Разрушай и подчиняй (ЛП) - Винтерс Пэппер. Страница 32

Это было несправедливо, что он отобрал у меня столько всего и ничего не дал взамен. Я хотела знать. Я хотела понять, было ли сумасшествием чувство нашей с ним связи, или я правда прислушалась к своему сердцу.

— Звериное пламя на пир ворвалось. От смертных объятий ничто не спаслось, — его шепот щекотал мою кожу.

Мое сердце подскочило и остановилось.

— Что?

Я задыхалась, жаждала его прикосновений, но в то же время хотела услышать, что он скажет. Он задел некоторые темные закоулки моей души, приоткрыв дверь, которая была закрытой.

Он был так близко, расположившись между моих раздвинутых ног. Его руки      обхватили мои бедра, он приблизился ко мне, согревая мое тело и щекоча своим дыханием низ моего живота.

— Твоя татуированная сторона, — сказал он тихо, словно боялся, что это пробудит что-то в моих мыслях.

Я уже поняла, что была в огне и выжила. Это также могло означать, что я потеряла в пожаре людей, которых любила.

Ты усыпала себя татуировками из-за утраты, страсти или разбитого сердца не просто так.

Доказательства были здесь — просто ждали, пока я сделаю верные выводы.

— Что они означают? — спросил Килл, его напряжение и неприязнь таинственным образом исчезли.

— Я не помню, — я глубоко вдохнула, когда его пальцы двинулись к коленке, его рука скользила от узора к узору, а другая рука последовала к шрамам.

Я вздрогнула.

Он снова заговорил.

— Мы встретились в кошмаре, любили в молитве. Мы отдали все, пока оба не остались опустошенными.

***

Я резко проснулась, сердце грохотало от притяжения.

Запиши его. Быстро. Я выскочила из постели в поисках ручки, чтобы записать стих, который пришел ко мне во сне. Моя тетрадь наполнялась неделю за неделей, когда мой разум начинал выдавать фрагменты, смывающие засохшую грязь и взращивая надежду.

Мои руки дрожали, когда я писала.

Мой мозг наполнили мысли о партнере, которого я потеряла.

***

Чувство глубокой любви сжало мое сердце. Я любила кого-то нереального. Я отдала свое сердце парню из своих снов.

Был ли мой кошмар мужчиной между моих ног, который был так же бессилен при решении моей головоломки, как и я? Возможно ли это?

Жестокая судьба. Жестокая любовь.

Правда не имела значения, я не могла остановить неразумное сердце бьющееся сильнее для Килла. Для Артура.

Он сел. Теперь он прикоснулся к моей ноге, обхватил ее, приподнял и исследовал. Я вздрогнула, когда его пальцы отслеживали крошечное изречение, которое я обнаружила спрятанным сбоку.

Мои губы шевелились вместе с его, когда он говорил:

— Я любила и снова теряла,

А он находил и любил.

Но они посмеялись над нами,

Остужая наш пламенный пыл.

Его голос прервался. И тогда мирное любопытство снова исказилось в гнев. Он ухмыльнулся.

— Ты набила себе на теле бред. Глупость, которую ты даже не помнишь.

Я покачала головой.

— Это не бред, если однажды это приведет меня к истине. Это сокровище, разве ты не видишь?

— Нет, я не вижу. Я ничего из этого не понял.

Его прикосновения стали собственническими, когда он пристраивал свой член к моему входу, я закусила губу, и он легким движением раскрыл меня.

— Хватит болтать. — Он простонал, проскальзывая своей восхитительной длиной внутрь меня, подтягивая меня вверх к своим бедрам. Он погружался все глубже и глубже, пока на матрасе не остались только мои плечи, а мои бедра полностью оседлали его.

Он дразнил меня, пульсируя, но не толкаясь.

— Я ненавижу то, что ты на нее похожа, — пробормотал он. — Но я не могу отрицать то, что в тебе чертовски хорошо.

Я пыталась качнуться, побуждая его к действию, но поза, в которой я оказалась, была полностью контролируемой. Он сковал меня в темноте и лишил силы.

Клаустрофобия слегка запустила свои коготки, и я взвизгнула в попытке освободиться.

Но потом он пошевелился, направляя мои бедра вверх, и все мысли о побеге испарились.

