверил полукровку Торус, — мы спрячемся под столом, так что за нас не волнуйтесь. Лучше расскажите, когда идем и что делаем.

Пока вон Мидес не раздумал.

— Не раздумает, — менестрель подмигнул некроманту. — Когда узнает, какая за товар сумма обещана. Я нашел выгодного покупателя!

— И какая? — с восторгом выдохнул эйп Леденваль.

Дэммер помахал рукой, приглашая друзей склониться ближе, и выразительно прошептал:

— Два золотых! Вам десятая часть, как обещал.

— Вы серьезно? — поросячьи глазки Лжевинтера алчно заблестели. — Давайте же подробности!

— Завтра, после того, как зайдет солнце, вам нужно проникнуть в особняк на Рябиновой улице. Третий дом от поворота. Там, на втором этаже, в спальне, найдете шкатулку. Кость и черный жемчуг. Ключ не нужен.

Заберете, а ближе к полуночи наш человек будет ждать в элвилинских развалинах, над водопадами. Маскировка, свидетели, экипаж — всё на вас.

Только прошу, — Дэммер поморщился, — не нужно трупов.

— Если что, Мидес анимирует, — вдохновенно пообещал Торус, делая вид, что не замечает возмущенного взгляда некроманта.

— Я в вас верю, — пафосно изрек полукровка и широко разулыбался подавальщице с кувшином вина. — Это, конечно, не осенний мед, но и не то пойло, которое нам досталось в прошлый раз.

А потом подозрительно глянул на эйп Леденваля: — До сего дня не замечал в вас, господин Винтербрахер, тяги к роскоши. Этот запах…

— Повезло просто, — коротко сказал «Винтер» и подмигнул Дэммеру, — моя нынешняя зазноба служит в винной лавке, вот и угостила элвилинской выпивкой.

Менестрель кивнул и, опрокинув в себя по кружке, заговорщики коротко распрощались.

— А ведь этот гад нам наврал, — вполне Торусовым голосом шепнул Мидесу толстячок, когда деревянная дверь таверны захлопнулась за их спинами, — матушкины драгоценности, да со шкатулкой, никак не меньше сотни потянут…

Глава 18

Раннее утро стучало в окошко мелким дождем и Хельга, высунув нос из-под одеяла, невольно поежилась и чихнула.

«Не хватало еще простуды в такой день» — раздраженно подумала девушка, а потом, опустив босые ступни на прохладный паркет, пожала плечами. А, собственно, какой? Вроде, день как день, ну, может, просто дождливый. А еще, возможно, хлопотный и опасный, если вылазка в особняк Равелты придется на сегодня.

Мисс Блэкмунд протопала к окошку и прислонилась лбом к стеклу, сквозь пелену мороси разглядывая дом напротив. Массивное каменное строение в три этажа упиралось черепичной крышей в серую хмарь, и Хельге на мгновение представился тяжелый стук дождя по его кровле.

Странно, но мрачная картина не подавляла. Скорее, заставляла сердце биться быстрее, разгоняя по венам отчаянный восторг — вот будто стоишь на краю обрыва, а прыгнуть одновременно и страшно, и здорово.

Юная волшебница провела пальцем по запотевшему стеклу, обводя силуэт особняка, и припомнила сегодняшний сон. Вот она, крадучись, пробирается через разморенный полуденным зноем двор. Вот бочком протискивается в конюшню и смотрит в сизый глаз элвилинской лошадки, мирно хрупающей сено. А потом осторожно толкает дверцу стойла и, достав из-за пояса гребень, принимается расчесывать мягкую гриву. Обнаженное плечо ловит теплое конское дыхание. В какой-то момент конский волос под руками сменяется знакомой черной копной и, вспомнив пронзительный взгляд Торуса, мисс Блэкмунд покраснела.

— Дурацкий сон, — буркнула она, отлепилась от окна и плеснула в таз остывшую за ночь воду. Сбросила рубашку и принялась нещадно растирать тело холодными ладонями.

