Буря в старом городе (СИ) - Гребёнкин Александр Тарасович. Страница 4
Виола, привыкшая к пустословию мужчин, опустила гребень, вздохнула и улыбнулась, глядя куда-то вниз.
- Я тут воспользовалась чей-то гребёнкой. И ещё - помада, тени, пудра. Просто у меня с собой нет вещей, а я привыкла с утра выглядеть красивой.
- Да, пользуйся, конечно. Только никакая пудра тебе не нужна. Ты и так хороша.
Она покраснела, и Мирослав воспринял это как добрый знак.
- Вот что, Виола. Мы сейчас позавтракаем и отправимся на прогулку.
Она подхватилась.
- Я не ожидала, что ты так рано встанешь. Я пойду на кухню что-то приготовлю.
- Я привык рано ходить на службу, - сказал Мирослав. – А готовить ничего не нужно. Можно разогреть то, что осталось от ужина.
***
Когда они вышли на улицу Мирослав спросил у Виолы, где она хотела бы прогуляться.
Девушка задумалась, какое-то время не решалась сказать, а потом, наконец, предложила:
- Поехали к собору святого Вита.
Мирослав немного удивился:
- Ну что же, можно. Почему нет? Отличное место для прогулки.
Кафедральный храм святого Вита величественно покоился в одеянии тумана.
Но когда они подошли ближе туман стал расходится, опадая отдельными полосами. Собор парил над землёй, гордый и красивый, бережно трогая струны души.
Виола повела Мирослава к юго-восточной части храма, где находилась часовня святого Вацлава. Кричали галки, тучами носясь над собором.
- Почему ты пришла сюда?
- Я очень люблю это место. Я была здесь в конце сентября.
- На день святого Вацлава?
- Да. Смотри, как великолепна эта башня. А эти Золотые ворота? Парадный вход на стороне солнца. Это нетипично. И ещё – сюда приходят те люди, которые верят, что могут встретиться с Богом.
- Ты так считаешь? Это вероятно из-за этого мученика, святого Вацлава?
- Да, - серьёзно ответила Виола. – Я читала в книге, что этот князь, покровитель чешских земель, погиб от руки собственного брата. На месте его захоронения соорудили эту часовню. Этот князь является представителем Бога. Он силой своей веры пробивает небесный свод и открывает вход в иной, горний мир.
- Ты в это веришь?
- Конечно... Эта часовня – порог. Вход в Новый Иерусалим. Открывается он далеко не каждому. Место это необычное. Здесь проходили коронации...Сюда приходили молиться чешские короли.
Виола говорила увлечённо, её тёмные глаза загадочно блестели.
- Знаю...Говорят, что там были вечерние мессы в самые трудные моменты истории... - вспоминал свои познания Мирослав. - То есть, когда чешский народ был в опасности.
- Не хочешь ли ты войти? – спросила Виола.
- Ну, коль уж мы здесь, то войдём.
Они робко прошли в дверь и оказались в квадратном помещении со звёздчатым потолком. Освещение давала особая люстра с пылающими язычками плачущих свечей.
Первое, что заставило их остановиться – это картина трагической гибели князя Вацлава. Он был изображён в доспехах рыцаря.
- А что нам известно о князе Вацлаве? – задумчиво спросил Мирослав. - Он вводил на чешских землях христианство...
- И прекращал войны, - тихонько продолжила Виола. – В той же книге сказано, что он отказался платить дань саксам, противостоял их королю, хотя и считался его вассалом.
- Ну да...А тот жёг, грабил, весь народ лютичей истребил! – воскликнул Мирослав.
- А вот его брат... Этот Болеслав...
- Я помню о нём. Ярый сторонник саксонского короля Генриха Птицелова и противник Вацлава, - рассказывал Мирослав. - Он брата и погубил... Какой же это год был? Вроде 935... Вацлав приехал в замок Болеслава в гости. Вроде между ними возникла размолвка. Болеслав затаил злобу на брата и задумал погубить его. Утром Вацлав отправился на богослужение. И перед входом в храм на него напали. После смертельного удара он едва коснулся коленями земли.
- Ах, вот почему его изображают коленопреклонённым!
- Да! Через полвека Вацлав был канонизирован.
