Штурмовик (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович. Страница 21

Следующие несколько дней слились в один в бесконечном ожидании грядущего события, в котором я спал, отъедался, думал и анализировал ситуацию. Не скажу, что меня напрягал сам трибунал. После слов Киллана, который, кстати, перестал появляться в моем комфортном узилище, мне стало спокойно. Наставник в образе слуги, вероятно, знал, чем закончится вся катавасия, и не давал лишнего повода дергаться или впадать в излишний оптимизм. Я просто ждал развязки.

Ко мне продолжали пускать слуг, но из залы не мне выходить было нельзя. Лично я не унывал. Исследовав огромное помещение, я обнаружил на каминной полке большую резную коробку с сигарами, настоящими, плотно скрученными из табачных листов. Память графа тут же услужливо подсказала, что это пахитосы. Ну, что, пахитосы, так пахитосы. На вкус они были даже лучше, чем сигары мистера Козински. Я мысленно показал ему язык, окутавшись ароматом первой выкуренной пахитосы в этом мире. Занял позицию возле окна, и пускал клубы дыма наружу, внимательно исследуя прилегающую территорию.

Фамильное поместье не отличалось какой-то особенной вычурностью и размахом. Скромный двухэтажный особняк под черепичной крышей, над которой торчали две трубы из грубого природного камня, что меня порадовало. Теплый уютный дом — это самое лучшее место во вселенной. Что еще? Широкая парадная лестница, от нее отходит песчаная дорожка, ведущая вдоль стены и заворачивающая за угол. Небольшая парковая зона с фонтаном находится по другую сторону особняка, я уже в курсе. Память реципиента работает. Само поместье огорожено высоким кованым забором. Ворота закрыты, там маячит стража. Вдоль забора идут зеленые насаждения, аккуратно постриженные. Молодцы, слуги. Бдят за порядком. Ну, что ж, визуальное знакомство оказалось совсем не разочаровывающим. Крыша над головой есть, не пропаду.

Интересно, сколько земли в личном пользовании у семьи Фарли? Насколько я могу видеть, рядом нет никаких соседей. Поля, перелески, дорога, тянущаяся за горизонт. Ничего не раздражает взгляд. Сельская пастораль прямо…

Щурясь от дыма, я увидел, как к воротам подкатила большая карета, больше похожая на черный ящик с одним оконцем, да и то зарешеченным. Возница что-то сказал стражникам, те открыли ворота, и четырехколесный транспорт беспрепятственно въехал на частную территорию. Вот гады, что хотят, то и творят! Это ведь явно по мою душу!

Карета подлетела к крыльцу, и я, наконец, узрел, кто за мной приехал. Наружу вышли два представительных человека в мундирах мышиного цвета, на которых ярко сияли позолоченные пуговицы и серебряная канитель на обшлагах и рукавах. Птицы высокого полета, видать. Вон, у одного в руках солидная кожаная папка, которую он крепко прижал к левому боку.

Ну, ладно, встретим. Пусть визит и незваный, но я умерю свое негодование. Матери, видать, не было в этот час дома, иначе бы гости так быстро не поднялись в мои апартаменты. Усмехнувшись, я вышел на середину залы, не став даже одеваться. Как был в исподнем, так и остался в нем, да еще пахитосу изо рта не вытащил, так и перекатывал ее из одного уголка губ в другой.

Вошедшие визитеры явно не ожидали увидеть такую картину, и оторопело встали прямо у дверей. Стук закрываемых створок вывел их из оцепенения. Тот, у которого папка уютно устроилась под мышкой, первым прокашлялся, потом переглянулся с напарником и высоким голосом, словно ему прищемили яйца, выдал свою речь.

— Граф Фарли, мы имеем распоряжение Высокого Трибунала сопровождать вас на Имперский суд под стражей. Основание подписано самим императором.

Говорящий ловко выудил из папки надлежащий лист из плотной бумаги с яркой гербовой печатью, потом приблизился ко мне, так и продолжавшему стоять с пахитосой в зубах, протянул мне.

