Триумф поражения (СИ) - Володина Жанна. Страница 14

— Тебе? Нет. Ничего, — сокрушается Римма Викторовна. — Я только спросила, вернется ли. Он сказал, что сегодня нет.

С головой погружаюсь в новый сценарий. Сегодня подбираю музыку. Под Чайковского вечером засыпаю прямо за столом.

— Нина! Он тебя вызывает! — осторожно трясет меня за плечо и говорит шепотом Римма Викторовна. — Он вернулся.

— Он меня, видимо, решил в тонусе держать! — рычу я, подтирая размазавшуюся тушь. — Уезжает, приезжает. Команды раздает!

— Он хозяин, Нина, — успокаивает меня Римма Викторовна. — Ему виднее.

— Добрый день! — с достоинством говорю я, переступая порог кабинета.

— Вы хотели сказать вечер? — поправляет меня Холодильник.

— Нет. Я сказала, что хотела, — выразительно смотрю на настенные часы, показывающие полседьмого.

Хозяин прослеживает мой взгляд и усмехается:

— Соскучились ждать?

— Соскучилась?! — мгновенно вспыхиваю я. — Скорее это вы скучаете по нашему агентству, если возвращаетесь в него в нерабочее время.

— Рамки своего рабочего времени я определяю для себя самостоятельно, — сообщает Холодильник.

— И моего? — нарочито вежливо спрашиваю я.

— Естественно, — пожимает плечами Александр Юрьевич. — И вашего. Приступим?

Мы еще часа полтора работаем в его кабинете, пока за дверью не раздается какой-то шум и даже звук падающего тела.

— Николай?! — окликает невозмутимый Холодильник.

Дверь в кабинет открывается и появляется знакомый мне по первой ночи Хозяина в агентстве личный охранник Климова-младшего Николай.

— Александр Юрьевич! Тут придурок какой-то прорывается, — докладывает Николай.

— Придурок? Прорывается? — уточняет Хозяин, слегка сдвинув брови. — Через что прорывается?

— Получается, что через меня, — отвечает Николай. — Поскольку через их охрану он уже прошел.

Холодильник встает и выходит в приемную. Я осторожно иду за ним.

Чёрт! Это Гена. Сидит в наручниках на стуле. Губа разбита. Под глазом завтра будет потрясающей красоты синяк.

— Гена! — окликаю я бедолагу.

— Вы знакомы? — позволяет себе удивиться Александр Юрьевич. — Впрочем, чему я удивляюсь…

— Это наш клиент Гена. Геннадий Иванович Муравьев, — терпеливо объясняю я двум мужчинам в черных костюмах. — Он иногда заходит… поболтать.

— Он пьян и опасен, — докладывает Николай, показывая на неадекватного Гену. Гена слегка раскачивается на стуле и тихо поет песню на французском языке.

— Понимаете, — я беру Хозяина за локоть. — Это совершенно не опасный человек. Интеллигент. Умница. Они с мамой — наши постоянные клиенты.

— С мамой? — с усмешкой переспрашивает Холодильник. — Постоянные клиенты? Они детские праздники заказывают? Ему же всего годиков… тридцать?

— Понимаете, — повторяюсь я. — Да. Когда-то это были праздники для Гены. В его детстве. Потом мы делали юбилеи его маме. Чудесная женщина. Музыкальный редактор на одном радио. Готовили презентации книг Геннадия Ивановича. Он очень интересный детский писатель. Может, вы читали его последнюю книгу "Приключения Картофелинки"?

— К моему глубокому сожалению, не читал, — отвечает Холодильник. — Как-то руки не дошли. Может, Николай читал?

— Никак нет! Про Картофелинку не читал. Последние приключения, про которые я читал, были про Буратино, — по-военному докладывает Николай, тщательно скрывая смешинки в глазах.

— Зря! — констатирую я, мучительно думая, как освободить Гену так, чтобы тот не начал говорить.

— Ниночка, любовь моя! — узнает меня Гена, радостно тянет ко мне руки в наручниках. — Я так скучал по тебе!

— Это… к вам? — брезгливо спрашивает Холодильник и несколько раз переводит взгляд с меня на Гену и обратно, словно делает сравнительный анализ объектов.

— Видимо, да, — мне очень хочется самой вывести Гену из агентства, пока он не наговорил лишнего.