Их шаги гулко звенели внутри часовни. Сияние свечей и свет с готических окон падал на стены, которые переливались и сверкали. Фрески были посвящены библейским сценам, а в верхней части - эпизодам из жизни святого.
- Посмотри, какая красота! - восхищённо говорила Виола. - Низ стен украшен драгоценными камнями из Богемии. Смотри, как они выложены - наподобие крестов. А стыки между ними покрыты золотом.
- Да здесь целая россыпь камней! Агат, аметист, сердолик, яшма...
- Вот это и есть блеск и сияние божественного Иерусалима!
- Какая здесь акустика, - заметил Мирослав. – Необыкновенная! Столько лет живу в Праге, а только сейчас это ощутил.
Виола кивнула.
- Я ещё вот что знаю. Император Карл IV хотел сделать в Праге центр христианского мира. Когда он её перестраивал у него возник образ небесного града Иерусалима.
- Это из Откровения Иоанна Богослова?
- Да. На императора Карла история Вацлава произвела большое впечатление. Он даже хотел Пражский Град назвать градом святого Вацлава...
И Виола перешла на шёпот:
Под небесами голубыми
Стоит красивый город мой
Мечом и верою святою
От бед и горя защищён.
- Хорошо сказано. Это что? Песня, стихи?
Она улыбнулась и покачала головой, сделав жест в сторону изображения распятия Христа.
- Смотри, здесь увековечен сам король Карл IV.
Они молча постояли перед картиной.
В правой части здания обращала на себя внимание каменная гробница на пьедестале, также украшенном золотом и камнями.
- Здесь находится ларец с останками святого Вацлава и его серебряный бюст, - прошептала Виола. - Смотри, как замечательны эти фигуры ангелов и портреты чешских правителей.
Над алтарем возвышалась статуя короля с копьём и щитом в руках.
***
Мирослав и Виола вышли из часовни и тут же заметили изменения в погоде: призрак тумана рассеялся, а из суконных туч стали падать лёгкие хлопья голубоватого снега. Снег бережно покрывал озябшие голые ветки, мёрзнущие лужи, гладкий камень мостовой, крыши дворцов, становясь уже белым с сиреневыми искорками.
Они пошли погулять в королевский сад и остановились, глядя, как снег падает на крышу дворца королевы Анны.
- Ты необычная девушка, - сказал Мирослав, глядя на неё и натягивая перчатки. – А что за стихи ты читала?
- А! – махнула тонкой рукой Виола. – Эти четверостишия возникают в моей памяти сами по себе, когда меня что-то по-настоящему волнует. Был бы повод.
- Ты способна удивлять! – воскликнул Мирослав.
Виола опустила взор.
Они долго стояли у поющего фонтана. Виола прислонила пальчик к устам, силясь уловить мелодичные звуки.
А потом подошла к Мирославу, взяла его руки в свои и заглянула прямо в глаза.
- А о тебе я ничего не знаю, Мирослав, - произнесла девушка. – Кто ты по жизни? Игрок? Или служащий?
Мирослав вздохнул. Снежинки покрывали его пальто, летели в глаза Виоле, и те блестели слезинками.
- Честно говоря, я и сам не ведаю, кто я...
Они одновременно рассмеялись, и она произнесла наигранно:
- Господин Никто. Таинственный незнакомец...
Мирослав хмыкнул:
- Да ладно... Что обо мне? Не интересно. Ты лучше скажи, как ты докатилась до жизни такой?
- До какой?
- Стала содержанкой Габора...
- Ах, долгая история!
- Ну, а если подробнее.
- Ну как сказать, - она вдруг нахмурила тонкие брови, и глаза её наполнились слезами. – Отец мой был должен большую сумму барону Эрнсту фон Габору. Такую, что и сказать страшно. Габор встретил меня после выступления в кабаре и напомнил о долге отца. Сказал, что расплатиться можно домом, землёй. Но тогда мы бы стали нищими и бездомными. И тут Габор намекнул, что есть ещё один вариант. Я должна позировать для скульптуры Артемиды. Её создавал один мастер. Мне не хотелось потери дома, а значит и отца – он может этого не выдержать. Позировать для скульптуры – занятие не такое уж обременительное, и я согласилась. В один прекрасный день я одела своё лучшее платье и решилась поехать к барону. Мы договорились с ним, что отец ничего не узнает. Так я стала зависеть от Габора.