Жук в Муравейнике (СИ) - Обава Дана. Страница 49

— Я все-таки побоялась оставаться ночью дома одна, — как будто оправдываясь, говорит она сразу, как мы переступаем порог. Выглядит она помятой, с не смытым на ночь макияжем, странно распределившимся по ее опухшему лицу, и совсем растрепавшейся косой, зато она спокойна и явно не собирается совершать опрометчивых поступков, в чем, полагаю, большая заслуга Мориса.

— У меня отличная охранная система, — говорит он, появляясь из ванной. — Здесь абсолютно безопасно. — Мокрые волосы он зачесал назад, и теперь, когда сальные пряди не болтаются у его лица, он выглядит приятно. Кроме того он приоделся в модную и очевидно совсем новую одежду с достаточно высокого уровня.

— А где твой сын? — спрашиваю, готовясь к тому, что тот выбежит из соседней комнаты.

— Морис считает, что ему лучше пока оставаться с теми, с кем я его раньше прятала, — хмурится Палома.

— Именно. — Подтверждает Морис. — Пока что он ничего не знает, ни в чем не участвовал и никого не видел, так что, даже если стражи выйдут на него, он ничего им не сможет рассказать. Убивать его никакого смысла нет. Он в безопасности, пока находится подальше от нас.

— Ну да, несомненно, — говорит Лекс. Ради спокойствия Паломы, старается скрыть скептицизм в голосе. — Итак, новость номер один — техникам стражей удалось изгнать вирус из моего планшета, однако они не смогли что-либо сказать о нем. В смысле полезного, так-то они много чего сказали, не знаю на каком языке.

Морис понимающе улыбается.

— Они также не смогли восстановить фотографии и прочее.

— А вот как раз с этим я могу попробовать помочь! — с блеском в глазах, Морис находит взглядом планшет — тот, что висит у Лекса на ремне, хотя это новый. Тот, что он забрал у техников у него в рюкзаке. — На этот случай я раздобыл пару интересных программ, когда еще работал на продвинутых…, - он мрачнеет, — на продвинутых уровнях, — заканчивает он, понимая, что проговорился и его сейчас засыплют вопросами.

На самом деле то, что он работал на продвинутых уровнях, ни капли не удивительно. Его навыки явно превосходят средний уровень мастерства. А вот почему он снова оказался на одном из основных уровней, вот это уже интересно.

— Почему тебя понизили? — спрашивает Палома. В отличие от нас ребята, похоже, встали недавно и еще не завтракали, так что во время разговора нас постепенно смещают к столу, где стоит чайник и несколько пачек печенья. Спохватившись мы наконец проходим оставшиеся метры, чтобы Палома могла спокойно достать чашки, продолжая участвовать в беседе. Она кстати ведет себя здесь уже почти как хозяйка и знает, где тут что, так что возможно тот вопрос Мориса о совместном проживании, который он задавал нам обеим, с ее стороны будет решен положительно.

— Да уж не по моей вине, — сердито отвечает Морис на ходу и садится за стол, жестом предлагая нам сделать то же самое. Что ж, второй раз чаю попить за компанию можно.

— Но по какой причине? — удивленно спрашивает Палома, разливая кипяток по кружкам. — Ведь по правилам, на сколько я помню, понижение возможно только в качестве штрафа за некоторое количество проступков, преступление, значительное понижение производительности труда, если причиной стала не болезнь или естественное угасание… — пытается вспомнить она, шелестя бумагой, в которую завернуто печенье.

— Да, да, — морщась, прерывает ее Морис. — Вот только в реальности можно схлопотать понижение и без вины, и даже без объяснения! Просто однажды вызовут в офис куратора и скажут собирать пожитки и проваливать! — последние слова он уже злобно выкрикивает и бьет рукой по столу.

— Какая дикость! — возмущается Палома, и Морис смягчается ее искренним сочувствием, хотя секунду назад, казалось, что нахлынувшие воспоминания только начали раздувать его ярость.

— Так, оставь мне планшет, я попытаюсь восстановить стертое, — уже почти спокойно обращается Морис к Лексу.

— И сколько это займет? — спрашивает друг.

— Откуда мне знать?! — снова рявкает Морис и снова берет себя в руки. — Может несколько часов, может несколько дней, — старательно ровным тоном проговаривает он, глядя строго в центр стола.

