Поцелуй или жизнь (СИ) - Литвинова Ирина А.. Страница 70

"Прикидывала, насколько она сама дешевле тебя! — вдруг донесся до меня окрик Франциска. — Ник, они про расщелину знают! Я девочек с Жаком уже вынес, мы летим к Болерну. Вам надо бежать. Всем. Немедленно. Их слишком много! Насколько я понял их обрывка разговора, у них задание обескровить всех в Зеленом Горбе и по камешку разнести поместье до основания! Либо артефакт хотят похоронить, либо Себастьяна вместе с дядюшкой. Яд ты стащила?"

"Да…" — слегка обалдела от такой быстрой смены темы.

"Отдай Гарету. Сейчас дядюшка пустой, а без магии сотню берсерков не завалить. Одна капля в глаза — и труп готов, да Гарет и сам знает. Сама хватай братана в охапку и ползите — летите к нам!"

"А как же Себастьян?!"

"Я не знаю другого яда, который смог бы свести в могилу недоразвившегося василиска. А пробудит змея только яд, а вот топор в темечко убьет. Донеси до него, что драпать надо. Если не дурак — смоется и шкуру свою спасет! Живо, Ника!"

"Разними их!" — это уже от Бесноватого.

Бастард Тьмы опрометью бросился вон из кабинета, и я в последний момент успела перекинуться в человека и ментальным криком: "Гарет, держи!" — швырнуть ему пузырек я ядом. Он поймал, посмотрел, узнал, удивился, но ходу не сбавил и в следующий же миг вылетел за дверь.

Вздохнув, я перевела взгляд прямо на "поле боя"… как раз вовремя, чтобы увидеть, как Себастьян врезал локтем Галахату куда-то в район виска, и тот рухнул, как подкошенный, на пол, потеряв сознание. Меч, видимо, из рук Его Светлости выбил противник, поэтому граф магией притянул свой длинный кинжал и занес руку над принцем.

— Нет!!! — Боги, а я и не подозревала, что могу вопить так громко. Понятно дело, Себастьян уставился на непонятно откуда взявшуюся меня. А я — в его невероятные прекрасные глаза-изумруды…

И пропустила тот момент, когда Галахат резко рванулся вперед и, повернув лезвие клинка, вогнал кинжал графа между ребер отвлекшегося хозяина.

Его Светлость судорожно дернулся, все так же не отрывая от меня глаз, и неловко завалился на бок, из уголка рта потекла тоненькая струйка крови.

— Ника? Ника! Ты чего тут делаешь?! — бросился ко мне брат, но я его не слышала. Я практически физически чувствовала, как жизнь вытекает из Себастьяна… моего истинного… а средство, способное пробудить в нем василиска, я отдала Гарету, чтобы у него был шанс спастись… Где-то на задворках сознания мелькнула дурная мысль, что это справедливо: тогда, с отравленными свечами, я помогла графу, фактически обрекая на мучительную смерть Тринадцатого Принца Веридорского, теперь же шанс выжить по праву принадлежал Бастарду Тьмы…

"Вероника…" — даже в мыслях Себастьяна уже слышался предсмертный хрип.

"Это не мое имя. Меня зовут Николь, Ника… Леди Николь Монруа, дочь лорда Седрика Монруа".

На несколько секунд слепая пелена, уже начавшая заволакивать его глаза, как будто спала — он понял! Он продолжал, не отрываясь смотреть прямо мне в глаза, а я — ему… Рука сама собой нашарила в маленьком неприметном карманчике колечко, снятое с руки леди Индии в фамильном склепе графов Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон, и надела на безымянный палец. Вот так, я хочу увидеть правду, всю правду. Хочу раз и навсегда понять, кого признала своей парой моя вторая сущность: благородного рыцаря или двуличного урода. Дар откликнулся на мой зов молниеносно, и в следующее мгновение я, судорожно сжимающая в кулаке индикатор правды, взглянула через зеркала души Себастьяна в самую глубину его сути.

8.5

На этот раз видения были не обычные. Я словно неслась сквозь мутную пелену прошлого, и перед моими глазами то и дело мелькали образы, события, а в голове эхом отдавались слова, сказанные мне Его Светлостью не далее, как прошлой ночью…

***

"Франциск… он будто с колыбели чувствовал, что он выше других. Что он рожден править. С первых лет жизни он походил на короля. Он просто знал, что он не такой, как все. Это было не просто бахвальство, в нем жило что-то такое… Что-то, что делало его первым всегда. Он действительно был лучшим во всем. Это признавали все… кроме отца и меня".

