Сепультурум (ЛП) - Кайм Ник. Страница 37

Эта церковь извращенной веры была укреплена. Снаружи стояли шипастые противотанковые ежи, препятствие для неупокоенных мертвецов. На лесах, представлявших собой импровизированные дозорные посты, размещались снайперы с примитивными винтовками. Дорогу преграждали ворота, сделанные из двух кусков танковой брони, вне всякого сомнения, украденных с брошенной мануфактории и приваренных к колонне с петлями. Конвокация крикнул, возвещая о себе, и ворота открылись, пропуская их в сердце его безумного царства.

Если не считать укреплений, церковь не особо строго поддерживали в целости. Притвор почти целиком обвалился и не подлежал восстановлению, от него остался практически один разрушенный каменный свод. Только когда они вошли в осыпающийся неф, Кристо наконец-то понял, что же случилось с обитателями Меагра – по крайней мере с теми, кто еще был жив.

Тут были выстроены примитивные загоны, и в них-то и собрали выживших. Грязные, с пустыми взглядами, они ожидали суда. А перед ними простиралась их судьба. В центре нефа была вырыта огромная яма, которая уходила настолько глубоко во тьму, что вполне могла быть бесконечной. Окружавшие ее каменные плиты были расколоты и разломаны. Громадные размеры мешали поверить, что она выкопана руками людей, однако снизу доносилось слабое эхо шума работы, опровергая кажущуюся бездонность. Вдоль одной из стенок зигзагом тянулся грубый деревянный помост, исчезавший во мраке. Еще один выдавался над ямой, словно сходня.

Загоны нависали над этим колоссальным зияющим провалом – по сути, жертвенной ямой – а наверху были подвешены клетки для сожжений. Обитатели загонов были и ресурсом для жертвоприношений и рекрутами для армии Конвокации. Очереди бледных изможденных людей змеились от загонов к паре кафедр, где их допрашивал аколит в рясе. Кристо не слышал, о чем шла речь, однако наблюдал результат этих ужасающих собеседований. Неверный ответ, настрой против веры Божественных – и тебя волокут к клеткам и поднимают над ямой ждать сожжения. Продемонстрировал достаточный пыл, вкус к ненормальному учению безумцев – получил маску и дубинку или нож.

Слышался плач, крики. На нескольких пленниках была изодранная форма надзирателей. Большинство из них в итоге оказывались в масках. Кристо видел, как одного несчастного забили до смерти за попытку сопротивления, а другая перерезала себе горло зазубренным куском стекломозаики, чтобы не попасть в пламя. Клетки заполнялись, и у Кристо возникло чувство, что младшие аколиты ожидали возвращения своего первосвященника. Всего было восемнадцать клеток, подвешенных на разной высоте. Обгорелые трупы предыдущих обитателей вынимали, отцепляя дно клетки при помощи длинных пик и позволяя почерневшим останкам упасть вниз пепельным подношением. Впрочем, не всегда удавалось сделать это аккуратно. Костлявые кисти рук отделялись от бывших запястий и оставались висеть на прутьях, словно амулеты – мрачное предвестье того, что ожидало следующего вошедшего в клетку.

Кристо едва мог поверить своим глазам.

– Трон пресвятой…

Он наблюдал, как рабочего с факторума вывели на сходню, где над ним с обеих сторон нависли кафедры. Вместо того, чтобы отдать себя во власть суда, человек побежал, устремившись к краю сходни и предпочтя быструю смерть сожжению заживо.

Отчетливо, будто сигнал трубы, прозвучал пистолетный выстрел, и мужчина повалился, не дотянув несколько футов до последнего прыжка. На его спине расплылся багрянец. Двое головорезов в масках подхватили его и потащили прочь.

– Никто не опорочит Его величия, – произнес Конвокация. Ствол пистолета в его руке еще дымился после недавнего выстрела.

Жрец успел беззвучно появиться рядом с Кристо. Его поступь была мягкой, но запах невозможно было с чем-либо перепутать.

– Прежде ты спрашивал меня, куда вас ведут, – сказал он. – Смотри же и узри… Погибель! Конец человечества, каким мы его знаем, и суд Императора над всеми грехами.