— Я, между прочим, почти замужняя дама, — негромко проговорила мисс Блэкмунд, и вдруг, уронив руки, тихо заплакала. Отрешенно глядя в стену, Хельга представила, что вот сидит она в фамильном бордовом кресле, занимаясь ненавистной вышивкой — неповоротливая, раздавшаяся от очередной беременности. А вот Мидес, отрастивший брюшко и полысевший, сидит напротив, с трубкой в зубах. А перед очагом на лисьей шкуре, положив башку на сложенные лапы, мирно дремлет охотничья борзая. Ведь у них непременно будет собака, не так ли?

Тут Хельга совсем уж не выдержала и разревелась в голос.

— Нет, я не хочу! — упрямо воскликнула она сквозь слезы. — Не будет такого, так нечестно! Салз не курит трубку. И вообще не курит — это всего лишь мое дурацкое воображение. И всё у нас обязательно будет замечательно. Мы откроем магическую практику. Или школу. Вот, точно, школу. И — никакой вышивки!

Она сердито утерла мокрые щеки и принялась яростно копаться в гардеробной. Выбрала самое нарядное платье цвета молодой листвы, а потом, повинуясь сумасбродному порыву, достала из-под вороха белья заветный сверток. Долго крутила в руках изысканный корсет, но, в конце концов, со вздохом отложила в сторону. Не звать же горничную на помощь — мигом растреплет по дому. Так что пришлось ограничиться кружевными штанишками, тоже, к слову, премиленькими.

За завтраком маменька подчеркнуто игнорируя старшую дочь, всё внимание направила на Джоньку.

— Знаешь, Ричард, леди Марта определенно была в восторге, когда я упомянула, чем наша дочь пишет роман. И пригласила ее продекламировать что-нибудь на празднике святой Мариталь. Это весьма волнительное и важное событие — нужно, чтобы Джоанна предстала там в подобающем виде.

— Что ты имеешь в виду? — уныло поинтересовался лорд Блэкмунд, размазывая овсянку по тарелке.

— А то, что девочке нужно новое платье. Такое изысканное, со шлейфом и рюшами. Непременно лимонное. — Маменька взмахнула ложкой и в восторге закатила глаза, будто зря очами души Джоню в рюшах. Девочка безрадостно вздохнула и с несчастным видом покосилась на сестру. Хельга виновато пожала плечами — дескать, она-то что сделает?

— Сегодня же, — провозгласила леди Оливия, — мы пойдем к модистке. У меня есть знакомая на Улице Роз. Она меня любит и всё время делает хорошую скидку.

Хельга скривилась и ковырнула ложкой остывшую кашу. Модистка Лили любила всех. Особенно торговку тканями, которая драла за венисские шелка втридорога, а потом компенсировала Лили все ее скидки при условии, что та находила на материалы покупателей. Но не спорить же с маменькой, твердо уверенной в собственном обаянии.

— Кстати, Ричард, — леди Блэкмунд сурово насупила брови, — вы давным-давно, еще на прошлой неделе, обещались зайти к доктору Брогу.

Похоже, состояние вашего желудка волнует только нас. Заодно заберете для меня одну примочку.

— Но, дорогая, — прокашлялся папенька, — на данный момент финансы…

— Ничего не хочу знать! — взвизгнула Оливия. — Об этом нужно было думать вчера, когда вы садились за карточный стол у Нойманнов!

Джоанна понуро уставилась в тарелку, а Хельга, которой подобные разговоры надоели так, что скулы сводило, совершила совсем уж неслыханный поступок. Молча поднялась из-за стола и, оставив у тарелки аккуратно сложенную салфетку, вышла из столовой, готовясь услышать в спину возмущенный вопль. Странно, но маменька смолчала. То ли дара речи лишилась от такого нахальства, то ли, наоборот, решила еще раз показать, что старшая дочь для нее отрезанный ломоть.

В гостиной навстречу выскочила Джемайма — старая горничная и бывшая нянька сестричек Блэкмунд. Блестя глазами и розовея дряблыми щечками, она с заговорщицким видом сообщила, что «Мисс Хельгу во дворе кое-кто дожидается». Юная волшебница почувствовала, как екнуло сердце, однако тут же вспомнила, что Джемайма даже в старости оставалась особой весьма романтичной, и каждый визит Салзара вгонял ее в такое вот волнительное состояние.