Синто. Дневник не героя (СИ) - Пушкарёва Любовь. Страница 22

Майор нахмурился пытаясь что-то припомнить и не смог.

— Дон Саксон? — переспросил он пацана.

— Его объявили пропавшим без вести пять би-суток назад.

Гвардейцы переглянулись, и стали молча закрывать дверь в камеру Тукина.

— Постойте, этот курсант мне нужен.

Майор скривился, но возражать не стал.

— Курсант Тукин, идите и приведите себя в порядок, подготовьтесь к тестированию, у вас есть сорок минут — я отдала приказ.

— Есть, сэр.

Сэр, так сэр, у меня полно других дел, кроме того как поправлять мальчишку.

Один из гвардейцев отконвоировал Тукина до ближайшего инструктора и передал приказ. Остальные пытались открыть дверь на которую указал пацан, не подходила ни одна карточка доступа. Кас предложил снять карточку с убитого мной монстра, майор связался со своими, и через десять минут ее принесли. Она подошла, дверь с легким щелчком открылась. Я навострилась вслед за майором, но он жестко приказал мне оставаться в коридоре, и один из его людей тут же перегородил мне путь, готовый отбивать атаки. Я еще не сошла с ума, чтобы цапаться по пустякам и терпеливо ждала, что же будет дальше. Прошло минуты три, и майор вышел с белым лицом и каким-то остекленевшим взглядом.

— Он жив? — ничего другого мне в голову не пришло.

Майор кивнул. Я подошла к нему.

— Майор, у нас есть при себе аптечка, я владею навыками медпомощи.

Пол приблизился, разматывая портупею-аптечку.

— Пусть он идет, — и майор кивнул на Пола, — вас я не пущу. Идите, покиньте помещение, — сказал он устало, спорить я с ним не стала и подчинилась. Мы с Касом вышли из дисотсека и стали ждать развития событий. Мне подумалось, что такой тренировки терпения и смирения, у меня уже давно не было. Через минуты три в дисотсек завели грави-носилки, а еще через десять на них вынесли кого-то прикрытого простыней, и вышел Пол, тоже очень бледный.

Майор уже успел взять себя в руки и хотел знать, что и откуда мне известно, мы нашли закуток, где могли поговорить.

— Рассказывайте, — злобно приказал он.

Не тут-то было, я смерила его долгим взглядом.

— Что, майор, хочется оторваться хоть на ком-то? — спокойно поинтересовалась я.

Какие-то мгновения я думала, что он все же взорвется и приготовилась драться, но он смог взять себя в руки.

— Извините. Рассказывайте, — уже попросил он.

— Да нечего рассказывать, в зале один из инструкторов видя, что я на него смотрю, беззвучно сказал «карцер». Я решила узнать, чего он добивался.

— Как он выглядел, табличку его вы прочитали?

— Табличку не прочитала, — с чистой совестью ответила я, — а как выглядел, рассказывать не буду. — Майор тут же вскинулся. — Потому что этот человек и так сделал все от него зависящее. Вы прекрасно понимаете, что никакой инструктор не мог помешать ректору и его монстру.

Майор еще раздумывал, давить ли на меня, когда мимо нас провели в дисотсек пацана, из кандидатов, я окликнула гвардейца.

— Гвардеец, в чем вина этого курсанта? — сержант взглядом спросил разрешения у майора, тот кивнул.

— Он находился там, где ему быть не положено, в комнатах ректора.

Пока мы говорили, у меня была возможность рассмотреть этого четырнадцатилетнего — проститутка, иногда это видно как клеймо на лбу, а его презрительная рожа вызывала желание съездить по ней чем-нибудь тяжелым. Проститутки нам не нужны, шовинистические проститутки, тем более.

— Спасибо, гвардеец.

Глава 11

Когда они отошли, я взорвалась.

— Вот скажите мне майор, как такой человек как Кноксон, смог стать ректором, и получить такую власть? Почему его не остановили, ведь наверняка знали как минимум, о его пристрастии к мальчикам? А?

— Да что ты знаешь, иностранка? Ты думаешь так он и подставился, дал повод? Да если б он открыто нарушал приказы — давно бы взяли! Знаешь, как надо было ему голову заморочить, что б хоть с тобой он потерял осторожность?

— Угу, ловля на живца, значит. Вы хоть казните его?

— Теперь да, за нарушение приказа ему грозило только отстранение от должности, но за то, что он сделал с этим курсантом, — смертная казнь.

— Хвала Судьбе, хоть что-то у вас не через жопу, — вырвалось у меня.

