Голубая планета(Сборник) - Бережной Василий Павлович. Страница 31

Не без опаски взялся Иван Макарович за веревку. Но спустился на диво легко — очевидно, этому способствовала небольшая сила притяжения. Достигнув дна русла, профессор быстро подошел к Загорскому. Юноша стоял у черного отверстия в стене. Отверстие была довольно высокое — метров десять, в нем могли свободно разминуться две грузовые машины.

— Вот, поглядите, Иван Макарович!

Они включили фонари и начали ощупывать светом стены, дугообразный потолок. Так, сомнений не было: камни имели форму продолговатых шестиугольников; все это могли создать только разумные существа!

Вошли в туннель. Николай постукивал молотком по стенам — камень не осыпался. Неожиданное открытие вызвало рой мыслей и у молодого ученого, и у профессора… Жизнь на Луне? Это могли допустить лишь авторы фантастических романов. А это же действительность — они идут по туннелю! Природа создала немало дивных гротов и пещер, но это, без сомнения, не ее работа… Ровными рядами подогнаны один к одному отшлифованные камни. Так подогнать их могли только умелая рука и глаз, освещенный разумом.

— Что вы скажете, Иван Макарович?

— Скажу то, что и вы думаете: мы натолкнулись на следы селенитов; это остатки неземной самобытной цивилизации.

— Почему остатки? А что если… что если они еще живут в недрах планеты?

— Вот это уже фантастика, дружище.

Минут десять они шли молча, пользуясь одним фонарем. Большой солнечный круг плыл перед ними по полу, покрытому толстым слоем вековой пыли. Разгребли пыль и обнаружили такие же шестигранные плиты, только гораздо большего размера.

Прошло еще с полчаса, туннель чуть-чуть сворачивал то в одну, то в другую сторону, и уже трудно было определить, где они находятся: под равниной, на которой оставили вездеход, или под горами на другой стороне русла.

Вдруг на расстоянии пятнадцати-двадцати метров пол оборвался — свет фонаря свободно падал куда-то вниз. Осторожно ступая, Иван Макарович и Загорский подошли к самому краю и увидели, что в обрыв ведут ступени. Всюду, куда достигали электрические лучи, виднелись ступени, исчезающие в глубине. Они казались ступенями для гигантов — так были высоки и массивны. Наши путешественники не могли сойти по ним обычным образом, а только прыгая: каждая ступень имела приблизительно метровую высоту.

Так они и шли — Загорский спрыгивал впереди, а за ним Иван Макарович, опираясь правой рукой на его плечо, а левой — держась за карниз.

— Вот и я стану спортсменом! — пошутил профессор.

Этот подземный ход, в котором каждый сантиметр поверхности был покрыт, быть может, тысячелетней тайной, густая мгла, обступавшая их со всех сторон, подстерегающая на каждом шагу неизвестность, наконец, непривычные скафандры и безвоздушное пространство вокруг — от всего этого становилось не по себе, и профессор хотел «нормализовать» обстановку разговором.

— Наверно, селениты были не низкорослыми, — продолжал он, — если могли ходить по таким ступеням… А вообще тут не помешал бы лифт или эскалатор.

— Видно, их инженеры не додумались, — отозвался Загорский. — А правда, Иван Макарович, все это очень странно? Словно во сне?

— «Странно» — это не то слово. Что же странного в том, что жизнь так разнообразна в своих проявлениях? Здесь лучше сказать: интересно! Вот исследуем Луну, полетим на Марс, там увидим что-нибудь другое…

— Теоретически это, конечно, так, Иван Макарович. Но мы с детства привыкли ко всему земному… О, мы уже спустились!

Ступеньки закончились, и они очутились в просторном зале. Высокие своды поддерживали массивные шестигранные колонны из какого-то блестящего отполированного камня. Колоннам этим не было числа, — они стояли, как гигантский каменный лес. Снизу толще, вверху тоньше — может быть, они и изображали собою лес? Скользнув лучами фонарей по своду, Загорский и Плугарь увидели на нем воспроизведенное небо! На темно-голубом фоне вдруг вспыхивали в лучах фонарей знакомые созвездия, выложенные из какого-то драгоценного камня, вспыхивали и гасли, чуть только луч света скользил дальше.

