Выстрел на поражение (СИ) - Снежная Александра. Страница 63

Услужливая помощница мгновенно выполнила просьбу капитана, и когда в рубке раздался приветственный бас командующего штабом СМК, Стэн на полную катушку врубил свою дипломатичность и коммуникабельность, за которую его всегда хвалила Агни. Сначала он расспросил генерала о доме и семье, затем поблагодарил за содействие во всех вопросах, после обсудил предстоящее патрулирование стрэйнджером сектора звездной системы, и только потом обратился к Нильсу с личной просьбой — устроить ему встречу с Грэгом Фонтэйном якобы для консультации по вопросу давней травмы спины. Генерал с радостью согласился помочь, и пообещал, что договорится о приеме с доктором в конце недели.

Отключив связь, Стэнли Стэнфорд находился в приподнятом настроении ровно до того момента, как заговорившая с ним Элис не провещала:

— Капитан, вы, кажется, просили сообщить вам, когда тэйдор Ривз направится в душ? Так вот, довожу до вашего сведения, что пока вы трепались с генералом, она успела не только сходить в душ и помыться, но и вернуться обратно в свою каюту. Свой шанс потереть ей спинку вы прощелкали.

В ответ на это Стэн сначала ошалело вытаращился в пустоту каюты, а после негодующе рыкнул:

— Ну и язва же ты, Элис.

…Тик… тик… тик…Механические часы, настроенные на мой внутренний хронометр, всегда идут без сбоя.

Густая темнота вязкой смолой льется мне в горло, глаза и меняет реальность, растворяя меня в своем безликом ничто. Словно я и тьма имеем один молекулярный состав. Мы с ней одной крови.

Время за полночь. А я не могу заставить себя заснуть, как и не в силах отогнать мучающие меня видения прошлого.

— Уходи, Кларк. Уходи по-хорошему, пока я не начала злиться.

— Шарлотта, давай поговорим. Я все могу объяснить.

— Не сомневаюсь. Проблема в том, что мне твои объяснения уже не нужны.

Мне так хочется, чтобы он ушел, забрав с собой звенящую пустоту, что заполнила меня до самой макушки, и всю грязь, в которой я измазалась из-за него по уши. Я больше не могу слышать его голос, видеть его лицо и просто находиться рядом. Потому что каждый раз, когда я поднимаю на Кларка свои глаза, в моих ушах стоят визгливые вопли его жены, и я начинаю чувствовать себя той самой лживой и грязной тварью, которой она меня обозвала.

— Послушай, детка, я люблю тебя. Мы с женой давно чужие друг другу и не живем вместе…

Его цинизм действует на меня, как ледяной душ: болезненно, но отрезвляюще.

— Твоя жена сказала, что вашему ребенку всего несколько месяцев. Может, ты откроешь мне секрет, как он мог появиться у чужих и давно не живущих друг с другом людей?

Секундное замешательство Кларка выдает его с головой. В его глазах я вижу не раскаяние, а досаду по поводу того, что его жена успела просветить меня и на этот счет, и он снова бросается в атаку, еще наивно надеясь на то, что меня могут обмануть его фальшивые признания.

— Да она просто удержать меня хотела этим ребенком. А теперь еще и шантажирует им. Шарлотта, милая, я люблю только тебя. Неужели ты мне не веришь?

Господи. Куда я смотрела раньше? Почему не разглядела за красивой внешностью и обходительными манерами лживого и гнусного подлеца, готового с легкостью отвернуться от собственного ребенка и от женщины, которая ему его родила? Ненавижу предателей.

— Нет, не верю. Убирайся, Кларк. Открой дверь и сделай так, чтобы я тебя больше не видела.

Он хватает меня в охапку, лихорадочно целуя в губы, вот только вместо привычного удовольствия я сейчас чувствую отвращение, мутным комом застрявшее где-то на пути между моим желудком и горлом.

— Я разведусь с женой, и мы с тобой поженимся. Я люблю, тебя, Лотта. Что еще сделать, чтобы ты мне поверила?

Исчезнуть. Ему просто нужно исчезнуть. Я бы с удовольствием свалила отсюда сама, не запри Кларк кабинет и не спрячь ключ у себя в кармане.

Видимо, без скандала расстаться нам все же не суждено.

