Предан(н)ая (СИ) - Катс Натали. Страница 44

И еще более неприятно, что Юлька даже не помнила, давала ли она согласие выбросить свои вещи, или Василиса сделала это без ее ведома. А позволять такое кому бы то ни было она, вообще, не хотела. Но не спрашивать же сейчас. Вдруг она сама согласилась?

Поэтому Юлька, недовольно сопя и злясь на саму себя, топала вслед за Василисой нагруженной пакетами на выход из торгового центра. И когда она только успела столько всего купить? Ведь вроде не мерила даже ничего…

— Юль, ну хватит уже дуться. Ну, смотри, сколько всего мы тебе купили. Я бы на твоем месте от радости прыгала, а ты дуешься. Мой папик тоже, конечно, не жадный, но Сережка, вообще, крут. Если бы знала, что он такой, увела бы еще тогда. Шучу, конечно.

— Подожди, — от догадки, озарившей ее, Юлька даже остановилась, — это что все мне?!

Она с ужасом оглядывала десяток пакетов с неизвестным содержимым. И явно очень дорогим. На ценник Юлька взглянула всего один раз, а потом предпочитала не видеть эти ужасные цифры. Такое ей даже Сергей Николаевич не покупал.

— А кому же еще?! — удивилась Василиса, — я же говорила, что прибарахлиться тебе надо. А то красавица, а одета как бомж… уж прости, но твои старые вещи просто кошмар. А я Сережке обещала из тебя конфетку сделать.

— Сереже? Сереже, значит?! — Юлька аж задохнулась от возмущения. Этот негодяй вместо того, чтобы тихонько сказать ей, что его не устраивает ее внешний вид, растрепал все этой Василисе, да еще попросил ее выбрать ей одежду, будто бы она сама не в состоянии это сделать?! — поехали в больницу. Мне надо с ним поговорить. Срочно.

— Поехали, — растерялась Василиса, — ты чего такая злая-то? Все ж хорошо.

— Хорошо, — согласилась Юлька, сжимая кулаки, — а когда я этому негодяю все выскажу, будет еще лучше.

До больницы Юлька довезла свой боевой настрой без потерь. И почти бежала в палату к наглому беспринципному типу, чтобы высказать все, что накипело на душе. Но когда, яростно толкнув дверь, вбежала в палату, накинув уже привычный белый халат, и увидела, что Сережа впервые за долгое время не лежит, не сидит в постели, а стоит, стоит сам, у окна, держась руками за стену, вся злость моментально куда-то пропала. В носу защипало и Юлька, со слезами радости кинулась к обернувшемуся на грохот любимому:

— Сережа, — повисла она у него на шее, чувствуя теплые, нежные и такие нужные ей объятия, — Сережа… ты встал… встал…

— Да, Юлька, — тихо рассмеялся он прижимая ее к себе, — я же говорил, все будет хорошо. Меня выпишут на следующей неделе. И мы снова будем вместе. Всегда. Я не хочу расставаться с тобой ни на минуту. Я так люблю тебя…

Поцелуй, слегка неловкий, потому что Сережа не сразу нашел ее губы, смыл остатки недовольства, и Юлька плавилась в его руках от бесконечного безоблачного счастья.

— Кхм, — прервала их Василиса, — вы это… я ж тоже здесь… не, ну я все понимаю… но мне бы, Юль, ключ от твоей квартиры. Я вещи отвезу что ли…

— Васька, — рассмеялся Сережа, — ты тоже здесь. Вы вместе что ли приехали?

— Ну да, — хохотнула Васька, — ослеп что ли? Ой, прости… я забыла, — расстроилась она, — блин… у меня язык как помело, Сережка. Прости.

— Да, ладно, — протянул он, — забудь. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы обижаться.

— Хорошо. Сереж, я сделала все, как и обещала. Юльку принарядила, завтра еще в салон пойдем, договорилась я уже. Так что все будет в лучшем виде. Карточку вот на тумбочку положила. А ты, Юль, ключ-то дай. Я, правда, отвезу все к тебе, а потом верну его обратно.

— Не надо, — Сережа не дал Юльке ничего ответить, — Пашу найди, он где-то внизу. И к нему все сложите.

— О’кей. Тогда пока, влюбленные. Я пошла. Юль, тебе завтра позвоню, перед салоном.

Довольная Василиса ушла, а Юлька вдруг вспомнила о своем намерении разобраться с ненужной благотворительностью.

— Сережа, я прошу тебя, в следующий раз, если тебе что-то будет не нравится, скажи мне об этом сам, а не подсылай таких вот Василис. Тем более, я и сама в состоянии купить себе одежду.

