Кольца Лины (СИ) - Сапункова Наталья. Страница 93

— А это чтобы он меня узнал. Когда-то он обещал мне эти амулеты, коня и золотую птичку для жены, и всего за золотой. Я был ребенком, Лина. Он всегда был добр к детям…

— Хорошо. Он поможет все вспомнить?

— Да. Я скоро должен буду уйти, может быть, до утра. Нам с ним надо поговорить.

— До утра — поговорить?..

— Именно. Ты не должна беспокоиться, опасности нет. Все скоро решится. А потом мы постараемся уйти в твой мир.

— Ты правду говоришь?

— Конечно.

Не очень-то я ему поверила. Вот сейчас — не очень-то…

— Надеюсь, у тебя есть серьезная причина меня обманывать, — вырвалось…

Он сухо кивнул, даже не пытаясь хоть подобием улыбки смягчить это признание.

Вскоре он ушел, предупредив, чтобы я никуда не выходила без него. Конечно, не стану!

И ничего не сказала на прощание, отвела взгляд — чтобы не разреветься. Предчувствия отчего-то были не радужными.

— Женщины твоего мира все такие? — хмыкнула Шала, — все вам расскажи, все вынь да положь! Не мешай ему!

— Убедила, не буду! — огрызнулась я.

Ничего другого ведь все равно не оставалось.

Некоторое время я еще сидела и размышляла о насущном, но со временем успокоилась, все в душе улеглось и схлынуло. Да, вот именно, 'я подумаю об этом завтра'. Шала сбегала на кухню еще за одной порцией травника, и в конце концов мы сидели и болтали, расправляясь с остатками печенья. Может быть, ей хотелось меня развлечь…

— Шала, ты говорила, у тебя есть сестры? — вспомнила я. — И одна продает волшебные платочки, меняющие личину? Много у тебя сестер?

— У моей матери больше не было дочерей, Лина. У отца — да, были, но они тут ни при чем. Все ниберийки — сестры, мы так друг друга и зовем. Если надо — можем стать одним, думать одни мысли, делать одно дело. Но это — чах… в переводе с древнего — исключительный случай. Если одна в беде — те, кто ближе, помогают.

Я только удивленно открыла рот… и тут же закрыла. Ох, мамочки. Если перевести это на мой язык понятий — все ниберийки могут образовать один коллективный разум? Этакая многоножка-многоручка получится, по всему континенту рассыпанная, но с одним разумом? Ох, Провидение, ну ты тут и порезвилось…

— Значит, Митрина из Кера тоже тебя сестра?

— Конечно, хотя ее я как раз никогда не видела.

— А братья у тебя есть? В смысле, о которых ты знаешь?

— Да. И отца я знаю. Видишь ли, у меня было не совсем так, как принято, то есть меня и отец растил, мать разрешила. У них с матерью еще сын, отец принял его в семью, и меня принял, дал свое имя, мама это позволила, хотя совсем отдать ему не могла, конечно. Так что половина моей жизни — как у ниберийки, а в другой половине я была знатной ленной, а потом мне брак устроили, с престарелым лиром одним, этим он с мамой расплатился, за ее волшбу, а ко мне и не подходил. Зато теперь я знатная вдова, и всего у меня много, а вдова — это не жена, а сама себе хозяйка. Видишь, и так бывает, но об этом не говорят, да чего там — даже родственники не знают, не то что соседи!

— Но твой отец был женат на твоей матери?

— Он был женат не на ней. Ее считали любовницей. А чтобы признать детей от любовницы, надо обращаться за разрешением к императору… это в соседней стране, в Итсване. Он и обращался. А жениться на ниберийке нельзя.

— А как же вы с Ардаем? — искренне недоумевала я.

— Так же! Но я получу от него дочку, свою старшую, до тех пор никому его не отдам. А женится он чистокровной соддийке, он же племянник князя. Его родичи уже вовсю прикидывают, кого ему сватать, не так и много подходящих. Некоторые невесты к тому времени как раз подрастут, мы же с ним не торопимся, и они подождут! — Шала весело расхохоталась, хотя, на мой взгляд, тут было мало веселого.

Ну так я и не лесная ведьма.

— А если сын будет? — уточнила я. — Вдруг драконом родится?

— И что? Такое не раз уже бывало. Я и сама с соддийской кровью, от прадеда досталаось. Ниберийки по Драконьим горам ходят свободно, в отличие от других. Для нас преград нет, границ нет…

В сумерках Шала засобиралась уходить.

