В поисках рая. Зов судьбы (СИ) - Савицкая Марина Вячеславовна. Страница 42

— Кенна, — наконец-то откликнулся Вождь, — Ты же прекрасно понимаешь, что то, о чем ты говоришь, невозможно. Я никогда не увижу твой Лондон и не пройдусь по его улицам. Но оставайся уверена, если он так нравится тебе, то и мне понравится не меньше.

— А я, — спросила я так, будто в комнате было мало воздуха, — Я смогу еще когда-нибудь увидеть Лондон?

Вождь оставил свое занятие и посмотрел мне прямо в глаза. С минуту он задумчиво помолчал, а затем отвечал все мои вопросы разом.

— Мне жаль, Кенна, но это невозможно.

От услышанного сердце лихорадочно забилось. Меня затрясло. Мир будто рухнув в ту самую секунду, когда прозвучало последнее слово.

— Как это невозможно? Как это я больше не увижу своего Лондона? Ни друзей, ни родных, ни мама с папа? — разносилось по углам моего сознания в голове. Перед глазами сразу возник образ родного города и горячо любимых людей, которые, собравшись в кучу, махали мне руками со слезами на глазах.

— Но неужели нельзя что-то придумать, чтобы я смогла навестить свой дом?

Калим растерялся от вида отчаянно унимавшейся меня. Он точно не ожидал, что мое желание еще хоть раз вернуться в Англию так велико. Да я и сама этого не ожидала и долгое время не замечала, как сильно скучаю по родному дому.

— Кенна, любимая, — осторожно уже продолжал Вождь, — По нашим законам ты, как моя жена, не можешь покинуть свой народ даже под предлогом навестить своих родных в Лондоне. Пойми, что для нас ты давно уже не чужеземка. Ты, дав клятвы и приняв законы, теперь ничем не отличаешься от человека, родившегося и выросшего здесь, на этом материке.

Он видел, что слезы вовсю уже текли по моим щекам. Он чувствовал, как ранили меня его слова. Он ощущал мою боль, что вызывала печаль на моем лице. Душа требовала свободы, требовала стоять на своем. А я хотела раствориться, лишь бы ничего не слышать, ничего не чувствовать сейчас.

Я лежала на полу, а сознанием уже неслась в счастливые воспоминания из детства. Вот мое крещение, пусть в памяти этот день остался в расплывчатых картинах, но зато я запомнила его. Дальше всплывают образы совсем молодых родителей, маленькой меня. Первые попытки оседлать велосипед, первые друзья и приключения. За этой длинной вереницей солнечных и беззаботных дней из воспоминаний моего детства появляются образы и фрагменты из юности. Первая любовь, первые победы, поражения, ошибки, разочарования, но тут же и ответственность, самостоятельность, верность, преданность, дружба. В след за этим вспоминается, как начиналась моя взрослая жизнь. Шаг за шагом, ступень за ступенью я строила свое будущее, пусть и неосознанно, ведь я больше полагалась на течение жизни, нежели на себя саму и свои желания.

Я, конечно, сейчас понимаю, что играла в опасную с судьбой игру. Но уж такая я от природы: бесстрашная, упрямая, люблю рисковать и своевольничать. В чем-то, из-за каких-то своих действий я сильно разгневала творца людских жизней. И за это он решил послать мне длинное, не без печали и радости, испытание.

Теперь я оценила всю иронию жизни. Теперь я понимаю, куда и почему меня занесло. Но вот что делать дальше, как помочь самой себе выбраться из сложившейся ситуации, и не потерять при этом мир, в котором я как в раю каждый день купаюсь в любви и радости, я не знаю. В одном я уверена точно, отказаться от обретенной семьи я не готова.

— Опять нужно выбирать, — говорю я себе мысленно, — Опять чем-то жертвовать. Неужели без этого никак? — устремляю свой вопрос в пустоту.

На следующий день Калим вел себя немного странно. Он навещал меня чуть ли не каждый час, обнимал на каждом шагу, целовал по десять раз в секунду. Такая волна нежности говорила о том, что его что-то очень сильно беспокоило. Я сразу поняла, что скорее всего это не что-то, а кто-то. И этот кто-то — я. Уже вечером он твердо сообщил мне, что постарается помочь в моем несчастье и позволить хотя бы разочек еще увидеть свой Лондон живыми глазами.

