К нам осень не придёт (СИ) - Шелкова Ксения. Страница 55

Владимир скрипнул зубами.

— Не вижу тут ничего забавного! Вы не были там, не видели, как всё происходило!

— Я своё дело сделала, как и обещала. А вот вы, граф, меня подвели. По-видимому, осторожность является вашей главной добродетелью.

— Ну это уж слишком, Катерина Фёдоровна! — вспыхнул Левашёв. — Я мог бы рассказать вам, как всё происходило, но…

— Не трудитесь, я всё знаю от Элен: Анет поделилась с нею всеми подробностями. Не будем переливать из пустого в порожнее. Я вам скажу одно: теперь извольте слушаться меня и действовать, как я велю.

* * *

После случая на охоте и последующего разговора с Полоцким Анна чувствовала себя будто в затянувшемся ночном кошмаре. Она пыталась гнать от себя предательские мысли, что сестра, да и, возможно, Люба были причастны к нападению борзой — но слова Вацлава Брониславовича снова и снова звучали в её ушах. Анна готова была молиться, чтобы если кто и намеревался покончить с ней, то это оказалась мачеха. Тогда Катерина Фёдоровна сама, или кто-то из её слуг действительно нанёс коварное зелье на платье и сапожки падчерицы. Однако мачехи не было в усадьбе Завадских, здесь же она и правда не заходила в комнаты Анны и не прикасалась к её вещам — как бы ей ни хотелось верить в обратное. Значит…

Она подумала бы на Владимира, но ведь он не так глуп, чтобы убивать её. Анна уже позаботилась, чтобы муж не наследовал ей: большая часть её состояния в случае её смерти переходила детям, а остальное получила бы Елена. Анна распорядилась так сразу после возвращения из Бадена. Просто ей была противна мысль, что, если бы она погибла там, в горах — Левашёв остался бы вдовцом и благополучно прибрал бы к рукам почти всё, что принадлежало её отцу. Нет уж! Если Элен захочет уйти от него, она будет полностью самостоятельна. А её, Анны, племянники и внуки Алексея Петровича Калитина заслуженно получат остальное, достигнув совершеннолетия. Когда Анна сухо поставила мужа об этом в известность, то получила не менее сухой ответ: «Разумеется, я не стану претендовать на состояние, принадлежащее моим детям». Ей казалось, этого вполне достаточно, чтобы обеспечить будущее сестры и племянников.

Да и зачем Левашёву так рисковать? Он получил всё, что хотел: богатство, положение в обществе, продвижение по службе, наследников, любовницу, готовую ради него на всё. Анна положительно не могла понять, что ещё нужно было бы Владимиру, учитывая его холодность и эгоизм. Потом, даже будучи настроена против него, она отметила, как он испугался во время происшествия на охоте. Даже наедине он больше не был с ней так холоден, наоборот, говорил, что только решился наладить их жизнь — а тут такой ужасный случай! Анна, разумеется, не верила в его дружеские чувства; она была склонна предположить, что Владимиру, как и ей, надоели вечная вражда и скандалы.

Но… Всё это значило, что князь Полоцкий оказался близок к правде, когда высказал догадку, что, вероятно, сестра решила её устранить! Что, если она всё-таки ревнует Владимира к Анне и боится, что у них начнутся супружеские отношения? Да нет же, не может этого быть! Элен пришла в настоящий ужас, когда Анна рассказала ей о нападении борзой — даже взяла с неё обещание никогда больше не участвовать в этих кошмарных забавах, где собаки могут загрызть человека! Анна знала, что Елена всегда была очень открытой, даже наивной, она ни за что не смогла бы так виртуозно притвориться!

Эти мысли занимали её всё то время, пока они с Владимиром ехали домой; ночью Анна не могла заснуть, ворочалась с боку на бок и всё думала, думала… Наутро она сразу направилась к Елене, провела с нею и детьми целый день, назавтра было так же. Анне делалось легче в присутствии сестры, рядом с ней ужасные догадки казались совершенно чепухой. При этом князь Полоцкий вызывал у неё настоящую ненависть. Как он мог наговорить гадостей про её близких этим своим омерзительно-спокойным тоном! Ещё и оскорбил преданную Любу, которая служит им с детских лет! Нет, она больше не желает его видеть!