— Да как ты?…

— Заткнись, — твердо сказала я. — Если вы без меня не можете решить свои проблемы, то молча проглатывайте мое к вам отношение.

Спокойный, деловой тон на него подействовал отрезвляюще.

Я провела в этом училище четыре дня, летая на ночевки к Вольфу, отобрала пять мальчишек, включая Тукина. Я решила не расспрашивать Пола о том, что конкретно сделали с несчастным, дабы не портить себе аппетит и сон, похоже, что телохранитель был благодарен за такую деликатность. Того инструктора я видела мельком пару раз, и старательно не обращала на него внимания, он на меня тоже.

На следующей, после инцидента шестидневке я слетала на встречу с президентом, видно безымянный майор что-то насвистел. Мы отужинали в интимной обстановке, а потом за чашечкой кофе вышел очень жесткий разговор, в результате которого мне пришлось согласиться на участие в провокационных акциях в отношении оппозиции в обмен на полную поддержку, если таковая мне понадобиться. Единственное что я смогла выторговать, это то, чтобы меня не использовали полностью втемную, как это было с Кноксоном. После встречи с Соденбергом я прямиком отправилась к отцу с докладом, он не удивился такому повороту событий. Насколько я поняла, отец собрался торговаться за мои услуги провокатора, меня все это абсолютно не радовало, но поделать я ничего не могла. Я попыталась выспросить его о том дорожном разговоре с тропезскими безами, но отец наотрез отказался обсуждать эту тему. Ушла я от него в отвратительнейшем настроении.

Дни опять полетели в круговерти эгофайлов и занятий с курсантами. Первые одиннадцать составили костяк, и по сути уже занимались инструкторской работой, в любом задании их ставили старшими. Я присматривалась к новичкам и уже выделила несколько ярких ребят. Тукин оказался очень перспективным, он легко сходился со всеми, и голова у него работала быстро и точно — идеальный баланс между логической и интуитивной составляющей.

Примерно через шестидневку после моей беседы с президентом я вырвалась в гости к Ронану, засиделась у него, и возвращались мы уже почти в полдень. Кас и Пол как всегда были при мне, я к ним уже так привыкла, что воспринимала их как собственные тени. Полеты над куполами запрещены и куда бы ты ни летел всегда по кругу облетаешь «грибницу» в ту сторону, в которую ближе. И вот ровно посредине пути, флаер заглох. Кас успел вывернуть штурвал и мы грохнулись на песок относительно мягко. Он тут же попытался связаться с дежурным, но рация вышла из строя, это было очень странно — связь проектируется так, чтобы отказывать последней, еще более странным оказалось то, что ящик с запасным передатчиком под сиденьем оказался пустым. У ребят на мгновения промелькнула паника. Я всегда ношу с собой тревожный браслет, если его сорвать с тела он начинает мощно сигналить, принимают его сигналы такие же браслеты Ронана и отца, мы все трое замкнуты друг на друга. Единственная проблема в том, что им надо услышать сигнал, и успеть внести его частоту в ближайшую навигационную систему, чтоб знать где я, а работать браслет будет минут пятнадцать от силы — батарейку пора было менять. Я постаралась успокоить ребят, рассказав им о браслете, они тем временем покрывали зеркальной краской прозрачный купол флаера, действуя четко и по инструкции. Когда они заскочили внутрь, открытые участки тела были красными, хорошо хоть недостатка в лекарствах не было. Охладитель работал на полную, но жара в кабине стояла под сорок по Цельсию. Даже если успели определить наше местоположение, помощь прибудет только после спада жары, то есть через пять часов в лучшем случае. Мы оказались заперты посреди раскаленной, в прямом смысле этого слова, пустыне. Ребята никогда не были болтливыми и первый час мы вообще просидели молча. Но потом у нас почти одновременно возникла потребность как-то отвлечься. Я принялась расспрашивать их об обучении, подробно, как на допросе, выспрашивала учебный план, заставляя вспоминать порядок дисциплин и длительность их изучения. Потом попросила дать мне портрет внешний и психологический каждого инструктора который их обучал. Я получила массу информации, больше всего меня удивило, что Кас и Пол никогда не расходились в оценках, дополняли друг друга, но не противоречили. Они не были братьями, но и среди братьев-близнецов редко встретишь такое полное взаимопонимание. В паре они были с семи лет, осталось только подивиться редкой удаче психолога-тестировщика, которой смог подобрать такую идеальную пару. Так прошло часа четыре, мы стали все чаще поглядывать на часы. Я наконец-то решила спросить, то что меня интересовало больше всего.