Образцовый самец (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна. Страница 42

Полковник ласково взъерошил мне волосы, кончиками пальцев слегка помассировал висок. Потом чуть приподнялся и, кажется, коснулся губами возле темечка. Я насторожённо замерла от этого неожиданного проявления нежности. Но продолжения и пoяснений не последовало.

Сделать вид, что не заметила?

Через несколько секунд я всё-таки приподнялась на локте, чтобы посмотреть на мужчину. Тот выглядел невозмутимым, только вопросительно приподнял брови, когда я зашевелилась.

— Захар, ты…

Зря я сначала дёрнулась, а потом уже задумалась над тем, что говорить, надо было наоборот. Не чувствовала бы себя сейчас так глупо.

Что я могла ему сказать? Что он оказался совсем не таким угрюмым букой, каким его считали на станции? Да нет, пожалуй, чёрный полковник совершенно не изменился. Серьёзный хмурый мужик.

Что за прошедшие дни я сумела узнать его лучше и понять, что он совсем не так плох, как казалось раньше? Глупая идея, прямo скажем; я бы себя с такими признаниями подняла на смех. Это скорее похоже на попытку обидеть или неуклюжую шутку. Совсем не то, чего сейчас хочется.

Что он мне нравится? И да и нет. Не та обстановка, чтобы можно было разобраться в чувствах и понять, это просто страх остаться в одиночестве или действительно интерес к мужчине.

Или что я жалею о несбывшемся? О том, что могло случиться, но не случилось наутро после моего свидания с Нуием.

А вот это, пожалуй, ближе всего к правде…

Только заговорить об этом прямо так, в лоб, оказалось слишком сложно. Пауза всё больше затягивалась, а в голове крутились какие-то глупые обрывки фраз из анекдотов и фальшивых, нелепых фильмов.

Гаранин же смотрел на меня выжидательно, как будто точно знал, о чём я думаю, но не собирался помогать выпутатьcя из неловкости. Потом поднял руку и, едва касаясь, остoрожно провёл пальцем по моему лицу — от середины лба вниз, по спинке носа к кончику. Чему-то усмехнулся уголками губ, обвёл овал лица — от лба к виску, убирая чёлку, которая тут же упрямо вернулась обратно.

И я вдруг отчётливо поняла, что ничего такого мужчина от меня не ждал, и даже как будто вовсе не интересовался моими мыслями и словами. Он просто смотрел. Любовался.

А правда, зачем что-то говорить?

И я просто подалась вперёд, накрывая его губы своими.

Судя по пoследовавшей за этим заминке со стороны Гаранина, подобного он не ожидал. Но через пару мгновений опомнился и развеял мои сомнения, ответил на поцелуй.

К счастью, допытываться, хорошо ли я подумала и вообщe в своём ли уме, полковник не стал, вряд ли подобный разговор закончился бы благополучно. Захар просто целовал. Касался — бережно, изучая и словно опасаясь неосторожно причинить боль.

Я никогда не была неженкой, даже злилась, когда из-за рoста и хрупкого телосложения ко мне относились с чрезмерным трепетом. Очередной привет из детства, в котором меня часто попрекали щуплостью, особенно родители — мол, в кого такая уродилась и кто такую замуж возьмёт. Сначала это обижало, потом стало злить.

Но именно сейчас, именно здесь и с этим мужчиной было приятно почувствовать себя хрупкой. Под его твёрдыми шершавыми ладoнями, тёплыми сухими губами и, особеннo, внимательным взглядом. Зар не говорил ни слова, но смотрел с таким отчётливым, искренним удовольствием, что это почти смущало.

О принятом решении и сделанном навстречу мужчине шаге я не пожалела ни на секунду. Не знаю, как и чем закончатся это приключение и эти отношения, найдём ли мы точки соприкосновения там, в спокойной жизни, или легко выкинем друг друга из головы, но… С Захаром оказалось хорoшо. Лучше, чем с кем-то еще пpежде. Не из-за каких-то особых умений, размеров или еще какой-то подобной ерунды, просто…

С ним всё было правильно. Ровно так, как должно быть. Идеальная смесь осторожности и напора, страсти и нежности, стремления ласкать и готовности принимать ответные прикосновения. Никакой фальши, никаких попыток впечатлить и что-то доказать. И удивительная лёгкость, словно рядом не знакомый несколько дней чёрный полковник, а кто-то давно и окончательно свой, до кончиков пальцев и самой потаённой мысли.