Почти полностью выйдя из меня, он вошел снова, тихо застонав.

Мой рот приоткрылся, когда он растянул меня, затем вышел, но лишь затем, чтобы наполнить меня снова. Мучил меня так сильно, насколько это возможно. Я выгнулась вверх, прижимая свои бедра теснее к нему. Но это не помогло.

Плюнув на неудобства и полностью подчинившись этому мужчине, я обрела умиротворение в том, что он находился внутри меня. Он был там. Я была создана для того, чтобы он меня заполнил.

Не будь дурой.

Я боролась с нелепыми воспоминаниями и жестокой реальностью, когда он вбивался в меня в жестком ритме.

Здесь, во тьме, без слов и переживаний, он был моим святилищем.

Его напор усилился. Голос злобно раздался прямо мне в уши.

— Скажи мне что-то правдивое. Прямо сейчас.

Я сглотнула: туманная страсть куда-то испарилась. Мое сердце наполнилось страхом. Столько правды скрыто в стольких тайнах.

— Я бы хотела.

Я хочу заставить тебя поверить в невозможное.

— Попробуй.

Я вдохнула, когда он продолжал свои мучительные толчки.

— Ты не захочешь услышать то, что я скажу.

Он выругался, его руки стиснули мои бедра.

— Как тебя зовут?

Мое имя?

Эта неуловимая золотая рыбка, которая так и не была поймана.

— Я не знаю.

— Скажи мне, — скомандовал он, толкнувшись сильнее, отчего мой рот распахнулся в удовольствии.

Мои глаза под повязкой открылись, и я жадно всасывала воздух.

От жажды я обезумела.

— Пожалуйста, Килл... дай мне еще. Я не знаю, как меня зовут. Не наказывай меня за то, что я не могу контролировать. Просто сделай меня своей.

Мое сердце замерло, когда он резко дернулся. Его член проскальзывал в меня снова и снова, заставляя стонать нас обоих. Он обхватил мой живот, сковав руками.

— Ты никогда не будешь моей. Я не хочу, чтобы ты была моей.

Боль выплеснулась из моей души в мое сердце.

Я не хочу тебя.

Какие события сломили этого мужчину сильнее, чем меня? Так ослепили его жизнь, что он не жил, а просто существовал?

Я ждала... чего? Извинений? Чего-то, что излечило бы причиненные им страдания? Но ничего не произошло.

Я жила с вопросами.

Я всей душой надеялась, что узнаю правду до того, как закончится этот кошмар.

Я ожидала, что он грубо овладеет мной — жестко возьмет меня. Но он оставался скалой, а моя кожа зудела от прикосновений. Он оттолкнул меня, лишая жара своего тела.

Я почувствовала себя опустошенной, когда он расстегнул распорку, позволив моим рукам соединиться. Уложив меня на живот, он прижался ко мне.

Я облегченно вздохнула под весом его тела, а затем ахнула от восторга, от того, как он скользнул внутри. Его живот прижимался к моей попке с каждым толчком.

Я хотела большего. Я хотела его рук на мне. Его губ на моих.

Это было безнадежной мечтой.

Затем мягкий поцелуй приземлился на мою лопатку — так мимолетно, что я пропустила бы его, если бы не была так сосредоточена на чувствах. Простой поцелуй почти боязливо опустился на мое тело вместе с прикосновением, таким нежным, таким восторженным, что из моего горла вырвалось тихое рыдание.

Я не знала, почему мне так больно. Я не знала, почему мне так сильно хочется плакать.

Мне нужно было вспомнить. Мне необходимо вспомнить его — мальчика, мое прошлое и будущее — чтобы боль нашла кого-то другого для своих мучений.

Его губы спустились к моему позвоночнику, отчего я изогнула спину, пока он прижимался губами к моей плоти.

Я застонала, когда он скользнул рукой мне под грудь и подтянул меня, крепче прижимая к своим губам. Его язык кружил, дегустируя меня с бесконечной нежностью.

Я не могла дышать. Слезы обжигали мои щеки, пока он прокладывал дорожку поцелуев вдоль позвоночника к затылку. Затем прикосновения прекратились. Единственным подтверждением, что он все еще был здесь, было его мягкое дыхание, когда он наклонился ближе, и его член неустанно и неумолимо двигающийся во мне.