— Юлька, — он сильнее прижал к себе любимую, и зашептал, касаясь губами ушка, — мне все равно как ты одета. Понимаешь? Хоть в платье королевы, хоть в рубище каком-нибудь, я не стану любить тебя меньше из-за тряпок.

— Но, тогда почему?

— Ты бы видела Ваську. Она примчалась ко мне сегодня с утра. Рыдала, что виновата. Прощение просила. Это для нее, Юль. Для Васьки, а не для тебя. И еще. Спасибо, что верила в меня. Даже когда я сам начал сомневаться. Она же рассказала тебе, как все было на самом деле?

— Да, Сережа. Ты тоже прости меня. Я ведь сегодня на тебя обиделась. Думала… не нравлюсь тебе…

— Нет, — Сережа сделал серьезное лицо, — ты мне не нравишься. Я люблю тебя, — добавил он через паузу и рассмеялся.

Но побыть в одиночестве им не дали. Буквально через несколько минут, когда они целовались, все еще стоя у окна, к Сереже пришли родители.

Глава 64.

Юлька хотела уйти, чтобы не мешать Сереже общаться с родителями, но не тут-то было. Он совсем не хотел ее опускать, наоборот, сел на кресло, усадил ее себе на колени и обнял, положив подбородок на Юлькино плечо. И так и рассказывал родителям о том, что сказал врач. Если бы не это, Юлька бы возмутилась, потому что сидеть вот так, перед Алексеем Михайловичем и Сережиной мамой казалось страшно неудобно.

А они все словно не замечали ее смущения. Сережа прижимал к себе и изредка тыкался быстрым поцелуем куда придется. Отчего Юлька смущалась до слез и пыталась вырваться. Но он в ответ на ее трепыхания только сильнее прижимал к себе и снова целовал, попадая то в щеку, то в ухо, то в плечо. Он, наверное, думал, что это ее успокаивает, но Юлька готова был провалиться сквозь землю.

А еще она видела, как довольно улыбались Алексей Михайлович и Сережина мама. И в конце-концов не выдержала:

— Сережа, — зашептала она на ему на ухо, — выпусти меня. Мне неудобно…

Сережа, не прекращая разговора, изменил ее положение, еще больше прижав к себе, и спросил шепотом:

— Так лучше?

— Нет, — зашипела Юлька, — мне не удобно сидеть на у тебя на коленях при посторонних.

— Юлька, — рассмеялся он тихо-тихо, — они не посторонние. Они мои родители. Кстати, может быть ты и, правда, поживешь с ними? Привыкнешь? А на следующей неделе меня выпишут, и мы будем вместе?

— Нет! — она дернулась вырываясь из его рук, — как ты себе это, вообще, представляешь? Мне же неудобно будет! Кто они, а кто я…

— Юлька, — он снова смеялся, опаляя ей щеку дыханием, — они мои родители, а ты моя невеста…

— Сережа… пожалуйста… нет. Я не могу.

— Ну, хорошо, — он поцеловал ее в щеку, — но когда меня выпишут, ты переедешь ко мне. Договорились?

— Хорошо, договорились, — Юлька спрятала лицо на его груди. Она только что сообразила, что Сережины родители никуда не делись и слышали их перешептывания. И от этого было стыдно вдвойне.

— Ладно, молодежь, — хмыкнул Алексей Михайлович, когда они перестали шушукаться, — пойдем мы. Только мне надо с тобой поговорить, Юля. Пойдем выйдем.

— Папа, — забеспокоился Сережа и сжал Юльку, не отпуская ее, — что ты задумал?! Ты мне обещал!

— Обещал-обещал, — недовольно пробормотал Алексей Михайлович, — раз обещал, значит слово сдержу. Я тебя когда-нибудь обманывал, сынок?

— Нет. И не начинай, — Сережа заволновался и встал вместе с Юлькой, — и, вообще, вы можете поговорить здесь. При мне.

— Сын, — рыкнул отец, — я обещал, что приму твою Юльку, значит я это сделаю. Тем более девочка мне и самому нравится, хорошая невестка будет. Но поговорить с ней наедине я все равно должен! Я твой отец в конце-концов!

— Сынок, Сереженька, — вмешалась мама, — пусть папа с Юленькой поговорит. Леша, а ты помягче с сыном, милый. Видишь же, мальчик волнуется. Хоть у него на это и нет оснований.

— Хорошо, — прорычал, но уже не так недовольно Алексей Михайлович, а Сережа кивнул, но все же, взяв Юльку за руку, добавил:

— Хорошо. Иди, Юль… только помни, я тебя люблю. И ты моя, кто бы что там не говорил. Поняла?