В львиной шкуре 2 (СИ) - Решетников Александр Валерьевич. Страница 33

— И что посол просит взамен? — прищурился князь.

— Просит в Москве место под своё подворье, а на реке Емца земли для строительства завода…

— Какого завода? — тут же спросил князь, услышав новое слово.

— Завод — это мастерские такие, только очень большие.

— И для чего ему э-э… завод на Емце?

— Чтобы цемент делать.

— Что за птица такая? — снова удивился Иван III.

— Цемент — это вещество, из которого камень крепкий получается, как раз для строительства крепости очень нужный.

— А в Москве такой завод неужто нельзя поставить? — сразу же задал князь вопрос, услышав о прочном камне.

— Тогда с Емцы горную породу придётся сюда возить… Не выгодно, Государь.

— Да, — согласился Иван III, — далековато. А как он об этой породе узнал?

— Так Емца же аккурат в Двину впадает… А посольство в том месте на ночёвку вставало. Случайно увидели камни, из которых в их державе цемент делают. Разведали всё более внимательно и убедились, что место на такую породу действительно богато. Вот посол и рассказал мне про него…

— Ясно… А чего ещё он хотел?

— Использовать лес в двинских землях для строительства своих кораблей.

— Ну, с этим понятно. А что там с купцом из Твери? Как его?

— Афанасий Никитин. Служит теперь императору Южной Империи, и если торговлю завяжем, то будет вести дела от его имени. Имеет родню в Твери, но близких родственников не осталось, а подворье за долги перешло в городскую казну — слишком много времени путешествовал. Может до сих пор долг имеется… У воеводы Бориса Захарьевича Бороздина в должниках ходил.

— Так его сыновья ко мне на службу недавно напросились! — вспомнил князь. — Василий, Иван и Пётр… Поспрошай-ка у них по это дело. Может, знают чего или обида, какая есть…

— Хорошо, Государь. Только Никитин сам просился съездить в Тверь, якобы родню навестить.

— Что же, — задумался Иван III, — пусть съездит. Препятствий ему не чини. Чую, через него выгоды немалые можем получить.

— Слушаюсь, — поклонился дьяк.

На другой день Великий Московский князь принимал в больших палатах посольство из Южной Империи. Восседал он на высоком кресле. Одет был в длинный пурпурный опашень, украшенный золотым шитьём и подбитый горностаем, на голове полукруглая шапка, отороченная куньим мехом, поверх которой поблёскивал Великокняжий венец. По правую руку от Ивана III в не менее высоком кресле сидел его сын — Иван Молодой. В отличие от отца его наряд состоял из парчовой ферязи синего цвета и шапки из чернобурки. Ещё правее по лавкам вдоль стены расположились бояре. Крытые разноцветным бархатом соболиные шубы и горлатные шапки высотой с локоть говорили о высокородности этих бородатых мужей.

Константин стоял перед ними в парадном адмиральском костюме. Перечислив все титулы Великого князя, он передал ему от имени своего императора сердечный привет и пожелание крепкого здоровья. После чего озвучил цель посольства — заключить с Государем всея Руси договор о вечной дружбе и взаимовыгодном сотрудничестве. Потом пришёл черёд подарков. Матросы, тоже одетые в парадные мундиры, демонстрировали озвученные дары и складывали всё по левую руку от Великого князя.

— Как говорит мой император, — вещал адмирал, — лучший подарок — это подарок, сделанный своими руками.

После этих слов один из матросов вышел вперёд с длинной шкатулкой, выполненной из чёрного дерева и обитой изнутри красным бархатом. Открыв её, он продемонстрировал копию наградной сабли генерал-фельдмаршала Александра Ивановича Барятинского. Только вместо бриллиантовой надписи "В память покорения Кавказа", на гарде сверкало "Назло врагам, на радость другу". Так же были заменены не относящиеся к этому веку знаки и рисунки. Рядом с клинком покоились не менее дорогие ножны.

— Ты хочешь сказать, что твой император сделал это сам? — недоверчиво спросил Иван Молодой, глядя на шикарную саблю.

