Люций: Безупречный клинок (ЛП) - Сент-Мартин Йен. Страница 33

— Не пытайся бросать камни, — прошипел Чезаре, — не пытайся мне читать нотации о безумии.

— Безумии? — Фабий выпрямился с таким видом, словно его ударили, — странный термин для вернувшегося блудного сына. Неужели ты забыл время, проведенное в моем Консорциуме, раз так заблуждаешься?

— Довольно, — прорычал Люций, встав между двух кузнецов плоти, — я выбрался из Ока вовсе не для того, чтобы слушать ссору двух голубков, Фабий.

Байл издал сухой смешок, который походил больше на попытку прогнать паразита из горла, нежели на признак веселья. Люций поморщился, глядя на то, чем стал его брат. Доспехи, что были на нем, казались непропорционально большими для головы, которая выглядела не лучше черепа, который окунули в пожелтевший воск. Создалось впечатление, что голова и вовсе ему не принадлежала и он паразит, сожравший легионера изнутри.

— Не смотри на меня так, Люций, — упрекнул его Фабий, — конечно, человек с твоим высокомерием окружает себя достаточным количеством зеркал, чтобы увидеть то, во что ты превратился сам.

Люций умерил свой пыл, подавляя отвращение, подступившее к горлу от одного присутствия Прародителя.

— Тогда давай займёмся делом, — он изобразил неискреннюю, фальшивую улыбку, — мне нужны средства для пополнения своих рядов. Запас плоти, обмундирование, геносемя.

Люций вновь посмотрел на Чезаре.

Апотекарий шагнул вперед, надев шлем обратно и защелкнув его. Его голос вновь превратился в механический.

— Нам потребуется…

Фабий предостерегающе поднял руку.

— Позже, братья, — неприятная улыбка вернулась на его мертвецки бледное лицо, — у меня есть все материалы, которые вам необходимы, но только на бартерной основе.

Люций стиснул зубы, продолжая выдавливать улыбку.

— Конечно, тогда смело называй свою цену, брат.

Фабий цыкнул на воина.

— Ах, но это не моя цена и я не праве её озвучивать. Я всего лишь посредник в переговорах.

Тревога охватила Люция. Эти слова и обман, который в них скользил, пронеслись по Когорте Назики. Пальцы сжались на оружии. Рапторы зарычали, вокруг их когтей засверкали молнии.

— Сторона, чьи интересы я представляю, еще не прибыла, — сказал Фабий, — но они присоединятся к нам с минуты на минуту.

+Кларион…+

Агония запульсировала в голове Люция, заставляя опуститься на одно колено. Ощущение было такое, словно в череп воткнули ледяной топор. Тёмная кровь закапала на палубу, струясь из носа и глаз.

— Я бы посоветовал тебе не пытаться сделать это, — сказал Фабий, — мне пришлось пойти на некоторые меры, которые гарантировали бы невозможность такого рода коммуникаций на данный момент. Боюсь, что твоему кораблю придётся встретить свою судьбу в одиночестве, когда прибудут настоящие партнеры.

Байл наклонился, руки его хирургеона жужжали и щелкали, подобно конечностям безумного паука:

— И еще одно предостережение, Люций. Их методы ведения переговоров могут оказаться…

— он на мгновение задумался, — весьма экзотическими.

Боль расцвела по всему телу Люция. Такая яркая и внезапная, не приносящая обычного удовольствия. Он зарычал. Лаэранский клинок сверкнул и силовое поле активировалось. Огромный мутант предупреждающе проревел и мечник резко затормозил. Он посмотрел сквозь Фабия Байла, его отвратительный зверинец и энергетическое поле, разделяющее внутренности корабля и глубокий космос.

Люций замер, ощутив предательский рокот варп-двигателей корабля, заработавших под ногами и увидел, как от кромешной тьмы отделились тени.

II.VII

Они возникли из тишины и темноты, словно нефтяное пятно, вынырнувшее на залитые лунным светом воды. Тонкие и зазубренные, с лезвиями на концах, под стать ритуальным кинжалам. Прорезали пустоту без всяких усилий. Эскортные корабли поменьше, неуловимым образом поспевали за своими более крупными собратьями. Они могли бы с завидной быстротой обогнать корабли Империума. Звездолёты не летели клином, скорее танцевали в головокружительном балете параболических векторов и грандиозных перекрывающихся курсов, устремляясь к «Диадеме».

