Приключения либроманта в СССР (СИ) - Богдашов Сергей Александрович. Страница 42

Так-то задолго до моего рождения этот Артемьев уже свалил в Штаты, и вроде что-то там вполне успешно писал для Голливуда.

— Артемьева, нам понятное дело, для нашей серии фильмов не заполучить. Он сейчас только с теми, кто на волне, работает. Михалков, Тарковский, Кончаловский, Шахназаров. А нам, документалистам, где музыку брать? — неожиданно повысил голос Дмитрий Николаевич, стуча по столу сжатым кулаком.

— Да ладно вам. Полно у меня музыки. Я вам и десяти процентов не записал того, что могу за день — другой под ваши требования подогнать, — попытался я успокоить толстячка, лицо которого покрыл нездоровый багрянец. Того и гляди, инсульт хватит, или инфаркт накроет, — А то и новое напишу что-нибудь, если толково объясните, что именно хотели бы услышать.

— Не врёшь? — посмотрел на меня главреж исподлобья, — А-а, вижу, не врёшь. Короче, парень, давай дружить. Пока тебя в художественные фильмы не сманили, я тебе объясню, что с нами тоже можно нормально жить, если тебя медные трубы не прельщают. И ты не думай, что документальные фильмы, это не престижно. Я тебя с такими режиссёрами познакомлю…

— Мне бы деньгами, — почесал я затылок, — И чтобы законно.

Ну, да. Вот такой я простой. Пять минут назад из Чувашии приехал. Ешьте меня тёпленьким. Забалтывайте мне уши.

— Так как не законно. У нас всё чин — чином. Трудовой договор, оплата по тарифам… — всплеснул главреж руками.

— По тарифам Союза Композиторов?

— Э-э… Не знаю. Это потом в бухгалтерии скажут, — признался толстяк, потея.

Млин. Ещё один минус социализму. Даже при приоткрытом окне люди тут пахнут, когда потеют. А когда они сильно потеют, то и пахнут сильно.

— А мне "потом" не надо. Сделаете, "до того, как", считайте, что договорились. С вас Союз Композиторов, с меня музыка. Много музыки, — выделил я голосом ключевые слова.

— Я вам что, Бог?

— А мы поставили друг перед другом непосильные задачи?

— Но поймите, в вашем вопросе от меня не так много зависит. Я понимаю, что ваша фамилия в титрах фильма — это уже серьёзный повод…

— Знали бы вы, как порой трудно сочинить что-то интересное, — в тон ему ответил я, облокачиваясь на стол.

— Хорошо, — тяжело уронил толстячок руки на колени, — Спрошу по-другому. Деньги есть? Я не про командировочные, и не про пятьдесят рублей заначки. Я про приличные деньги. Скажем, про полторы — две тысячи, для начала. В принципе, вопрос решаем, но это Москва. Скажем так, я бумаги составлю, но чтобы их пронесли везде на руках, и получили подписи без промедлений, потребуются знаки внимания. Вы на это пойдёте?

— Деньги сейчас дать? — поинтересовался я, выложив перед собой три пачки червонцев в банковской упаковке, час назад полученные от Николая.

— Я про полторы — две говорил, — проблеял Дмитрий Николаевич, глядя на новенькие банкноты.

— "Но это Москва", — процитировал я ему его недавнюю фразу, — Поверьте, со мной выгодно дружить.

В гостиницу Мосфильма я заселился по командировочному удостоверению и звонку Дмитрия Николаевича, а то что в "люксе" оказался, так это спасибо двадцатипятирублёвой купюре, вложенной в паспорт.

Да, представьте себе, при социализме тоже берут взятки. Ничуть не хуже, чем в моем времени. Разве, что побаиваются. У нас-то взяточники всех мастей не боятся ничего. Начиная с учителей в школах, преподавателей в вузах, и всех остальных, находящихся, как правило, на государственной службе. Не удивлюсь, если кто-то мне скажет, что Россия моего времени бесспорный чемпион по сумме получаемых взяток за год. По крайней мере те миллиарды, которые слишком часто находят у губернаторов или полицейских, меня в этом убеждают.