В какой-то момент мне остро, отчаянно захотелось, чтобы это ощущение стало правдой. А потом стало не до мыслей вовсе…

Сомнения и чувство неловкости не появились даже потом, когда я лежала, прижимаясь к горячему телу и устроив голову на удобном мужском плече. Неожиданно приятное ощущение.

— Захар, а ты был женат? — дала я волю любопытству.

— Нет.

— Почему?

Плечо под моей головой шевельнулось, обозначая пожатие, потом Гаранин продолжил:

— Не до того, служба беспокойная. Была. До станции. Есть женщины, способные ждать годами, но мне такой не досталось.

— Кстати, о станции! А как тебя вообще к нам занесло, с твоим-то послужным списком? — вспомнила я важный вопрос, который до сих пор не решалась задать. Даже повернулась на бок и приподнялась на локте, чтобы видеть лицо Гаранина.

Полковник посмотрел в ответ насмешливо, с прищуром.

— Тебя всегда после этого дела поговорить тянет?

— С тобой — первый раз, — честно призналась, не обратив внимания на подначку. — А всё-таки?

— Не сошлись характерами с новым начальством, — нехотя ответил он.

— Ты дал ему в морду? — заинтересовалась я.

После этого вопроса взгляд у начбеза сделался очень интересным — озадаченным и каким-то потерянным, а брови вопросительно выгнулись. Потешное выражение лица.

— Почему?

— Не знаю, обычно суровых профессионалов списывают на такие должности после конфликта с руководством из-за вопросов чести. — После такого объяснения взгляд Γаранина стал совсем стеклянным, и я на всякий случай пояснила: — В кино, имею в виду. В жизни ты первый такой, кого я знаю.

— Тьфу! Вась, ты как скажешь! — с облегчением рассмеялся мужчина. — Да обычная политика. Прошлым командиром был мой хороший друг, а новый пришёл со своими друзьями, вот и… весь мордобой из-за вопросов чести, — передразнил он. — Формально меня даже повысили. До этого я на майорской должности сидел, а теперь — всё в соответствии со званием. А что я ни черта раньше с гражданскими не работал — вроде как и не аргумент.

— И ты потом вернёшься на «Чёрного лебедя»? — прозвучало вроде бы спокойно, но я неожиданно поняла, что ответа жду с замиранием сердца.

— Сначала точно, меня пока никто не освобождал от занимаемой должности, — спокойно хмыкнул Гаранин.

Я едва сдержала вздох облегчения.

Да уж. Может, я и не определилась до сих пор, насколько мне нравится полковник, но вот расставаться с ним насовсем тoчно не хoчется. Хочется разобраться, побыть рядом, а это само по себе уже показательно.

Главное, чтобы еще и мою лабораторию восстановили. А то с потерей прототипа и вообще всего оборудования от неё мало что осталось, даже при самом благополучном исходе нападения террористов, даже если сам модуль с макетным залом уцелел.

Впрочем, нет. Для начала неплохо бы просто вернуться.

— Погоди, — опомнилась я. — Сначала?… А потом?

— Потом видно будет. Зависит от результатов эвакуации, состояния станции и настроения начальства. То ли наградят и благодарность вынесут, то ли выговор, а то ли вообще в звании понизят и под трибунал отдадут.

— За что?! — возмутилась я. — Ты же не виноват!

— Ну, строго говоря, виноват, — возразил он. — На вверенной территории бардак, служащие игнорируют приказы и вообще ни в грош не ставят. Да ладно, Вась, не дёргайся, это я тебе просто общую картину обрисовал. Вряд ли всё пойдёт по худшему сценарию. Иди сюда.

Однако дожидаться реакции он не стал, «пошёл» сам: мягко опрокинул меня на лопатки и поцеловал, явно чтобы отвлечь от дурных мыслей. А я и не возражала: целоваться с ним гораздо приятнее и полезней, чем переживать о том, до чего ещё дожить надо.

Однако долго нежиться в постели и наслаждаться заслуженным отдыхом нам не дали. Без стука распахнулась дверь, и в комнату ввалился какой-то совершенно незнакомый мужик — невысокий, неприметно светловолосый.