— Хорошо, — Лекса конечно эта вспышка не пугает, но все же он насторожен. Тем не менее, друг вытаскивает нужный планшет и кладет рядом на полку.

Палома же сидит, сложив руки на коленях, и думает. Боюсь, вспоминает Сэма и его поведение. Не думаю, правда, что у Мориса с Сэмом много общего, и все же в комнате стало неуютно.

— Ладно, — Лекс сверяется со временем. — Есть еще одна новость. На Вету вчера случайно наткнулась девушка из второй команды. В восемь мы с ней встречаемся, так что скоро узнаем их часть истории про нашу излюбленную игру.

Морис смотрит на нас с любопытством, а Палома стеклянным взглядом.

— А откуда вы знаете, что это не ловушка? — вдруг спрашивает она.

Мы с Лексом смотрим друг на друга. Такая простая мысль нам в голову не приходила. А ведь действительно. Случайно наткнуться на кого-то в Муравейнике сложновато. При этом еще и с легкостью узнать того, кого видел пару раз, недолго и при весьма нервных обстоятельствах.

— Ну, скажем, я схожу к ней один, скажем на час, и если не вернусь к назначенному времени, можете начинать паниковать, — предлагает Лекс.

— Нет уж, она меня приглашала, — сразу же напоминаю я, указывая пальцем сама на себя для пущей наглядности.

— Пойдем втроем, — непререкаемым тоном говорит Морис. — Палома может присутствовать на встрече виртуально. Заодно они будут знать, что если с нами что-то случится, останется запись.

— А хозяева не смогут ее потом стереть? — Палома нервно ерзает на стуле. Не знаю, что она сможет предпринять, оставшись одна, даже если у нее будет запись нашей гибели, но, по крайней мере, она будет знать, что случилось и кому доверять нельзя.

Кара живет на сорок втором уровне в обычном, казалось бы, жилом блоке, однако, когда мы заходим в шлюз, то на внутренней двери видим объявление, написанное разноцветными маркерами: "Осторожно, не выпустите животных!" Уже с интересом заходим, и, идя по коридорам к нужной двери, рассматриваем любопытные конструкции из тумбочек, столбиков, веревок и труб. Единственное их предназначение, полагаю, чтобы на них разминались кто-нибудь вроде того пушистого и усатого сибарита, возлежащего на верхней полочке. Подойдя к нужной двери, мы видим в нижней ее части отдельную маленькую дверцу для питомцев.

Морис прилаживает видеокамеру себе на левое ухо. Она черная как и его волосы, которые, высохнув, снова выглядят неопрятно. Но камера все равно хорошо заметна.

— Сколько времени?

— Без пяти, нормально, — откликается Морис на вопрос Лекса и сразу же звонит, но никто нам не открывает. — Ну, ладно, подождем до восьми, может она в душе или фен работает.

Ждем до восьми, снова звоним и снова не получаем ответа.

— Может она вышла куда и не успела вернуться, — дергает плечом Морис.

Продолжаем ждать, но уже нервно.

— Кот! — вдруг рявкает Морис, показывая не маленькую дверку, в которую черной тенью проскакивает животное. Сама дверка открывается не так быстро, как бы хотелось животному, с электронным ключом на ошейнике. Закрывается быстро, но не настолько, чтобы Лекс не успел вставить ботинок. Морис тут же хватается руками за приоткрытую сворку, дергает и кажется ломает ее, потому что она блокируется в открытом состоянии.

Лекс ложится на пол и смотрит в образовавшееся окошко.

— Ну, я вижу ботинки, — говорит он.

— Это нам ничего не дает, — раздраженно сопит Морис.

— В ботинках ноги, — уточняет Лекс.

— Кто-то стоит за дверью? — тихо и с опаской спрашивает Морис.

— Лежит, — Лекс пододвигается к двери и с сомнением останавливается. — Как думаете, если я суну туда голову, мне ее не отрежет?

— Не надо голову! — я с ужасом представляю себе застывшего за дверью палача с занесенным топором. — Лучше камеру…

— В смысле, дверца не закроется не вовремя? — Лекс поправляет мои мысли в нужном направлении. — Нет там никого.