Однако именно Полоцкий был тем человеком, который хорошо знал Алтын Азаматовну и мог про неё рассказать! И ещё, Анна не скрывала от себя, как её саму тянуло к князю, насколько он был не похож на всех остальных — при том же у них нашлись и общие секреты. Случай в горах, картина, где она изобразила Вацлава Брониславовича! Если она перестанет общаться с ним, то никогда не узнает разгадку этих странных происшествий!

* * *

Близился день рождения Елены, и Владимир торжественно объявил, что по этому случаю готов свозить именинницу в Гостиный двор, дабы та отвлеклась от забот о детях, отдохнула и выбрала подарки себе по вкусу. Элен в ответ захлопала в ладоши и, как подозревала Анна, с трудом сдержалась, чтобы не броситься Левашёву на шею.

У Анны это давно не вызывало былого раздражения, вдобавок она всё ещё чувствовала себя виноватой перед сестрой за то, что позволила себе оскорбить Элен ужасными подозрениям. Поэтому Анна со своей стороны горячо поддержала предложение Левашёва и спросила у Елены, какой подарок она желала бы получить от неё.

— Анет, милая! — Елена с улыбкой заглянула ей в глаза. — А что, если ты поедешь со мной в Гостиный двор? Там мы погуляем вволю по рядам, выберем себе лучшей материи на платья и мехов, купим вееров, перьев, шалей, всего-всего! Ах да, и непременно — лавки игрушек! Мы привезём прекрасных игрушек детям! А после зайдём с тобой в кондитерскую, отведаем сладостей… Мы так давно нигде не бывали вместе, с тех пор как… — она проглотила последние слова. — Со смерти папеньки.

Елена так сияла радостью, с такой надеждой ждала ответа, что Анне ничего не осталось, как согласиться.

И вот тихим пасмурным утром в начале ноября Владимир привёз их на Невский в своём экипаже, а после пообещал доставить сестёр в кондитерскую Вольфа и Беранже. Анна и Елена немного прошлись по проспекту; было сыро, но не ветрено, мостовые покрывал тонкий слой мокрого, тающего снега, сам воздух источал влагу, так что их перчатки и шляпки моментально промокли. Анна едва удерживалась, чтобы не позвать извозчика и не отправиться домой — серая погода, толпа и суета Невского проспекта нагоняли на неё тоску. Елена же, напротив, сияла; ну что же, хотя бы ради сестры придётся выдержать эту пытку.

Они устремились в Гостиный двор, целый торговый город с десятками лавок, магазинов, складов; казалось, здесь можно было купить буквально всё, чего душа не пожелает! Строения все были из камня и железа, дабы не подверглись пожару, и не отапливались — поэтому в Гостином было не менее промозгло, чем на улицах. Там уже затевали предпраздничные рождественские торги с большими уступками. В тесных проходах толпился народ, все торговались, спорили… Сколько хватало глаз шли меховые, шерстяные, мануфактурные, оружейные, мебельные, ювелирные, фарфоровые и прочие лавки. Елена тащила Анну всё дальше, они останавливались, приценивались к шелковым и суконным отрезам материи, перчаткам, пуговицам… Конца-краю этому не было видно.

Часа через три или четыре, когда Анна уже шаталась от усталости и в ушах у неё стоял звон, их наконец-то отыскал Левашёв, чтобы отвезти в кондитерскую. Он показал Елене выбранный для неё подарок. Это была старинная ферроньерка: рубин в золотой оправе на чёрном шнурке, сплетённом из шерстяных нитей. Владимир сказал, что точно такую же носит красавица на картине Да Винчи «La belle ferronnière». Элен повертела драгоценность в руках, разглядывая крупный рубин, и сообщила, что такой камень гораздо более к лицу Анет, как брюнетке с тёмными глазами.

По правда говоря, Анна была совершенно согласна с сестрой; Елена обладала очень белой кожей, светло-голубыми глазами, иногда казавшимися серыми, и светло-русыми волосами, так что голубой сапфир или топаз подошёл бы ей куда более, чем рубин. Однако вмешиваться не хотелось, и Анна просто стояла, ожидая, пока Елена что-то настойчиво вполголоса говорила Владимиру. В итоге тот охотно рассмеялся, развёл руками и с поклоном протянул ферроньерку Анне. К н и г о е д . н е т