Демон (ЛП) - Дуглас Кристина. Страница 39

Азазель отодвинулся, чтобы посмотреть на него.

— И что же это за причины?

— Что, чёрт возьми, ты собираешься с ней делать, когда она очнётся?

Глава 16

ЭТО БЫЛО ОЧЕНЬ СТРАННОЕ ЧУВСТВО. Это походило на рождение в первый раз, бесчисленное количество раз. И всё же я знала, что это в последний раз — это была одна из немногих моих данностей. Больше никаких имён, никаких жизней. Только вот эта.

Туман боли медленно рассеивался. Мир снова обрел чёткость, и я увидела, что лежу на больничной койке, а все необходимые трубки входят и выходят из моего тела. Я наблюдала за ними с отстранённым интересом. Как будто они были привязаны к кому-то другому. Это сломанное тело предало меня, причинив мне столько боли, и я предпочла держаться в отчуждении.

Я чувствовала запах моря. Я всегда боялась океана, притяжения прилива, волн, которые могли обрушиться на тебя и сбить в удушливую воду.

Странно, ведь меня обвиняли в удушении младенцев.

Собственно, старые воспоминания казались более реальными, чем моё нынешнее состояние, наполовину входящее и наполовину выходящее из наполненного болью кошмара. Теперь я знала своё проклятие. Оно заключалось не в убийстве невинных детей. А в том, чтобы подхватить, укачать и унести их в безопасное место, когда что-то обрывало их жизни.

Самым тяжёлым было сохранять равнодушие. Этот акт называли по-разному — колдовством, смертью в колыбели или синдромом внезапной младенческой смерти. Я несла их на руках и омывала слезами, каждая потеря была такой мучительной, словно это был мой собственный ребёнок. Это было жестокое и чудовищное наказание, но было и нечто большее в этом.

Я утешала бесплодных женщин. Я держала их в своих руках, пока они спали, и пела им песни. Я шла к их мужьям и шептала им, а они вставали и брали своих жён, и иногда, только иногда, внутри женщин зарождались дети, которых они так жаждали. Но слишком часто они горевали, и мужья уходили куда-то ещё, а мне оставалось только горевать вместе с ними.

Я возлегла с чудовищами. У меня было тело, которым пользовались до тех пор, пока оно не изнашивалось, а потом меня давалось новое тело, а потом снова новое, так как нечистота их тел оскверняла моё человеческое тело. Их члены были бесформенными, колючими, когтистыми и отвратительными, и каждую ночь моё тело разрывалось от боли, в наказание. Но с этим было покончено. Они давно канули в небытие, а это тело было новым. Я помнила только свои действия, но не то, что чувствовала. Я была избавлена от этого, пока медленно возвращалась к жизни.

Я возлегла с человеческими мужчинами, и всегда была сверху. Мой грех таился в том, что я поставила многое под сомнение, и моё наказание было велико. Я ложилась с человеческими мужчинами и использовала их, потому что они этого жаждали, но я ничего не чувствовала.

И я возлегла с падшим ангелом и почувствовала слишком много.

Из-под полузакрытых век я наблюдала за женщиной, которая суетилась у койки. Она была хорошенькая, в ярком цветном платье, которое закручивалось вокруг её лодыжек, и выглядела она счастливой. Неужели я наконец нашла место, где люди могут быть счастливы?

Повсюду были цвета, синева неба за окном, насыщенный каштановый цвет волос женщины, радужный цвет платья, которое она носила. Я и не подозревала, как сильно скучала по цвету во время своего пребывания в Тёмном Городе.

День превратился в ночь, а потом снова настал день. Иногда мне снилось, что мой враг, мой предатель наблюдает за мной, и мне хотелось кричать. Но когда я открывала глаза, его уже не было. Это был всего лишь кошмар.

Я помнила всё. Я помнила его. И я помнила, как надо ненавидеть.

— Ты ведь не спишь, правда? — спросила женщина низким музыкальным голосом.

Я хотела было проигнорировать её, но она так старательно ухаживала за мной, что я знала, что должна ответить.

Я попыталась заговорить, но из моего горла не вырвалось ни единого звука. На мгновение мне показалось, что мой голос исчез навсегда, сев от крика, но затем раздался ржавый звук.