— Обещаю, любимая, я что-нибудь придумаю, — говорил Калим, — Я приложу все усилия, чтобы ты была счастлива и никогда больше не роняла слез на нашем полу в спальне, — целовал он меня в макушку.

Я была на седьмом небе от счастья! Неужели мечты на самом деле сбываются? Но, главное, как скоро?..

После всех этих переживаний по поводу моего необузданного желания навестить родителей, я подумала, что моим расшатавшимся нервам пора и отдохнуть. Но нет. Не все так просто. Здравствуй, ревность! Как долго тебя не было!

Наступило время, когда Вождю надлежало отправляться в очередной обход земель. В этот раз я должна была ехать вместе с ним, дабы показаться остальному народу. И так как Кенаи уже исполнился год, его мы решили взять его с собой.

Конечной точкой нашего путешествия стало поселение Кембаджи. Кембаджи считалось одним из самых густонаселенных поселений в Австралии, и находилось оно прямо у берегов океана.

Мы прибыли сюда всего на пару ночей. И какого же было мое удивление, когда я узнала, что нам посчастливилось застать небольшую группу американских исследователей. Осознание того, что мы вот-вот можем с ними встретимся, вызвало бурю эмоций в моей груди. Здравый смысл почему-то начал бить тревогу, хотя ничего не предвещало беды.

В первый же вечер нам устроили шумный прием. Все как обычно: костер, песни, пляски. Это больше походило на целое гульбище, которое по масштабам ничем не уступало нашей свадьбе. Мы с Калимом и Кенаи, конечно же, считались главными гостями на этом празднике. Нас сначала очень пристально рассматривали, затем громко поздравляли с прошедшими значимыми событиями, а самые смелые после в знак почета и уважения преподносили дары, в виде самодельных украшений и пестрых тканей.

Ближе к середине застолья к общей трапезе присоединились и незваные гости. Перед моими глазами предстала очень знакомая картина. Время будто повернулось вспять, а все потому что в дальнем левом углу от нас с Вождем сидели исследователи, в числе которых было четверо мужчин и одна женщина-американка.

Я не знаю, откуда взялась эта отравляющая сознание ревность, но меня распирало в данную минуту от ощущения раздавленности и ничтожности. Мой мозг медленно плавился, пока я пребывала в агонии своих нелучших мыслей. Какая-то более сильная часть меня все еще оставалась разумной и пыталась доказать мне, что игра не стоит свеч, как и появившаяся особа не стоила сейчас моего внимания.

— Смотри, Кенна, — говорила я себе, — Пусть она и чужеземка, прибывшая в компании исследователей и по воле судьбы оказавшаяся единственной женщиной среди них, но она совсем на тебя не похожа, — далее шли веские аргументы, почему история не может больше повториться, — Калим уже женат, и ты была и будешь единственной его женой. Ты подарила ему сына, свою любовь и полностью приняла законы его народа. И поэтому здесь нет, и не может быть места для еще одной женщины. Да она даже не сможет подойти сюда, не то, что заговорить с ним! Так что волноваться не о чем, — нашептывал мне мой внутренний голос, моя уверенность.

Однако все мои отчаянные попытки хоть немного отвлечься от отравляющих мыслей и насладиться вечером окончательно провалились, когда эта американка выперлась в круг танцующий НЕЗАМУЖНИХ девушек.

— Ты велел ей выйти танцевать? — осторожно, дабы не разбрызгаться ядом, спросила я Калима.

— Кого? — тут же спохватился мой муж.

— Ты разве не заметил, что к нашему веселью присоединились незваные гости? Вон, посмотри, там, в стороне сидят мужчины, а там, — я указала на круг из танцующих девиц, — Женщина.

Последнее слово я специально прошипела, чтобы мой муж и Вождь Всех Вождей понял — смотреть в ее сторону опасно.

Как бы я не старалась сделать сейчас вид злой и враждебной Кенны, Калим мигом расслабился и тихонько рассмеялся. Казалось, что вместе со смехом с его лица сходило и напряжение последних дней, в которые вошла моя тоска по дому. Вождь безукоризненно посмотрел в мои глаза, затем резко притянул меня к себе за талию, коснулся моего подбородка и поцеловал. Медленно, нежно и с такой любовью, что я тут же забылась.