Выстрел на поражение (СИ) - Снежная Александра. Страница 91

— Это мне? — сглотнула я.

Стэнфорд уселся в кресло пилота рядом и согласно кивнул, лишив меня дара речи своим дальнейшим заявлением:

— Тебе. У нас вроде как первое свидание.

Стрелять и мазать. И как сказать мужчине на первом свидании, что я, оказывается, жду от него ребенка? Во флайкорте такое точно говорить опасно. Еще, чего доброго, рухнем кому-нибудь на голову. Нет, тут надо все хорошенько обдумать.

— Слушай, а ты вообще поесть успела, раз только недавно проснулась? — поднимая аппарат в воздух, покосился на задумчивую меня Стэн.

Желудок мой, в котором с утра маковой росинки не было из-за того, что я сдавала кровь, совершенно вызывающе заурчал, и Стэнфорд сокрушенно покачал головой:

— Понятно. Тогда сначала едим, а потом летим в Миракрусс-Ноа. Кстати, почему у него название такое необычное? Это вроде переводится как «море из облаков»?

— Я думала, ты в сети посмотрел, куда мы летим.

— Специально не стал, — вдруг хмыкнул Стэнфорд. — Решил, что-тогда никакого сюрприза не будет.

В общем-то, он был прав. Такое место, как Миракрусс-Ноа, надо видеть вживую. Оно вне всяких ожиданий и похвал. С высоты птичьего полета оно похоже на облачное небо. Пустыня, которую назвать пустыней язык не поворачивается. Сотни гектар белоснежных песчаных дюн и кристально-чистых озер прекрасно уживающихся друг с другом в соотношении один к одному. Здесь любой пейзаж мимолетен, как мгновение. С каждым новым дождем и дуновением ветра огромные дюны меняют форму и очертания, а озера, отражающие лазурное небо — цвет и глубину. Бело-голубая сказка из воды и песка. Она всегда разная, но неизменно ошеломляющая и прекрасная.

— В Миракрусс есть много оазисов, где можно перекусить. Местные племена зарабатывают на туристах, подавая им рыбу с фруктами и пачуки — лепешки из произрастающего в пустыне злака.

— Рыба и злаки в пустыне? — недоверчиво покосился на меня Стэнфорд, и я улыбнулась, предвкушая удивление мужчины, когда он узрит эту самую пустыню.

Навигатор показывал, что до нее лететь больше получаса, поэтому я взяла на себя смелость выступить в роли гида Юккары, и во время полета рассказывала Стэну о местных достопримечательностях, стремительно уплывающих под нами назад.

На горизонте наконец показались белоснежные пески, и когда флайкорт, сбавив скорость, завис над ними, Стэнфорд завороженно затих, медленно поворачивая голову из стороны в сторону.

Поднявшийся ветер зашевелил искрящиеся на солнце вершины дюн, пуская по ним ленивые волны. Рябь на песке, рябь на воде — и уже непонятно, где начинается одно, а где заканчивается другое. Мистическое сочетание белого и голубого. То ли небо, отражающееся в озерах, то ли море из облаков, тихо плещущееся под тобою…

— Это фантастически красиво. Похоже на рай, — выдохнул Стэн и, посмотрев мне в глаза, мягко улыбнулся: — Спасибо.

— Нам туда, — я указала рукой на зависшую над нами станцию для парковки летательных аппаратов. — Спускаться в заповедник можно только на флипстаерах*, чтобы не нарушить экосистему.

Стэнфорд уверенно поднял флайкорт вверх, и через несколько минут мы, пересев в гравилодку, уже летели над песками к поросшему яркой зеленью оазису. В самом его центре располагалось озеро, а на его хрустально-прозрачной поверхности плавали огромные лиловые цветы, которые мерно покачивались от тычков толстых серебристых рыб, беззаботно пощипывающих длинные стебли.

Вдоль берега ютились беседки, искусно сплетенные из лозы и крытые камышом. В одной из таких мы со Стэнфордом и расположились, заказав у улыбчивой хозяйки близлежащего домика рыбную похлебку, запеченную в пальмовых листьях лакриду и какие-то фрукты на усмотрение женщины.

Суп оказался густым, а лепешки чуть солоноватыми и ароматными. Мы со Стэнфордом жадно жевали, работали ложками и непрестанно улыбались, поглядывая друг на друга.

— Знаешь, а я ведь на отдыхе года два не был, — закончив с первым, Стэнфорд отставил в сторону тарелку и потянулся к моей руке, поймав ладонь и накрыв ее своею.