— Навещу своего дровосека, он сам совсем заскучал, наверное, — сказала она. — Заодно спрошу, какие планы у Джелвера, увидим ли его завтра. А ты, княжна, действительно, не вздумай выходить! — она шутливо погрозила пальцем.

Я осталась одна. Заперла дверь на задвижку, решив сразу лечь спать. Если вдруг вернется Дин? Ничего, постучит! С незапертой дверью я тут не засну.

Оказывается, это не имело вовсе никакого значения — заперта дверь или нет…

Я разобрала постель и расчесывалась перед тусклым зеркалом, заодно с интересом себя разглядывая. Смуглая кожа, крошечные прыщики на скуле и на подбородке, несколько лопнувших сосудиков возле носа — натурально и достоверно, не подкопаешься. Совершенно незнакомое лицо, и, тем не менее — мое! Это я кусаю губы, двигаю бровями, это у меня дрожат ноздри! Интересно, эта внешность — чья-то, или создана специально для меня?..

Задвижка на двери вдруг сама подвинулась в петлях, так тихо, что я ничего не не услышала. Я увидела, потому что зачем-то оглянулась, должно быть, все-таки расслышала за дверью какой-то шорох…

Дверь тихо открылась. В самый первый момент я подумала, что это вернулась Шала, она и не такое может, наверное. Глупость, конечно, Шала не стала бы меня пугать, а постучала.

В комнату неслышно и быстро вошли четверо. Трое были в форме — наверное, стража, четвертый — невзрачного вида молодой человек, и одетый скромно, но держался он так, что было понятно, главный — он.

Опять?! Нет уж, хватит с меня Вельда! Это единственное, что пришло в голову: хватит с меня Вельда!

Я встала, уронив расческу. Надо было что-то сказать? Я их не звала, пусть они и говорят, зачем пришли. А я поняла лишь что буду кусаться, и все что угодно делать, но они ко мне не прикоснутся!

— Прошу прощения, лира, — невзрачный слегка поклонился, — ты должна пойти с нами.

Его ровный и, в общем, дружелюбный тон меня малость успокоил. Но именно что малость…

— Но кто вы, и зачем мне куда-то с вами идти?

— Нам запрещено тебе что-либо объяснять, лира. Ты в безопасности, только не нужно сопротивляться. И еще, пожалуйста, верни себе свою обычную внешность, если это в твоих силах, конечно.

Услышанное мне не понравилось — это мягко сказано. Мелькнула мысль о Джелвере — но он бы не стал за мной присылать, тем более с запретом на объяснения. Чушь. Значит?..

— Я не понимаю, чего вы хотите, — сказала я, — и никуда с вами не пойду, тем более ночью. Все дела можете решить завтра с моим мужем. И вообще, разве у вас есть право врываться ночью в мою комнату?

Он чуть смутился — мне показалось, и укоризненно качнул головой.

— Напрасно, лира… — и легонько махнул рукой в мою сторону.

И я отключилась в ту же секунду. А вот когда открыла глаза, не сразу, постепенно приходя в себя — я определенно спала, просто спала…

Незнакомая комната. Я лежала на чем-то вроде широкого дивана, среди кучи шелковых подушек — было мягко и вполне удобно. И я была одета, в чужую, незнакомую одежду, но новую, нарядную. Брачный браслет — не месте, куда бы он делся. Ожерелье княжны тоже. Но нет ни кольца королевы Эды, ни бус, не серег. Платка на шее тоже нет, кисти рук — мои, привычного цвета и размера. Волосы распущены. Я повернула голову, чтобы разглядеть волосы на подушке — мои волосы. Я без личины.

— Проснулась? Доброе утро! — чужой голос был мягок, даже ласков.

Меня так и подкинуло на диване.

— Девочка моя! — человек подходил, протягивая руки, но я вовсе не рвалась кидаться в его объятия, и он, смешавшись, руки опустил.

Наверное, сначала мне все же должны объяснить, что это значит?

Впрочем, догадка мелькнула, дикая догадка, но если учесть все уже известные мне обстоятельства, и то, как этот незнакомец меня назвал… Впрочем, он и незнакомцем в полной мере не был, хоть нас пока и не представили друг другу…

— Сиди, сиди, — махнул он рукой, и присел рядом, но не на диван, а подвинул табурет, — ты ведь узнала меня?