Лесная ведунья. Книга 1 (СИ) - Звездная Елена. Страница 17
И обиделась бы, да только, мелочь тут одна имелась:
— А давно ли ты ведьмой перестала быть, Изяслава? — тихо спросила я.
И побледнела Верховная, лицо белое словно полотно стало. А потому что — будь ведьмой она, она бы увидела — и правду во мне, и обиду незаслуженную, и то, что я ведьма. А раз не увидела… значит больше не ведьма.
И мне о страшном подумать пришлось — чтобы людей незамеченными в лес провести, это ведьмак нужен. А ведьмаки вид почти вымерший — ибо родиться ведьмаком невозможно, ведьмаки это мутация и сила… которую ему только ведьма может отдать!
— Кто ведьмак, Изяслава? — голос мой до шепота упал. — Кому ты силу свою отдала?
Но Верховная не ответила.
Потускнело серебряное блюдце, упало на стол и начало медленно чернеть наливное яблочко, отрезая меня от связи с ведьмами, да только — руку протянув, коснулась я плода лесной яблони, и зарумянилось яблоко вновь, засияло, силой наполненное.
— Что делать надумала? — вдруг спросил архимаг.
— Недоброе, — не знаю зачем ответила ему, могла бы и не отвечать. — Недоброе, да верное, справедливое.
Синие глаза охраняба смотрели пристально, взгляд был предостерегающим, и словно в воздухе читалось «Не лезь в это, дура». Да только проблема в том, что ведьма я. Не могу мимо несправедливости пройти, и смолчать не смогу.
А потому закрутилось вновь наливное яблочко по серебряному блюдцу, завертелось стремительно, разрывая пространство и путы магические, и от ведьмы к ведьмам понеслось истинное: «Славастена — маг, ведьмой никогда не была. Изяслава ведьмой быть перестала, силу свою ведьмаку передала, по наущению ли, или от шантажа мне не ведомо. Я, ведьма Весяна, слово мое верное, я правды требую».
И рухнуло на стол мое наливное яблочко, мертвым рухнуло. Покрылось трещинами серебряное блюдце, опустошилась душа.
Дело мое было верное, да, вот только предшествовало ему два неверных — трусливо промолчала я, в лесу Заповедном скрывшись, о том кто такова Славастена по сути, и трусливо я скрыла то, что жива. Кто знал меня, все поверили — сбежала глупая Весяна, прямо перед свадьбой своей сбежала, променяла славного могучего златоволосого мага Тиромира на слабого да неприметного Кевина, и сбежала с полюбовником аккурат перед свадьбой. Дура девка, такую глупость сморозила, и махнул на меня рукой весь ведьмовской мир. А ведь могла тогда правду сказать, могла бы. Пусть не все поверили бы, а все равно — каждая природная ведьма ощутила бы, несправедливость висит надо мной, страшная, темная, чудовищная. Ульгерда вон почувствовала, теща нашего барона, сама ко мне пришла, с избушкой помогла, слезы вытерла, а я и рада была, скрылась от всех интриг, и на душе легче стало.
А теперь каково тебе на душе, ведьма?
Паскудно там. Ох и паскудно. Дело мое правое и правду я сказала, да только я по общей связи слова передала, их все услышат… Да только Лесная Сила она о лесах заботится, ей на дела мирские плевать, а вот на обман мой нет.
И потому я лишь вздрогнула, когда раздалось над лесом разъяренное и землю стрясающее:
— Ведьма!
Выглянул из печи испуганно мой нелегальный домовой, на столе кот ученый материализовался, из пола вылез наполовину леший, на раму оконную сел Мудрый ворон, встревожено смотрел на меня архимаг, а я… сидела и с мыслями собиралась.
То что прогонит меня из заповедного леса Сила Лесная это я знала, точно прогонит, глупость я сделала, спорить не буду. Да только и сдаваться не буду тоже. Мой это лес! И лес Заповедный мой, и Заповедная чаща тоже моя! И никто лучше меня о них не позаботится, в этом даже сомнений нет. И как бы не гневалась Сила Лесная — а на моей стороне правда и благополучие леса этого, на моей ведь! Зверей защищаю, лес берегу, нечисть привечаю — с обязанностями, стало быть, справляюсь, а то что ведьма…
Встала стремительно, на порог вышла, на ступень спустилась, прямо, смело, решительно в глаза Силе взглянула и ответила наглую ложь:
— А я природная!
— Но ведьма! — пророкотала грохотом грозы Сила Лесная.
— Но природная! — отступать не собиралась.
