В львиной шкуре 2 (СИ) - Решетников Александр Валерьевич. Страница 79

— Между прочим, — продолжил он, обращаясь к дьяку, — в тех мастерских, где мы недавно побывали, каждый из обучающихся будет сам себе делать оружие, с которым вернётся на Русь…

Говорил адмирал специально громко, чтобы рядом стоящие мальчишки могли его хорошо услышать.

— Если у парня руки растут из правильного места, то домой он вернётся с добрым вооружением. А коли сам дурак и руки кривые, то будет позором для своих родных. Ибо науки толком не усвоил и руками делать ничего не умеет…

В этот момент прозвучал выстрел, после которого Курицын, словно ребёнок, стал радостно тыкать рукой в сбитую им мишень.

— Молодец, Фёдор Васильевич! — тут же похвалил его Константин, помахав перед собою ладонью, чтобы разогнать дым от выстрела. — А теперь пошли дальше… Не будем отвлекать мальцов от тренировок.

Пройдя по мощёным тротуарной плиткой дорожкам через аккуратный садик, в котором то тут, то там обнаруживались удобные скамейки для отдыха, адмирал привёл гостя к храму, что располагался при монастыре. Он и снаружи притягивал к себе взгляд своей монументальностью, а тех, кто заходил вовнутрь, просто завораживал. Высокий куполообразный потолок, казалось, уходил к самым небесам, под которыми яркими красками была расписана жизнь Иисуса Христа. А ниже, на стенах, изображены святые первых веков христианства. Рядом с ними висели и стояли многочисленные иконы в золочёных рамках, серебряные и латунные лампады, золотистые стойки с подсвечниками… Казалось, что ты попал в сказочную сокровищницу, воздух которой пропитан дурманящим запахом ладана. Всё это великолепие вызывало суеверный трепет. Даже разговаривать здесь старались шёпотом.

— Храм-то побогаче будет, чем возле дворца, — отойдя от первоначального шока, негромко заметил дьяк.

— Тот храм, Фёдор Васильевич, император своими руками построил. Не один, конечно, все ему помогали… Слышал, наверное, что мор у нас был? — и, дождавшись кивка собеседника, Константин продолжил. — В тот страшный год дал себе дон Павел зарок, коли с бедой совладает, то лично, подобно простому каменщику, будет возводить стены новой церкви…

— Надо же! — многозначительно покачал головою дьяк.

— А этот монастырь и храм строили уже самые лучшие мастера, — продолжил адмирал. — Многие попали к нам из Индии. Там искусство архитектуры, скульптуры и живописи одно из лучших в мире! Наш император даже подумывает о постройке школы, где бы талантливые отроки учились этим искусствам… А сейчас многие мастера в Иване-Дальнем…

— Да, я видел строящийся там храм, — вспомнил Курицын. — Издалека, правда… Но выглядит тоже солидно… Кстати, а почему у города такое необычное название?

— Во-первых: потому, что город дальше всех находится от столицы. Во-вторых: именно маршал дон Иван отвоевал те земли у язычников, победив их в четырёх сражениях. Теперь он от имени нашего императора управляет ими.

— Укрепляете, значит, те земли?

— Ага, укрепляем, — ответил адмирал и спросил, — ну, что, пойдём дальше?

— Пошли, — кивнул дьяк.

На крыльце они столкнулись с Владыкой, рядом с которым находились: Пани Афинянин, Фёдор Рыбкин и два молодых монашка. Благословив попавшихся навстречу дьяка и адмирала, патриарх со своими сопровождающими вошёл в храм.

— Эх, — вздохнул Константин. — Стар наш Владыка очень. Болеет часто. Вот, замену себе ищет…

— Неужели этого грека вместо себя желает поставить? — немного удивился Курицын.

— Пока только приглядывается, можно ли ему доверить империю… Видишь, Фёдор Васильевич, какая существует проблема… Церковь во всём мире часто выступает против науки… А наш Владыка сам из учёных людей и понимает, чтобы государство становилось сильнее, науки необходимо развивать. Мир с каждым годом всё больше изменяется и совершенствуется… Взять медицину или же военное дело… Битвы со временем будут вестись не саблями, топорами и копьями, а ружьями и пушками… Зачем противника подпускать к себе, когда его лучше уничтожить на расстоянии? А чтобы ружья, пушки, а так же корабли были самыми лучшими, очень много наук необходимо освоить. Но многие церковники этого не понимают. Им образованный человек, как кость поперёк горла, ибо не слепо верит во всё, что ему говорят, а задаёт слишком много вопросов, на которые они не в состоянии ответить. Вот скажи мне, почему листья на деревьях зелёные?

