Чужой, плохой, крылатый (СИ) - Лабрус Елена. Страница 22

— А что ты обычно делаешь в это время? — покачал головой Бесс.

— Сплю, наверно, — пожал плечами Оланд.

— Тогда иди и ложись спать.

Ригг потоптался на месте.

— Спокойной ночи! — промямлил он и пошёл.

Нет, всё же он идиот, вздохнул Бесс.

В спальне Оранты его встретило наглухо закрытое окно и плотно задёрнутые шторы.

"Ну надо же, обиделась", — усмехнулся он. Но даже обрадовался.

С той стороны дома, где покои коронессы выходили на большой общий балкон, он тихо прошёл вдоль резных бортиков балюстрады, мимо комнаты Анны, стараясь в ту сторону даже не смотреть.

Опрокинул полстакана какого-то крепкого пойла и упал ничком на кровать в своей комнате, даже не раздеваясь. Действие его "лекарства" заканчивалось, а камень на груди Анны не просто призывал его находиться рядом, он требовал от Бесса её тела.

И это становилось невыносимым.

Глава 11. Анна

Через несколько дней после Дня Прощания с летом Оранта получила в подарок от корона Пелеславии несколько ящиков игристого напитка и решила устроить по этому поводу бал. Не настоящий, конечно. А просто небольшой домашний, семейный маскарад в честь наступления осени.

— И вообще, хочу праздника, — небрежно махнула она веером, давая Сантиверре распоряжение Игристое Пелеславское уложить на ледник, и к вечеру всем быть в нарядах.

— А я тебе говорю, они поссорились, — шептала одна служанка другой, подшивая прямо на Анне, стоявшей на табуретке, подол платья. Новых платьев Анне за лето сшили немало, но из-за траура надевать их было некуда. А тут раз праздник семейный и устраивали его на улице, она решила разумно сэкономить и велела укоротить одно из платьев, подаренных Лули. — Раньше у неё в спальне такое творилось, когда туда сьер Бесс приходил, а теперь тишина.

— Да я и сама вижу, ходит мрачнее тучи и в другую сторону от него смотрит.

— А сьер Бесс тоже зол и угрюм, а коронессу словно не замечает.

— Ну-ка прекратите, сплетницы, — слегка топнула Анна ногой, — это что за разговоры?

— Да уж как есть, так и говорим, сьерита, — вздохнула из служанок та, что была постарше. — То каждую ночь коронессе в комнату закуски разные несут, вино. А оттуда смех, крики, стоны до утра раздаются. А тут — тишина.

— И сьер Бриар в своей комнате ночует, — закивала та, что помоложе.

Ох, как не нравились Анне эти разговоры. И хоть знала, что слуги не просто так болтают, но Бесс и Оранта? Нет, нет, нет… гнала она эти мысли. Неприятные ей сами по себе, но к тому же ещё и ревнивые, собственнические. Они её расстраивали, как и равнодушие Бесса к её помолвке. Как и то, что молчит её больная рука. Не просто не болит, а больше никак не реагируют на его присутствие.

Или это потому, что он и так всё время рядом? Потому что вольно или невольно, а она ведь всё время видит его, слышит, и ловит, именно ловит его взгляды, специально неожиданно поворачиваясь, или вдруг внезапно поднимая на него глаза. Но он встречает её взгляды спокойно и равнодушно. Лишь иногда усмехается, словно понимая, что она специально.

— Прекратите распускать эти неприличные сплетни, — пригрозила Анна.

— Да какие же они неприличные, — снова возразила та, что постарше. — Коронесса женщина молодая, вдовая, а сьер Бриар холост, молод, горяч и приятен собой.

— Будь я на месте коронессы, я бы тоже из постели с ним не вылезала, — неприлично хихикнула вторая.

— Святая Ассанта! — гневно выдохнула Анна. — Как вам не стыдно.

И вдруг почувствовала, что покраснела, когда воображение щедро нарисовало ей картинку, совместив обнажённого демона с коронессой, а потом заменила её на себя и щедро добавило приснившийся поцелуй.

"Святая Ассанта! — взмолилась она, стараясь не слушать как эти две негодницы делятся такими подробностями, что уши горели. — Упаси меня от этих грешных мыслей. Упаси и сохрани!"