Иван Макарович и Николай пробирались между колоннами, надеясь, наконец, добраться до самого центра этого удивительного сооружения. Учащенно бились их сердца. Будто дыхание неведомой истории проникало под скафандры. Вдали между колоннами блеснул свет. Можно было идти уже с потушенными фонарями. Колонны расступились, Загорский и Иван Макарович остановились, как вкопанные. Прямо перед ними зияла огромная пропасть, напоминавшая опрокинутый купол неба. Сверху, сквозь узкое отверстие сюда проникали солнечные лучи, и, падая на вогнутую сферическую поверхность «чаши», высекали мириады голубых огней. А внизу — с самого дна подымалось багряное сияние. Там из какого-то дивного камня были выложены гигантские огненные языки. Казалось, тепло и свет вырываются из самой сердцевины этой остывшей планеты. А над головами вырисовывались выложенные из мозаики созвездия, серебрился какой-то огромный диск. (Николай догадался, что это изображение Земли).

Неутомимые в поисках неизвестного, сыны Земли стояли, ошеломленные произведением чьих-то умелых рук. Но что же все это означает? Хотя подземелье наполовину и было освещено разноцветными лучами, которые, отражаясь в камнях, порождали необычайный световой эффект. Загорский нажал кнопку фонаря. Вспыхнули новые мириады огней, зашевелились, кинувшись во все стороны, черные тени, и казалось, что это пробежали какие-то живые существа. Словно догоняя их, Николай направил свет к подножию колонн, окружавших «чашу». Возглас изумления вырвался у него из груди:

— Посмотрите! Селениты!

Иван Макарович обернулся в ту сторону, где лег светлый круг. Над самым краем бездны, словно подползая к нему, лежали какие-то длинные существа, — как будто грелись у холодного огня, тлеющего там, внизу…

— Да, да… Это, наверное, селениты… — радировал профессор, еле сдерживая волнение. Мороз пробежал у него по спине.

Посветили фонарями еще раз — неподвижные существа виднелись везде, по всему краю бездны, и словно не могли отвести взгляд от сияния. Профессор подошел ближе, и ему показалось, что это кучки пепла или какой-то пыли, сохранившие форму живых существ. В самом деле, это были истлевшие останки селенитов. Когда профессор коснулся одной такой фигуры, она рассыпалась. Остался лишь скелет. Он был очень похож на скелет человека, но поражал своими размерами — длина его достигала семи-восьми метров.

— Недаром они и строили такие лестницы! — сказал Загорский, меряя шагами длину скелета. — Семь с половиной метров!

— Очевидно, сила притяжения влияет на рост вертикальных живых организмов, — сказал профессор. — Вон там дальше еще большие лежат.

Они пошли между колоннами вокруг бездны, и везде в причудливом свете, который отражался от камней, видели истлевшие фигуры. Селениты спали вечным сном, и ничто здесь не тревожило их покоя: ни зной долгих дней, ни холод ночей, ни дожди, ни ветры, которых они, конечно, и при жизни не знали.

В глубокой задумчивости брели наши путешественники. Кроме величайшего научного интереса, это созерцание мертвого храма вызвало и обычное человеческое чувство — жалость к этим удивительным существам.

Устав, Плугарь и Загорский сели на пол, прислонившись спиной к колоннам. И как только погасили фонари, густые сумерки окутали все. Прошло несколько минут, и глаза их качали замечать блеск созвездий над головой и тлеющее сияние, лившееся снизу.

— Что вы думаете обо всем этом, Иван Макарович? — не выдержал Загорский.

Профессор ответил не сразу. Конечно, археологические исследования раскроют историю материальной культуры Луны, назначение сооружений, а возможно, и обычаи селенитов. Но уже по предварительному осмотру ясно, что это грандиозное подземелье — храм. Жизнь на планете погибала из — за утраты атмосферы и вечного холода, сковывавшего ее. По-видимому, селениты искали спасения в теле планеты, где, без сомнения, еще и сейчас есть собственное тепло. Быть может, это багровое сияние на дне и является символом бога тепла, бога жизни? Все строение направлено вниз, вглубь. Это отчетливо заметно в архитектуре храма: низкие своды, большое воронкообразное углубление. Таким образом, все свои надежды, все чаяния селениты черпали не в небе, которое становилось все холоднее, а в недрах своей планеты. Взгляды их были обращены не вверх, не в безграничные просторы неба, а в глубину Луны, где аккумулировалось тепло.