— Господь Бог так создал, — недоумённо ответил дьяк.

— Вот и церковники так отвечают, — усмехнулся Константин. — Только Господь Бог не самодур, который пожелал в одночасье, чтобы листья были зелёными, а осенью меняли свой цвет на жёлтый или багряный… И ведь недаром говориться в Библии, что человек создан по образу и подобию Творца… Значит, должен постичь всё, что Он создал. И мы перед каждым важным делом обращаемся к Нему с молитвой, дабы подсказал нам путь правильный…

— Согласен с тобой, дон Константин. Я часто встречал богомольцев, которые даже грамоты не разумеют… Им умный прихожанин ни к чему!

— То-то и оно!.. Кстати, а я знаю, почему листья зелёные, — сказал Константин и широко улыбнулся.

— И почему? — дьяк остановился и внимательно поглядел на адмирала.

— За одни раз это всё не объяснить… Если поклянёшься, что полученные знания сохранишь в тайне, то вечерами буду с тобой проводить уроки, где о многом поведаю…

— Поклянусь, дон Константин! — быстро согласился любознательный дьяк.

Уже час, как муэдзин откричал свой призыв к вечернему намазу. Уже час, как на извилистые улицы многотысячного Истанбула (Константинополь) опустились густые сумерки. Большинство жителей славного города, чьи стены немало повидали на своём веку, погрузились в мир сновидений. У кото-то они были красочными и приятными, у кого-то серыми и тревожными, иные и вовсе ничего не видели…

Новый дворец османского султана Мехмеда II, возведённый на площади Быков, тоже окутала темень. Лишь смоляные факелы в руках грозных стражников, охранявших покой своего повелителя, слегка рассеивали ночную тьму вокруг дворца и в его длинных коридорах.

В одной из маленьких комнат на скромном ложе забылся в тревожной дрёме свергнутый крымский хан Менгли Герай. Нынче он был пленником османского султана, а на его престоле сидел золотоордынский Джанибек, племянник хана Ахмата — правителя Золотой Орды. Вдруг сквозь тревожную дрёму чуткий слух мужчины уловил какой-то посторонний шорох.

— Кто здесь? — соскочив со своего ложа, спросил он громко.

Его взгляд пристально вглядывался в темноту. Пленник понимал, если в помещение пробрался вооружённый убийца, то защититься ему будет нечем…

— Господин, говори тише, — донёсся шёпот со стороны двери, — а то нас могут услышать.

— Кто ты? — понизил голос Менгли Герай.

— Я принёс тебе привет от Хози Кокоса… Помнишь такого?

— Конечно, помню! — радостно ответил пленник, услышав имя уважаемого купца из Каффы (Феодосия), который не раз помогал ему и деньгами и советом.

— Разреши мне приблизится к тебе? — попросил неизвестный.

— Да, да, подойди, — кивнул экс-правитель крымского ханства.

Неожиданно в комнате возник источник света. Это посланник достал масляную лампу, которую прятал под полой халата. Подойдя ближе, он поставил её на пол, а сам открыл вместительную котомку… Возле Менгли Герая друг за другом стали появляться: бурдюк с кумысом, свежие лепёшки, завёрнутые в тряпицу, увесистая головка сыра и кусок ещё тёплой баранины, тоже бережно обёрнутый тканью. Рядом со снедью мужчина положил небольшие ножны, из которых выглядывала костяная рукоять кинжала.

— Господин, друзья помнят о тебе и знают, что не в привычках здешних стражей баловать своих пленников яствами. Поэтому они просят принять эти скромные подношения, как знак дружбы и верности… А так же вот это…

Неизвестный распахнул халат, под которым скрывался малоприметный пояс, искусно выделанный из тонкой, но прочной кожи. Внутри него были спрятаны золотые и серебряные монеты.

— Этот пояс шлёт тебе Великий московский князь Иван, — пояснил посланник, после чего поклонился и протянул подарок хану…