Я небрежно взял основание, пробежался по нему вскользь, отмечая, что недурно умею читать незнакомые словеса, и порадовался такому обстоятельству. Потом уже изучал досконально. Крючкотворы от юриспруденции сработали четко. Никаких мутных параграфов и сносок. Все ясно и без лишних вопросов. Обвинение выдвинуто именно такое, как и говорил Киллан, не больше и не меньше. А посему нужно собираться и принимать удар судьбы так, как оно и есть.

— Защита, полагаю, уже на месте? — полюбопытствовал я.

Визитеры переглянулись. Второй мужчина, еще невзрачнее своего соседа, смешно дернул носом и осторожно спросил:

— О какой защите идет речь, граф?

— Меня же должен кто-то защищать, — я удивленно пожал плечами, — иначе мне накидают обвинений выше макушки, и мотай срок за чужого дядю!

Государевым людям что-то враз стало плохо от моих слов. Кисло улыбнувшись, тот, что с писклявым голосом, сказал:

— Обвинение построено на доказательствах и свидетельствах людей, бывших с вами в момент гибели фрегата. Военный Трибунал не практикует привлечение обвиняемому защитника в военное время. Всем все ясно. Собирайтесь. Надеюсь, вы уже передали все дела своему поверенному или управляющему?

— Сейчас, только шнурки поглажу! — мне определенно нравилась процедура ареста. Вежливые господа, учтивая речь, никаких тебе «руки на затылок, лицом к стене!», или «мордой вниз, козел»! Вот это, я понимаю, традиция!

— Господа! — я решил развеять недоумение на лицах визитеров. — Соблаговолите подождать в коридоре, пока я одеваюсь. Да, и пригласите слуг, чтобы мне помогли. Можете любого, они все время крутятся возле дверей. Переживают, знаете ли….

На трибунал нужно было заявиться в парадной форме, не забыв и фамильную шпагу. Для чего она была нужна, я уже знал, покопавшись в глубинной памяти графа. Меня, в первую очередь, постараются лишить всех привилегий и статуса, и если вина будет доказана, переломят шпагу над головой. Это первый этап моего падения. Граф Фарли как-то присутствовал на гражданской казни, и видел, какое унижение испытывает человек, которого публично макают в дерьмо. Лучше уж сразу голову на плаху. Подумав, отмел кардинальное решение. Я только жить начал, первый день рождения отметил. Еще побарахтаемся.

Дальше будет хуже. Первичные доказательства моей вины лягут в основу главного обвинения, а здесь уже никаких вариантов. Казнить меня никто не будет (хватит уже!), однако наказание в виде прохождения службы в штурмовой бригаде обеспечат по полной программе! Можно считать, что это отсроченная казнь. Штурмовики — расходный материал в войне. Их бросают в любую дыру, куда не пошлют элитные части Сиверии.

С такими мрачными мыслями я трясся в карете, сжатый по бокам стражниками, а сидящие напротив меня чиновники всю дорогу молчали, словно воды в рот набрали. Изображали из себя значимые фигуры. Подозреваю, что сопровождать таких субъектов, как я, им было не привыкать.

Дорога из поместья не заняла много времени. Арли — главный город западной провинции — слыл одним из красивейших мест в империи. Он был окружен цветущими садами, и въезд в него вызывал только лишь позитивные эмоции. Высокие фруктовые деревья, раскинувшие свои кроны вдоль трех трактов, давали столько тени, что даже в жаркий день, проходя или проезжая последние километры, можно было наслаждаться прохладой и ароматными запахами плодов или цветов. Сам город давно уже снес крепостные стены, потому что население росло как на дрожжах, медленно выпирая за черту оседлости. Наместники императора, сменяя друг друга, постепенно пришли к мысли, что стены только мешают развитию. А чего бояться? Войн Сиверия уже давно не вела, взяв под свое крыло слабых и согнув шеи непокорных. Врагов, которые действительно могли нанести ущерб империи, на континенте давно не осталось. Были только непримиримые — дарсийцы, но их отделяли морские просторы, и война шла на небесах и на море, и на тех территориях, которые обе стороны хотели взять под протекцию.

Так что от стен осталось несколько замшелых сторожевых башен, расположенных на месте бывших городских ворот. Ушлые предприниматели давно устроили в них постоялые дворы, привлекая гостей всевозможными кушаньями и питьем, не забывая и о комфортном ночлеге.