Отнюдь не приближение пришельцев вызвало первые сигналы тревоги. Корабль, где находился Люций вместе со всеми воинами внезапно переместился в варп, что и вызвало вой сирен. Столь внезапный прыжок в Море Душ поверг пустоту в неистовство разрушающих энергий, обрушившихся на оба борта «Диадемы» подобно шторму.

Звуки сирен заполонили мостик ударного крейсера, и команда поспешила к консолям, чтобы увести корабль от худшего из темпоральных потрясений. Железные кости «Диадемы» застонали и заскрипели, когда команда стабилизировала корабль, дребезжащий от волн изуродованного космоса. Приближавшиеся звездолёты ускользали от внимания Кларион, но её разум пронзило внезапное чувство голода, когда все, как один открыли огонь.

Потоки тёмной энергии хлестали по «Диадеме», освещавшей тьму стробирующими вспышками своих горящих пустотных щитов. Залпы прилетали со всех сторон, организованные с такой координацией, на которую не был способен ни один человеческий разум. «Диадема» открыла ответный огонь, стреляя залпами во все подряд и ни во что не попадая. Атакующие корабли просто растворились в пустоте и появились на расстоянии сотен километров, вновь обстреляв ударный крейсер.

Кларион вцепилась крошечными ручонками в подлокотники трона, мостик закачало под натиском врага.

— Держать щиты! — воскликнул офицер мостика, склонившись над дисплеем и читая бумажную полоску, которую выплюнул сервитор. Подобно музыке она ясно слышала напряжение в голосе пожилого мужчины. Адреналин придавал остроту запаху пота, выступившему на лбу. Корабль лишился большей части многослойных энергетических барьеров, разрушающихся под непрерывным огнем. Еще немного, и щиты падут.

Один из налетчиков промелькнул на главном окулусе. Звездолёт появился на мгновение — тонкое лезвие стилета, облаченное в почерневшую кость. Его орудийные массивы яростно атаковали передние щиты, защищавшие нос «Диадемы», прежде чем он исчез в своем невероятно изящном танце.

Кларион узнала корабль, растворившийся в темноте. Она узнала оружие, обстреливающее её крейсер огненным штормом теневой энергии. Наконец–то она осознала, что за голод испытывает и почему не может остановить текущую слюну.

Врата Тёмного Города отворились. Эльдары. На них напали тёмные эльдары.

Диренк проснулся от крика.

Воздух наполнили более сотни голосов, вопящих от мучительной боли. Каждый крик, подобно громовым раскатам, раздавался под черепом раба. Мигрени, затуманившие его зрение своей интенсивностью, разрывали мозг, вспыхивая из отверстий необработанных хирургических ран, там где крепились механизмы апотекария. Боль, непохожая ни на что, ранее испытанное, разрывала внутренности тошнотой. Но даже боль нельзя было сравнить с чувством опустошенности.

Он едва ли ощущал последние следы амброзии, покидавшей его тело вместе с потом. Отсутствие наркотика причиняло ему жестокие, безжалостные мучения. Вещества осталось ровно для напоминания о чувстве, без которого он уже никогда не сможет жить. С амброзией ему было спокойно, так спокойно… А теперь каждый нерв в теле напрягся. Сокрушительное одиночество, которое раб испытывал еще на борту «Бойцовой псины» вернулось в тысячекратном размере. Тревога и паника боролись с отчаянием за контроль над мыслями. Именно в этот момент сервитор и бросил его на пол. Конечности наполнились кислотой, звезды взрывались перед глазами, от чего раб крепко зажмурился. Уши звенели от криков и он сам закричал извращенным отголоском мучений внутри.

— Нет.

Диренк открыл глаза. Голос каким–то образом пробился сквозь стену страданий, и стал ясным, как будто слово прозвучало в тихой комнате. Он поднял голову, ощущая, как стучат зубы от электрического гудения, зудящего в его плоти.