Демон (ЛП) - Дуглас Кристина. Страница 15

Выражение лица Азазеля не изменилось, но его скрытый взгляд метнулся в мою сторону, и он не мог не заметить, что я вся во внимании. Однако он не стал спорить, поднялся со своего места и выпил бренди залпом, чем заслужил неодобрительное фырканье от Белоха. И затем Азазель посмотрел на меня.

— Пошли.

Боже, я ненавидела это слово, произнесённое его глубоким, холодным голосом. Всё в нём было леденящим, и я взглянула на добродушное лицо Белоха, задаваясь вопросом, будет ли польза, если я брошусь умолять его о милосердии.

Но я не была столь наивна. Белох мог показаться добреньким пожилым профессором, но в его глазах была жесткость, которую он мог запросто перенести на своего давнего врага, такого как Азазель, или же эта жёсткость могла быть индикатором его истинной натуры. В любом случае, у меня хватало ума, чтобы подумать, прежде чем прыгать из одной ловушки в другую.

Я встала, поставив на столик бокал с бренди, к которому я едва прикоснулась, и улыбнулась Белоху.

— Было приятно с вами познакомиться.

По какой-то причине мои слова развеселили его.

— С нетерпением жду продолжения нашего общения. Не позволяй Азазелю запугивать тебя. В тебе больше силы, чем ты осознаёшь, если только ты решишь признать это. Полагаю, будет очень интересно обнаружить, насколько восприимчив наш друг.

Не совсем друг, но я ничего не ответила, когда Азазель пробормотал нечто нелицеприятное, взял мою руку в жёсткую хватку, и потянул меня из комнаты. Через несколько минут мы оказались на тёмных улицах странного города, выйдя через нижний уровень ресторана, у чёрной, быстротечной реки. Ранее в том свете дня, который походил на дневной, город был укутан сумерками. Теперь же стояла непроглядная тьма, и внезапно я ощутила, что еле-еле держусь на ногах. Только этим утром я собирала вещи для поездки на Большой Барьерный риф, чтобы провести время на ярком нескончаемом солнце? А теперь я была в каком-то странном, лишённой цвета вселенной, вновь пленница, и борьба покинула меня, сменившись изнеможением. Единственным моим желанием было найти укромное тихое место и разобраться что, чёрт возьми, мне делать.

— Нам не далеко идти, — сказал Азазель, и если бы это был кто-то другой, возможно, я подумала бы, что он заметил моё истощение и предложил передышку.

И то и другое было невозможным — его не заботило, что я чувствовала, и он никогда не вызовется утешать. Он был моим врагом, и я не могла позволить себе забыть это.

Я ничего не сказала, позволив ему тащить меня вдаль по улице, мимо серых жителей, их тихих голосов и безразличных глаз. Я понятия не имела, что от него хотел Белох, и мне было плевать. Если я смогу завалиться в кровать на двадцать четыре часа, у меня будет всё хорошо. Я украдкой взглянула на своего безжалостного компаньона. Он же оставит меня одну, так ведь? В прошлом он не хотел ничего, кроме как держаться от меня на расстоянии, словно я была грязной.

Но он не выпустил мою руку, и я не стала вырываться из его хватки, пока он вёл меня по улице, обратно к особняку, который мы покинули несколько часов назад. Его прикосновение несло необычный, порочный покой. Он был моим врагом.

Но был единственным знакомым в этом странном мире. И по этой причине, я не желала отпускать его.

Глава 7

АЗАЗЕЛЬ ШЁЛ РАЗМЕРЕННЫМ ШАГОМ, твёрдо решив не поддаваться охватившей его ярости. Он презирал Белоха и презирал всегда, и это чувство было взаимным. Дело было не только в том, что Белох был одним из самых странных, почти смертных обитателей непознаваемого мира Тёмного Города. Азазель обычно недолюбливал всех обитателей, они были похожи на Нефилимов, но без аппетита. Пустые, нечитаемые существа, не люди, не Падшие и не святые, а Белох, как правитель и верховный мэр Тёмного Города, был худшим из них.

Но его сила была неоспорима, к тому же она была непостижима. Он был тем, с кем нужно было иметь дело, если необходимо было использовать любой из неприятных активов Тёмного Города. Например, Разрушителей Правды. Разрушители Правды были единственными существами, которые могли извлечь истину из любого человека, хотя их методы варьировались от болезненных до сокрушительных. Самые упрямые никогда не выживали, и Азазель видел, как не одно тело разлеталось на бесчисленные куски, когда процесс достигал своего завершения, и эти воспоминания всё ещё преследовали его.