уки на груди сложила, подбородок вскинула. Страшен лик Силы Лесной, да только я и пострашнее вещи видела, а бояться… устала я бояться. И потому смело смотрела на суровое лицо, что из крон могучих дубов выступало зелеными очертаниями, смело и сказала:
— Это МОЙ лес! МОЯ чаща! Мой дом! Леший мой! Кот-ученый мой! Мудрый ворон мой!
Но Лесную Силу не проведешь.
— Домовой тоже твой? — гневно вопросила она.
И вот вроде как Сила Лесная это «она», а лик и голос мужские, страшные, никакого в них сочувствия, никакого понимания.
— И домовой мой! — а признаваться так признаваться. — Ежели дом есть, то и домовому стало быть можно быть!
Призадумалась Лесная Сила. Взглядом сверлила недобрым, пристальным, нехорошим, изучающим, да и как скажет:
— А архимаг заклейменный в доме твоем, тоже твой?
А вот это уже «ой», потому как если скажу да, то погонит его прочь Лесная Сила, как есть погонит, уж кому как ни Силе Лесной знать, как опасны заклейменные архимаги, а потому… промолчала я, но взгляда не отвела, подбородок не опустила.
Сила Лесная обзавелась рукой-ветвью дубовой, свой подбородок почесала задумчиво, да и высказала:
— Ведьмы решили, что ты в силу вошла заклейменного архимага убив, но вот он живой-невредимый стоит за спиной твоей, и магии в нем не должно быть, а как-то портал уже смастерил, охранябушка твой, да готов при первом намеке на опасность, спасти и тебя, и помощников твоих.
Я обернулась удивленно — права была Сила Лесная, стоял там охранябушка. И правой рукой, кончиками светящихся пальцев, удерживал портала плетение, а каким образом — и не ведаю. Но у портала этого были исходные точки — одна сияла на мне, одна на домовом, что из-за двери выглядывал, одна на Мудром вороне, одна на Коте-ученом, одна на лешем… на архимаге точки не было, себя он спасать не собирался.
— Хорош мужик, — протянула вдруг как-то странно и пугающе Сила Лесная, — права была чаща Заповедная, мужик-то самое то для тебя.
И стало мне нехорошо тут же!
Просто знаю я, чего чаща Заповедная хочет пуще всего на свете, ох уж и знаю, не первый же мужик в избушке этой, она мне по первости и рыбаков и охотников подсовывала, причем от чистого сердца старалась, зараза размноженеялюбящая.
— Нет! — вот сразу и без разговоров. — Нет и слово мое последнее!
Сила Лесная молча изогнула бровь, от чего дуб, ликом ее выступавший, застонал даже. Жалко дуб, я вообще жалостливая на свою голову, зато инициативная и изворотливая.
— Все экзамены сдам! Курсовую! Зачеты! За месяц сдам, как есть за месяц! — предложила быстренько.
Призадумалась Сила Лесная.
— Ни во что вмешиваться не буду, никуда ни ногой, только о благополучии леса Заповедного печься стану! — и на обещания я тоже была горазда.
Но Сила Лесная не лыком была шита.
На меня посмотрела пристально, на архимага за спиной моей, снова на меня, да и молвила слово недоброе:
— За неделю. За неделю все сдашь, а коли нет… хороший мужик, Весяна, правильный, матерый да сильный. А тебя, ведьма пусть и природная, от желания во вселенскую справедливость вмешиваться только пузо и убережет. Неделя, ведунья, неделя.
И исчезла она, Сила Лесная, а я… как стояла на ступеньках, так и села туда же, и лицо руками закрыла, и хоть вой.
Рядом домовой пристроился, на нижней ступеньке сгорбившись леший сел, Мудрый ворон на его плече слетел, кот на периллах материализовался.
— И что делать-то будем? — кот и спросил.
— Действовать, — руки я от лица убрала, а щеки то все равно были пунцовые, аки маков цвет, не меньше.
— В каком направлении действовать? — каркнул Мудрый ворон.
— В двух, — я обняла колени, посидела, глядя вдаль, да и обозначила пути-решения: — Кот, для тебя задача — найди как печать снять. Книги мне нужны, да ритуалы, всего-то семь ночей у нас, действовать быстро надо. Леший-родненький, знаю, ты можешь — найди путь в Заморье, да такой, чтобы мигом сработал. Ворон, для тебя задача особая — всех птиц поднимай, ястребов, соколов, орлов, за врагом следить надобно, особенно прикажи искать мага, что в небо не смотрит никогда, выдать себя не желает — ведьмак это.