— Ты что, два года работал без отдыха? — пролепетала я, теряя связность мыслей из-за прикосновения Стэна.

— Дел много было, да и желания, если честно, не возникало, — мужчина пожал плечами, осторожно перебирая и поглаживая мои пальцы. — В такие места, как это, надо приезжать с кем-то особенным.

Мое сердце замерло на вдохе, и я опустила глаза, не в силах справиться с волнением.

— Ты ведь понимаешь, о чем я, Шарлотта? — Стэн приподнял мой подбородок, вынуждая вновь на него посмотреть. — Не можешь не понимать.

Я слабо кивнула, почти задыхаясь от спирающих грудь чувств.

— Ты та самая — особенная, — улыбнулся Стэнфорд. — Ты мне очень нравишься, Шарлотта…

Нравлюсь? И все? А как же?

— Я хочу, чтобы ты знала, — прервал сумбурный поток моих мыслей он. — С моей стороны это не просто легкий флирт. У меня по отношению к тебе честные и серьезные намерения.

Да уж… серьезные… Когда-то я от Кларка тоже слышала что-то подобное. Интересно, мужиков где-то специально обучают искусству вешания лапши на уши или у них это на генетическом уровне заложено? Так сказать, память предыдущих поколений…

А что, если я его сейчас убойной новостью огорошу, его честные и серьезные намерения таковыми и останутся?

Скажи ему, Шарлотта. Сейчас. Давай.

В этот самый момент к нашему столу принесли запеченную рыбу, но как только Стэнфорд поднял плетеную из лозы крышку блюда, мне в нос ударил запах какой-то местной специи. Слишком резкий. Невыносимо приторный.

К горлу подкатила тошнотворная волна. Зажав ладонями рот, я вскочила с места и побежала прочь, не зная в какой угол выплеснуть содержимое своего желудка.

Меня вывернуло у растущих рядом кустиков, сочувственно покачивающих мне своими тонкими ветками, а когда, разогнувшись, я жадно глотнула свежий воздух, над моей головой низко пророкотало:

— Шарлотта.

Развернувшись, я молча взяла протянутый мне Стэнфордом платок и, не зная, куда спрятать глаза, промямлила:

— Прости, видимо, съела что-то не то.

Стэнфорд круто заломил бровь и, как мне показалось, почему-то рассердился. Минуту он потрошил меня тяжелым давящим взглядом, а потом мрачно поинтересовался:

— Ты витамины принимаешь? Потому что беременным обязательно надо принимать витамины для правильного развития плода.

Бах. Моя челюсть отправилась в долгое путешествие к земле и не пообещала вернуться.

Финиш. Приехали. Он все знает? Откуда??? Мне абзац… Полный.

Грохнет. Вот сейчас перестанет изображать из себя милого перекачанного пупса и грохнет.

Язык у меня залип где-то под небом, и я, хлопая глазами, словно дурочка, уставилась на мужчину.

— А твой парень вообще в курсе, что с тобой происходит? — решил не выходить из образа заботливого папочки Стэнфорд, а я едва не съехала от облегчения под тот самый кустик, где минуту назад оставила непереваренную похлебку.

Мой парень? Фух. От сердца отлегло, но еще ощутимо потряхивало. Он не знает, кто отец ребенка. Господи, чему ты радуешься, Шарлотта? Тебе же все равно придется ему рассказать правду.

Я расскажу. Обязательно. Мне только надо придумать, как это правильно объяснить.

Боже, а если он скажет, что ему не нужен ребенок?

— Это не его дело, — опустив глаза, пробормотала я, не представляя, как сказать Просто Богу, что это — охренеть, какое его дело. Это, мать его, вообще дело его рук. О, простите. Не рук. Другого места.

— Поверь моему жизненному опыту, — менторским тоном занудил босс. — Я подобное уже видел. Кончилось это плохо. Нет, потом, конечно, все было хорошо, но лучше до такого не доводить.

Вот твоих нравоучений мне именно сейчас и не хватало. Это просто то, что мне сейчас нужно. Лучше убей меня. Только нежно, пожалуйста. И желательно не напугав ребенка.

— Слушайте, кэп, я вам очень признательна, но…

Он оборвал меня резко, так и не дослушав:

— Значит, так, Масик, запомни, ребенка делают двое и ответственность за него тоже надо нести вдвоем. Так что мой тебе совет: скажи все как есть своему парню, пока он не узнал от кого-то другого и не обиделся.