Он пережил свою собственную встречу с ними бесчисленное количество лет назад, как переживёт и Лилит. Она была слишком эпичным и могущественным демоном, чтобы быть уничтоженной ими, независимо от того, насколько жестокими были Разрушители Правды. Они вытянут из неё правду, и он сможет оставить её здесь, в этом мрачном, пустом мире, где она не сможет причинить никакого вреда, и он никогда больше не увидит её.

Тёмный Город существовал почти столько, сколько Азазель себя помнил, таинственное место предполагаемого убежища и покоя, хотя на самом деле он понятия не имел, кто и что сюда приходило. Он знал только, что те, кого сюда приводили, обычно, в конце концов, ломались. Но он предполагал, что большинство из них были людьми, неспособными выдержать суровые условия, которые предлагало это место. Его вызывали сюда много веков назад для наказания и допроса, когда он слишком часто отказывался выполнять требования Уриэля. Он выжил. Так же, как выживет и она.

Белох следил за Разрушителями Правды, как и за всем остальным в Тёмном Городе, и ему всегда доставляли особое удовольствие жестокие методы, применяемые его подчиненными. Он сидел в своей комнате, похожий на доброго волшебника, и творил зверства, от которых тошнило Азазеля, видевшего самое худшее, что могли предложить эти существа.

Он был убеждён, что Белох хотел немедленно забрать Лилит, и он испытал странное сожаление. Азазель со временем заставил бы её признать правду, не превращая её кости в желе, а кожу в чешуйки плесени. Он мог только надеяться, что дело не зайдёт так далеко. Физически она была просто девушкой. Очевидно, она больше не могла принимать древние формы, которые когда-то использовала: Ламию, женщину-змею, пожиравшую детей, или демона ветра с когтями хищника. Неважно, как сильно он подтолкнул ее, когда впервые взял в Австралию, она осталась в этой форме, даже перед лицом смерти. Определенно она больше не обладала даром перевоплощения. Поскольку она была физически так же хрупка, как и большинство людей, она быстро выдаст свои секреты. Он мог бы вытащить их из неё, но, приведя её в Тёмный Город, у него не было иного выбора, кроме как исполнить приказ Белоха.

Теперь он почти жалел, что Белох не забрал её, не покончил с этим. Садистская альтернатива старика привела его в ярость. Он презирал Лилит за то злобное, смертоносное создание, каким она была, за её силу и порочность, за её жестокость на протяжении тысячелетий. Но в одном Белох был прав. Больше всего он презирал её за пророчество, которое удерживало их обоих, и пока он не освободится от этой ярости, ярости, которую он отказывался называть страхом, она всё ещё будет иметь власть над ним.

Она прекратила свои адские расспросы, по крайней мере, на данный момент. Она молчала, пока он насильно вёл её по улице, никаких больше "что, где и почему". Он вернёт её в дом, запихнёт в спальню и начнёт напиваться. Белох бросил ему вызов, но он не спешил его принимать. И был не в настроении испытывать себя.

Он ненавидел Тёмный Город. Он был удручающим. Не то чтобы это его удивляло — мало что не угнетало его в эти дни. Резкая, пронзительная боль от смерти Сары сменилась постоянной ноющей болью, и когда он думал о ней, что делал часто, он делал всё возможное, чтобы отпустить её. Она возненавидит его скорбь. Он знал её чересчур хорошо — если бы она прожила свою жизнь нормально, у неё было бы время подготовить его к своей потере. Вместо этого она была разорвана Нефилимами, и её место заняла жена Разиэля.

При мысли о жене Разиэля в нём всколыхнулся холодный гнев. Он ничего не мог с этим поделать и знал, что в случившемся нет её вины. Он даже зашёл так далеко, что принял кровь от неё, хотя и отказался использовать её запястье, настаивая, чтобы один из целителей сначала вывел кровь из её тела. Он умирал от голода, когда наконец вернулся в Шеол. Он был бы рад вечной тьме, но судьбой ему это не было уготовано. Как только он умрёт, он будет продолжать жить в вечных муках за грех падения от благодати, за любовь к человеческой женщине.