— Каждый человек имеет свои увлечения, — развёл руками Константин, — одним нравится соколиная охота, другим весёлое застолье, третьи питают страсть к древним фолиантам… А мой император любит проводить свободные минуты в кузне. Зато наши воины считают, что у них самое лучшее в мире оружие!

После этих слов ещё два матроса вышли вперёд. Один нёс в шкатулке пистолетную пару, а другой фитильное ружьё со всеми приспособлениями для стрельбы. Данные экземпляры тоже отличались дорогим материалом и выделкой. Бояре же, услышав новость об императоре-оружейнике, начали активно её обсуждать, пока Иван III взглядом не призвал их к тишине.

— Хрустальный чайный сервиз на двенадцать персон, — вновь огласил адмирал и два матроса открыли резной самшитовый ларец, в котором лежала дюжина чашек, столько же блюдец, кувшин для молока, сахарница и три вазочки. Всё было инкрустировано золотом.

— Хрустальный сервиз для вина на шесть персон, — продолжил Константин.

Тут уже в ларце лежали высокие бокалы в форме тюльпанов и вместительный графин с узким горлышком и крышкой-колпачком.

— Бочонок красного вина "Драконья кровь", — и матрос выносит сорокалитровый бочонок и аккуратно ставит его рядом с остальными подарками.

— Бочонок белого вина "Лазурный берег", — громко произносит Константин и ситуация повторяется.

— Чай байховый чёрный.

После этих слов два матроса заносят сундук, внутри которого лежат сорок двухлитровых квадратных банок из толстого стекла. Закрыты они закручивающимися деревянными крышками и отделены друг от друга перегородками, обшитыми мягкой кожей. Следом за чаем внесли аналогичный сундук, только внутри банок находились зёрна кофе плюс ручная кофемолка и три медных турки, отличающиеся только размером. Потом в четырёх мешках занесли сахар в количестве двухсот килограмм. Дальше шли десять рулонов шёлковой материи различной расцветки, двенадцать мешков со специями и пряностями, по десять шкур жирафов и леопардов, ларец с жемчугом весом в три килограмма. После этого два матроса внесли шахматный столик из отполированной африканской крушины, оснащённый ящичками. Внутри ящичков лежали фигурки изображающие армию. Белые были вырезаны из слоновой кости, а чёрные из эбонитового дерева. Высота фигурок составляла десять сантиметров. Затем шестеро матросов принесли бильярдный столик со скручивающимися ножками. Установили его, разложили два комплекта шаров и четыре кия из ценных порок древесины.

Бояре только дивились и громко обсуждали каждый подарок. Лишь Курицын досконально знал предназначение всех предметов. К тому же дары сопровождались красочными брошюрками с подробным описанием. Не обошлось без часов. Одни настольные, выполненные из серебра в виде древнегреческого гоплита, прикрывающегося щитом. Щит служил циферблатом с диаметром в двадцать сантиметров. Вторые были ручными. В отличие от часов княгини эти имели более массивный вид и, помимо бриллиантов, содержали вкрапления из рубинов. После часов был подарен десятилитровый самовар из отполированной нержавейки, который растапливался дровами. К самовару прилагались три фарфоровых заварника, отличающихся рисунком и десять одинаковых чашек. После самовара шло ростовое зеркало на резной подставке и оправе из белого сандала. В самом конце матросы занесли два окованных сундучка. В одном лежала тысяча золотых, а в другом пять тысяч серебряных лавров.

Больше всего Великий князь обрадовался деньгам, хотя и часы не оставили его равнодушным. В Москве имелись лишь одни башенные, установленные ещё дедом. Обошлись они тогда Василию I Дмитриевичу в два пуда серебром. Правда, дьяк и княгиня уже успели похвастаться необычными подарками, но сейчас Иван III явно ощутил разницу. Часы дьяка выглядели слишком скромно, а жены заметно меньше, да и подешевле.

Сабля князю тоже понравилась, хотя он понял, если император русичей и выковал клинок сам, то украшали его точно ювелиры.

С ружьём и пистолетами более подробно решил ознакомиться позже, хотя Курицын все уши про них прожужжал — посол давал подобным оружием побаловаться. А вот в шахматы на Руси играли давно, но были они несколько другими, как и правила игры.