– Ты считаешь, что яма – это Император?

– Это пасть, которую вечно надлежит кормить. Дабы Империум процветал, необходимо приносить жертвы.

– Это безумие…

Слово вырвалось непроизвольно, как дыхание, однако не вызвало у проповедующего жреца негативной реакции, хотя его глаза и расширились.

– Это единственное здравое, что нам остается. Вернуться к прежним путям, к огню и чистоте. Его воле!

Он сделал жест рукой, и их провели в загоны. Когда они, спотыкаясь, прошли в ворота и примкнули к массе остальных, ожидавших своей участи, Кристо обхватил Карину руками. Та горячо обняла его в ответ. В ее глазах был испуг.

– Что происходит? Что они делают?

Кристо покачал головой. Ему было нечего ответить.

– Держитесь вместе, – сказал он. – Я нас вытащу.

– Как?

– Не знаю, – отозвался он. Его взгляд блуждал по толпе в поисках озарения.

Предшествующая истерия, которая приводила к смертям, утихла, сменившись усталой покорностью. Узники продолжали жаться друг к другу, но брели навстречу своему концу с потускневшими глазами, будто скот.

Селестия растерянно озиралась по сторонам.

– Это ненормально, – произнесла она. – Они порочны. Безумцы начали пожирать друг друга.

Кристо потянулся к ней и взял ее за руку. Фанатики забрали ее церемониальный меч. Селестии хватило ума не пытаться им помешать, только наблюдать, как Победу вручили жрецу, и Конвокация заправил оружие себе за пояс, словно завоеванный трофей. Паства жреца уже наградила ее несколькими мрачными взглядами. Ее религиозное облачение бросало вызов их извращенным верованиям. Пока что они ничего не предприняли, но Кристо считал, что это лишь вопрос времени.

– Я позабочусь, чтобы он к тебе вернулся, – произнес он.

Еще одно обещание, которое он, скорее всего, не мог сдержать.

– Они умрут за это, – пылко ответила она. – Не за меч, а за то, что сотворили именем Его.

Воистину, Император оставил это место, и на замену Ему поднялось нечто более мрачное – подобие Имперской веры, но представлявшее собой ее отражение в грязном зеркале.

Вглядываясь во тьму ямы, Кристо невольно задался вопросом, что же в ней находится, и почему эти безумные мужчины и женщины устроили вокруг нее церковь своей религии.

Словно в ответ ему, из рядов Божественных донеслись крики. Отчасти сигнал, отчасти поддержка.

– Отвернись, – велел он дочери, но та не послушала. Никто из них не отвернулся.

Клетки подожгли. Вопли начались вновь.

Глава XXV

Раздробленные воспоминания

Проступили фрагменты, части общего целого. Она вспомнила не все, не сразу. Как Ошанти вел корабль, пока они заходили на посадку над проклятыми шпилями Блекгейста. Как он смеялся над дурацкой шуткой Роупера, для пущего эффекта оглаживая свои ухоженные усы. Какие холодные и мертвые глаза были у Роупера, когда она переползала через его простреленное тело. Как Хел не терпелось выбраться из трюма корабля, и как она ловко прошлась колесом, когда открылась кормовая аппарель. Как Карнержи пошла следом, отпуская какой–то сардонический комментарий насчет буйной молодежи. И как потом Карнержи испарилась во вспышке света, опоздав включить силовое поле — она была слишком пьяна, чтобы заметить расставленную врагами ловушку.

Воспоминания возвращались бурным каскадом, грозившим разрушить берега разума Моргравии. Они были слабо упорядочены, смешение мыслей и эмоций.

Однако прямо на виду возникло слово, и инквизитор инстинктивно поняла, что именно это объект ее охоты.

Валгааст.

Культ машины, тайных технологий и запретных знаний. Они являлись раковой опухолью, которую требовалось вырезать, а Моргравия являлась скальпелем.

Так было тогда. До того, как она распростерлась на земле, скрючившись от боли. До того, как ее сознание освежевали и прочесали. До того, как ее агентов перебили, и единственным доказательством того, что они когда–либо существовали, остались лишь крошечные проблески в памяти.