— Да, — сказала я, потрясённая этим скрипучим звуком.

— Это хорошо, — весело сказала женщина. — Не пытайся больше разговаривать. Ты порвала голосовые связки, и лучшее, что ты можешь сделать — это дать голосу отдохнуть. Меня зовут Элли, а это Шеол. Дом для Падших.

Падшие? Но я уже знала ответ. Один из падших ангелов спас меня, нарушив приказ Азазеля о казни.

— Ты очень долго была больна, — продолжила она, беря мою руку в свою, в которой не было капельницы. — Но я рада сообщить, что худшее позади, и ты уже на пути к полному выздоровлению. Это займёт некоторое время, но ты с каждым днём становишься сильнее.

"Рада слышать", — смутно подумала я, сползая по кровати.

Она всё ещё держала меня за руку, и я почему-то не отстранилась. Мне никогда не нравилось, когда ко мне прикасались, но эта женщина успокаивала меня, умиротворяла меня. Исцеляла меня. Как я успокаивала, утешала, исцеляла бесплодных женщин мира.

— Нас здесь около сорока человек, мужчин и женщин. Мой муж — Разиэль, предводитель, а я что-то вроде главного повара и посудомойки. Я — целительница, плечо, на котором можно поплакать, иногда голос разума, хотя мой муж не согласился бы с этим. Здесь ты в безопасности, это я тебе обещаю. Уриэль, или Белох, или как он там себя называл, никак не сможет попасть сюда. Это священная земля, и ему сюда нельзя. И никто из его противных маленьких приспешников тоже не может войти. Никто не сможет добраться до нас, пока мы не пригласим их войти.

— Как вампиров, — прошептала я.

У Элли вдруг появилось странное выражение лица.

— Пожалуй, можно и так сказать. Но, в конечном счёте, здесь тебя никто не побеспокоит.

Я подумала об Азазеле. Неужели он всё ещё находится Тёмном Городе, наслаждаясь плодами своего предательства? Или мои спасители убили его во время попытки освободить меня? Если подумать, то откуда они знали, что мне понадобится освобождение? Чёрт возьми, они были ангелами, хотя и падшими, они, вероятно, могли знать всё, что им чертовски хотелось знать.

Я начала уставать, поэтому высвободила руку и положила её себе на живот. Самая большая ошибка. Я застонала от боли и отдёрнула руку. По всему животу было такое ощущение, будто кто-то вырезал их инициалы...

У меня промелькнула мысль о том, что именно это и сделали со мной Разрушители Правды своими клинками, руками и ногтями, и мой желудок скрутило от ужаса.

— Мне нужно поспать, — прохрипела я.

Элли кивнула.

— Я понимаю. Сейчас тебе не нужны посетители.

Посетители? А кто будет меня навещать? Я здесь никого не знала. Я закрыла глаза, отгоняя от себя её спокойный голос, успокаивающее прикосновение, исцеляющее присутствие. Я не хотела ничего и никого. Просто спать.

АЗАЗЕЛЬ ПОТЕРЯЛ СЧЁТ ВРЕМЕНИ. Он молча сидел у воды в темноте, зная, что ничем не может ей помочь. Он просто должен был ждать, а ожидание было пыткой.

Пытка, он глумился над собой. Он помнил пытки, помнил своё время в руках Разрушителей Правды, много веков назад. Он выжил, но едва, а сила и выносливость у него были куда больше, чем у простых смертных. И неважно кем была Рейчел, тело, в котором она жила, было человеческим и потому уязвимым.

То, что он пережил давным-давно, убило бы человека трижды. Он не знал, как Рейчел удалось выжить, но она была на волосок от гибели. Ещё пять минут, и она бы исчезла. И он не знал, как смог бы вынести это.

Он почувствовал её приближение. Источник, Элли, женщина, которая заняла место Сары. Женщина, которая была подругой Сары, пусть даже так недолго, и получила её благословение. У Сары не было ни одной сердитой, обиженной клеточки в теле. Ей было бы стыдно за него.

Он начал подниматься, впервые демонстрируя ей подобную вежливость, но Элли жестом пригласила его сесть и, сев рядом, поглядела на море. Он затаил дыхание. Она пришла сказать ему, что сделала всё возможное, но Рейчел умерла. Умерла в муках, ненавидя его.