Я без пяти минут жена, напоминала Анна себе. Но представить Ригго вместо демона у неё никак не получалось. Хотя его поцелуи, прикосновения, объятия и высекали из неё искры, но искры…

"… такие же как вот этот огонь шутих", — подумала она, уже стоя рядом с Ригго на празднике, когда они смотрели на шипящие и разбрызгивающие огонь крутящиеся колёса. Снопы эти искр рассыпались вокруг, освещали небо, падали на землю. Даже долетали до близко стоящих к ним зевак. Но не ранили. Не жгли, не воспламеняли. Даже не грели.

Ригго попытался её обнять, но Анна мягко отстранилась. Почему-то сегодня её раздражали его объятия. И поцелуи. Даже известие, что он на днях должен уехать, не привнесло в её душу никакой паники или тоски.

"Мне надо от него немного отдохнуть", — даже подумала она. Слишком уж быстро всё понеслось. Слишком уж много его вдруг стало. И нет, она не сомневалась, что любит Ригго. Не боялась, что передумает. Просто немного от него устала и хотела побыть одна.

Анну с самого обеда сегодня всё раздражало. Вот как стали служанки обсуждать какого рода связь между Бриаром и коронессой, тогда настроение у неё и испортилось.

А может всё дело в наступающих "женских днях". Она с утра чувствовала, как тянет живот. Как перестало радовать всё. Даже о подготовке к свадьбе сегодня Анна не хотела слушать. Хотя до этого с жадностью внимала каждому слову. Про белые попоны и плюмажи, что наденут на чистокровных аззирийских лошадей из конюшен верна Пасса. Про свадебных лебедей, что уже заказали откармливать к праздничному обеду. Про дом в Арате, что пред Оланд-старший дал распоряжение обновить и заново обставить. Про лучшую портниху Энта, её ждали со дна на день для заказа подвенечного платья. Всё это казалось Анне сегодня каким-то хлопотным и безрадостным и ей неприятно стало об этом думать. Хотя началось это ощущение даже раньше сегодняшнего утра, с приезда Её Могущества.

После разговора с коронессой тётя Санти даже всплакнула. Та уж наверняка отыгралась на несчастной за всё: и что не предупредили, и что помолвку организовали у неё за спиной, и даже пригрозила что отменит вручение сьеру Оланду титула верна и останется Анна женой преда, то есть предессой, а не дочерью верна королевских кровей, уж она об этом позаботится.

— Не печальтесь, сьерита Сантиверра, — успокаивал тётю верн Пасс. — Вряд ли её могущество будет вносить в законодательство такие поправки из-за пустой обиды. А согласно нынешним законам этот брак хоть и морганатический, и сьер Оланд не может унаследовать титул от жены, но и жена не может утратить свой, и дети её будут носить титул матери, а не отца. Иначе коронессе и самой придётся уступить трон будущему супругу. Ведь закон престолонаследия и любого другого наследия в стране един.

— Ах, вы бы её слышали, сьер Пасс, — тёрла уголком носового платка красные от слёз глаза тётушка. — А ведь она сама пригласила сьера Оланда на тот обед, сама предоставила Анне право выбирать, но кто же знал, что не выбор будет ей неугоден, а что право выбора она оставит за собой.

— Не печалься, милая моя Санти, — обнимала её Анна. — Ведь всё обошлось. И всё уже решено.

— Ох, не знаешь ты нашу Оранту. Она ведь вроде простит, но обиду надолго затаит. Кабы чего с подготовкой к свадьбе не вышло, — качала она головой да вздыхала.

Именно про злопамятность коронессы почему-то вспомнила Анна, когда прямо там на лужайке, среди отгоревших шутих начались танцы.

Весело играли музыканты. Ярко горели цветные фонарики, развешанные на столбах. Дружно стреляли пробки, и шипящие струи игристого напитка наполняли и наполняли бокалы. И уже третий раз Оранта буквально выхватывала из рук Анны жениха и уводила танцевать.

Ригг беспомощно оглянулся. Но коронесса, смеясь, положила его руку на свою талию:

— Не ревнуйте, моя милая, он достанется вам на всю оставшуюся жизнь, а мне — всего лишь на этот танец.

И слуги снова подлили в бокал Ригго шипучее Пелеславское.

— Ревнуйте, ревнуйте, моя милая, — прозвучал у Анны над ухом знакомый голос и сьер Бриар протянул Анне бокал. — Немного ревности в отношениях, как и игристого вина на празднике никогда не повредит.