— А повтори мне это еще раз, но только на детекторе лжи.

Кларк не успевает среагировать на мой молниеносный выпад. Запястье его теперь украшает электронный браслет, сияющий нейтральным белым светом, а в пах упирается дуло моего схваченного со стола «Брайана».

— Говоришь, что любишь меня? Ну, давай, расскажи, как сильно?

Ярость начинает брать верх над моим рассудком, и теперь мне мало просто прогнать Кларка, мне хочется размазать его по полу подошвами своих ботинок, чтобы у него даже желания не возникало смотреть когда-либо в мою сторону.

— Ты что, тронулась? — взгляд Кларка затравленно опускается вниз, туда, где смертоносный металл так опасно близок к самому чувствительному месту на его теле. — Ты что творишь?

О, вот этот Кларк уже больше похож на настоящего.

— Пытаюсь тебе поверить. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Солжешь — и я выстрелю. Так как — готов? Можешь повторить, что ты меня любишь?

Я слышу, как Кларк сглатывает, вижу нервное движение его зрачков и понимаю, что повтора не будет.

— Дура. Ненормальная. Убери от меня пушку, — орет он, кажется, еще не догадываясь, что я уже не остановлюсь.

— Неверный ответ, Кларк, — палец мой жмет на спусковой крючок, и пуля проходит в сантиметрах от яиц мужчины, не задев даже штанины. — А теперь правду. Что тебе от меня нужно?

Тяжелое дыхание Кларка раздражает меня еще больше, чем его перекошенная злобой морда.

— То же, что и всем, — вдруг выплевывает он, срывая с себя лицемерную маску. — Ты посмотри на себя. Что у тебя есть, кроме неплохой фигурки и богатого отца? Ты радоваться должна, что у меня есть ребенок, и что на тебе вообще кто-то хочет жениться. Да кому ты такая нужна — бракованная и вся в шрамах? Хотя один плюс в тебе, как в любовнице, все же есть: с тобой классно трахаться — ни тебе каких-либо контрацептивов, ни тебе случайных залетов. Мечта любого мужика.

Его слова, как пули, простреливают мою грудь, и я стою, изрешеченная насквозь, под шквалом его жалящего злословия, безмятежно и спокойно улыбаясь в ответ.

Улыбайся, Шарлотта. Тебе не больно…

На самом деле мне больно даже сейчас. Нет, не оттого, что Кларк макнул меня лицом в дерьмо. В тот момент мне это даже было необходимо. Мне больно потому, что в той бездне лживой желчи, в которую он меня опустил, была и доля правды, которая всю жизнь не дает забыть мне про мою дефектность, и как та самая пресловутая ложка дегтя, портит целую бочку меда.

Бракованная… Я — бракованная женщина. Пустышка. Можно успокаивать себя сколько угодно и говорить, что это не катастрофа и не самое страшное в жизни, ведь таких как я несметное множество. Но… жестокая правда не перестанет от этого быть истиной.

Так устроен человек. В своем неизменном стремлении жить вечно он оставляет часть себя, свой генетический код, в своих детях. Они и есть тот след во Вселенной, который не позволяет человечеству раствориться на ее бесконечных просторах.

И дело вовсе не в Кларке, а в том, что абсолютное большинство мужчин думают так же, как и он. Все они, вступая в серьезные отношения с женщиной, рано или поздно начинают задумываться о семье и потомстве, а потому, выбирая между такой как я или такой как жена Кларка, они предпочитают вторую. Все просто. Таких как я — делают любовницами, на таких как она — женятся.

Какая горькая насмешка судьбы: за спасение чужих детей я заплатила жизнью возможных собственных. Нет, я не жалею. Просто обидно и… быть суррогатом не хочу.

Черт, я ведь давно смирилась со своей неполноценностью, и если бы в моей жизни не появился Стэнфорд, то и мыслей бы подобных не возникало. Почему я не встретила его раньше? Почему он появился в моей жизни только сейчас, когда уже ничего нельзя исправить? А может, все так, как и должно быть? О какой семье и детях может идти речь, если я со своей опасной тайной всегда буду представлять угрозу тем, кто мне дорог? Именно поэтому я держусь подальше от Илвара и мамы, именно поэтому не привожу в дом друзей, и именно поэтому живу, постоянно оглядываясь и прислушиваясь.