Чистая правда: вот вижу чернявого мальчишку лет четырех-пяти от роду, с горделивой посадкой головы, явно осознающего свою привлекательность и с вызовом взирающего на мир вокруг завораживающими отцовскими глазами… А рядом с ним сквозь мрак времени пробивались фигурки еще двух мальчонок. Светлый, нежный Франсуа еще ходить толком не научился, а уже прижимает к груди лютню и, устроив инструмент на коленях, ибо держать малыш его еще не мог, и глядя на нее с неподдельным обожанием и, трепетно ласкает струны, не обращая абсолютно никакого на копошащегося рядом братика. Себастьяну годик, хотя нет, наверное, даже меньше. Непоседливый ребенок возится на мягком ковре, пытаясь выпутаться из рубашечки, и, неловко завалившись на бок, ударяется головкой о ножку колыбели. Начинает хныкать, детское личико кривится, но нянек, кажется, и след простыл, а сидящий рядом брат, словно глухой, даже не повернул головы на плач маленького.

Я уж хотела было сама подступить к ребеночку и попытаться успокоить, но тут к Себастьяну подлетел Франциск. Надменного выражения как не бывало: теперь на нем читалось беспокойство и сосредоточенность. Осторожно уложив малыша на сгиб левой руки (а ведь ему, наверное, тяжело, все же Себастьян уже не младенец, да и Франциск маленький), мальчик сделал какой-то странный жест правой, и тут из его пальцев вылились сверкающие безукоризненной белизной магические потоки. Ничего ж себе! Это так выглядит магия Жизни?!

Себастьян мигом успокоился и, устремив взгляд на брата, что-то заагукал, смешно улыбаясь маленьким ротиком, в котором еще не было ни одного зубика. Каким же счастливым было лицо Франциска! Он с таким умилением смотрел на крошку-брата, что я невольно залюбовалась. Интересно, это особенность магов Жизни, любить детей, или Франциск сам по себе такой?

Тут из тумана, окутывающего прошлое, вынырнула миловидная девушка с привлекательным лицом и такой безупречно тонкой талией, что ее никак нельзя было заподозрить в том, что двое из троих маленьких графов — ее чада. И ем не менее это была она, леди Индия…

— Франциск! — кинулась графиня к пасынку, намереваясь взять у него малыша. Видимо, боялась, что мальчик не удержит братика.

Но Франциск и не собирался отдавать предмет своей искренней любви, и в конце концов женщина смирилась.

— Нравится тебе братик? — светло улыбаясь и присаживаясь рядом с детьми прямо на пол, спросила она и ласково погладила Франциска по красиво лежащим (видимо, это от природы, не делали же ему укладку в пять лет?!) смоляным локонам.

— Очень! Жаль только, что он не девочка, брат то у меня уже есть! — заявил тот и тут же выдал. — Леди Индия, а вы родите мне сестричку?!

***

Что ответила ему леди Индия, мне услышать не довелось. Но я поняла одно: насчет Франциска я была неправа, когда думала, что это он и устраивал покушения на невест Его Светлости, а заодно и на их жениха. Почему-то после увиденного одна мысль о том, что старший сын сэра Гвейна желает смерти братьям, казалась откровенным наветом.

***

"Франциск купался во внимании всех южных барышень и не только. Но и брату позволял любить себя. Тогда я не задумывался о таком, но сейчас, наверное, считаю, что это было жестоко с его стороны. Я убедил его не придавать гласности любовь Франсуа, а ведь Франциск мог. Просто чтоб посмеяться над братом. Но потом он согласился со мной, что такое потрясение может подкосить отца…"

И снова граф Ла Виконтесс Ле Грант дю Трюмон сказал мне абсолютную правду.

Вернее, то, что он считал правдой.

Пред моим взором предстала шумная компания, судя по всему, арендовавшая целый этаж одного из местных элитных клубов для своих гульбищ. Франциска я углядела сразу же: самый завидный на тот момент жених юга развалился на одной из кушеток, позволяя белобрысой девице с низкой степенью одетости усесться на нем верхом и бесстыдно тереться об него, попутно слегка царапая заостренными коготками его обнаженную грудь. Молодой граф явно наслаждался процессом, но друзья-приятели и не думали оставлять его на попечение партнерши.