— Ниночка! Вы подумали над моим предложением? — Гена смотрит на меня со щенячьей преданностью. — Вы сегодня просто… просто великолепны! Вам так идет это платье! Как представлю, что под ним…

Николай резко поднимает Гену со стула и встряхивает.

— Куда его, Александр Юрьевич? — спрашивает Николай, держа Гену за воротник его легкой куртки.

— К Нине Сергеевне, наверное, — насмешливо предполагает Холодильник. — Это же ее поклонник.

— К вам? — недоверчиво спрашивает меня Николай и тоже начинает сравнительный анализ тел.

— Что вы с ним делаете?! — раздается с порога крик.

О! Только Сальмонеллы здесь и не хватало!

Яна Львовна получила кличку Сальмонелла еще полтора десятка лет назад, когда начала заказывать в нашем агентстве детские праздники для своего сыночка Гены. Такое прозвище ей дал сам Юрий Александрович, которого она доводила своими разговорами до желудочных коликов.

— Сальмонелла относится к первой тройке лидеров диарейных болезней. Отличается вредоносностью и неуязвимостью, — смеясь, говорил мне старый хозяин, когда по вечерам я, десятилетняя девчонка, пробиралась в его кабинет.

Однажды, рисуя возле Павлы Борисовны, которая караулила меня до прихода моих родителей с работы, я познакомилась с Геной. Симпатичный скромный мальчик шепотом спросил меня, не видела ли я его маму.

— Твоя мама — Сальмонелла? — тоже шепотом спросила я.

— Нет, — удивился Гена. — Она Яна Львовна.

Мы часа два играли с Геной в кабинете Павлы Борисовны, пока его мать обговаривала детали детского праздника для десятилетнего сына. Когда Яна Львовна пришла за сыном, тот радостно сообщил ей, что Нина — его подруга и он приглашает меня на праздник. От Павлы Борисовны Яна Львовна узнала, что я живу в этом доме в трехкомнатной квартире, и с этого времени я стала "невестой" Гены. По версии Сальмонеллы, конечно. Нет, Гена мне нравился. Он очень добрый и честный. Полная противоположность матери даже в мелочах. Последние пару лет Гена каждый месяц делает мне очередное предложение руки и сердца. Недавно у него появилась привычка делать это слегка подшофе. Для храбрости, видимо. Сегодня этот несчастливый день.

Сальмонелла забегает в приемную и буквально выдергивает сына из рук Николая.

— Что это? Наручники?! — визжит она. — Что вы делаете с моим сыном?

— А как прошли вы? — сурово спрашивает Яну Львовну Холодильник.

— Обыкновенно, как всегда прохожу, — отвечает женщина. — Снимите наручники!

Холодильник приказывает освободить поникшего Гену, которого тут же уводит возмущенная Сальмонелла, пригрозив Николаю Страсбургским судом.

— Проходной двор! — бросает Холодильник в пространство, потом говорит мне с легким презрением. — Идите… спать, востребованная невеста.

Утро вторника в агентстве начинается с потрясающей новости. Хозяин приказал изменить систему охраны здания и даже сменил охранную фирму. С десяти утра по зданию ходят высокие мужчины в черных костюмах, создавая стойкое ощущение, что мы на секретном правительственном объекте.

— Они стирают память такими специальными стирателями, — шепчет мне Димка, когда Павла Борисовна собирает нас в холле. — Видела "Людей в черном"?

— Друзья! — Павла Борисовна улыбается нам успокаивающе. — Александр Юрьевич подписал договор с новой охранной фирмой. Несколько изменяются правила прохода в здание и выхода из него. У вас будут пропуска. Получите в течение дня у Риммы Викторовны. Через сутки установят турникет. Представляю вам начальника нашей охраны Прохора Васильевича Рудского.

Отчетливый женский вздох раздается в тишине холла. На верхнюю ступеньку парадной лестницы, ведущей к лифту, выходит мужчина не существующего в природе вида. Нет, конечно, в некоторых западных фильмах и глянцевых журналах встречаются подобные экземпляры. Но в жизни их так близко никто не видел. Я уж точно. Прохор Васильевич улыбается нам и слегка склоняет голову, приветствуя всех. Это мужчина тридцати-тридцати пяти лет, с идеальным лицом скандинавского воина, идеальной фигурой шпиона высшего эшелона, блондин с идеальной прической и укладкой.