Как бы то ни было, а заселился я во вполне приличный номер. Не удержался, и полежал минут десять на кровати, устроившись прямо поверх покрывала. Натоптался за день так, что ноги гудят. Давно уже столько пешком не ходил. Впрочем, лежать мне быстро наскучило, а телевизор я здесь стараюсь не смотреть. Я и у нас-то его не жаловал, а тут и вовсе тоска. Ни одной нормальной передачи.

От скуки решил посетить бар. Оказалось, это довольно милое и просторное заведение. Народа немного. Половина столиков пустует. Негромко играет запись оркестра Поля Мориа.

Для начала решил заказать коктейль и осмотреться, для чего и направился к стойке.

— Разрешите, я вас угощу, — обратился я к девушке, водящей пальцем по единственному листку со списком коктейлей, и недовольно морщившей носик. Кстати, довольно симпатичный, как и всё остальное.

Уже минуты три за ней наблюдаю, дожидаясь, когда она определится с выбором и мне можно будет взглянуть на меню.

— Щедрое предложение, особенно если учесть, что продолжения вечера не будет, — посмотрела она через плечо и тут же отвернулась, посчитав сказанное достаточным.

— То есть мы не закажем лёгкий ужин, не наговоримся всласть и даже не познакомимся? — уточнил я на всякий случай.

— И сейчас вы начнёте меня убеждать, что никаких иных планов вам даже в голову не приходит? — уже более заинтересованно осмотрела меня девушка, оставив в покое скудное меню бара.

— Наверное надо бы, но нет, не буду, — постарался я изобразить самую обаятельную улыбку из своего арсенала.

— Значит будете рассказывать, что вы гениальный режиссёр, и вам кровь из носу требуется исполнительница главной роли, — заметила девушка, умудрённая опытом общения с противоположным полом в таком специфическом месте, как бар гостиницы Мосфильма.

— Нет, тоже не буду, — подтянул я к себе освободившееся меню, — Я всего лишь музыкант, написавший музыку для документального фильма. К счастью, музыка режиссёру подошла, и мне пришлось задержаться на оформление документов.

— То есть вы композитор?

— Пока ещё нет, но очень надеюсь им стать вскоре, — честно ответил я на вопрос и повернулся к бармену, — Нам "Старый Томас" и "Вишнёвый". Надеюсь нет возражений против выбранного?

— Хороший выбор, — одобрила девушка, вслед за мной поднимаясь с барного стула, — Меня, кстати, Линой зовут.

— Грин, Валерий Грин, — представился я отчего-то тем псевдонимом, который у меня сегодня был вписан в договор с Мосфильмом. Главреж долго ворчал, говоря, что я придумываю всякую чепуху, но сдался после моей шутки о том, что я не хочу, чтобы в Каннах, когда мы награду будем получать, мою фамилию коверкали. В ответ услышал, что при том бюджете, который им на съёмки выделен, ни о каких Каннах мечтать не приходится.

— Вы сын писателя?

— Нет, даже не внук. Это псевдоним. А вы, Лина, наверняка киноактриса, и очень похоже на то, что балетом увлекаетесь? — оценил я фигуру и походку девушки, пока мы пробирались к облюбованному мной свободному столику у окна.

— Увлекалась. Но учиться пошла в консерваторию, и теперь я скрипачка. Обычная. Каких в стране тысячи, — горько ответила Лина, помешивая коктейль трубочкой.

— Не бывает обычных скрипачек. Бывают те, кому не посчастливилось сыграть что-то своё. Такое, какого у других нет. А если ещё сыграть и станцевать…

Отчего-то мне вспомнилась Линдсей Стирлинг из моего времени. То ли внешняя схожесть у них, то ли имя Лина навеяло, но вот накрыло прямо.

Вспомнилось видео одно, где Линдсей играла вместе со своей тенью. Никаких тебе компьютеров и особенной графики. Всё просто и примитивно, но оттого не менее зрелищно.

Что там главреж про скудный бюджет вещал? Денег мало ему выделили? Так на съёмки моего трека со скрипачкой копейки нужны, а вот как он это в фильм о космосе сможет вставить, тут пусть сам думает.

— Вы что-то будете заказывать? — услышал я голос из-за спины.

Оказывается, официант уже пару минут стоит, дожидается, когда я отомру.

— Да, конечно, — кивнул я и наспех продиктовал заказ, — Знаете, Лина. А ведь у меня есть для вас музыка. Та самая, которая сделает вас знаменитой.

Разумеется, Лина мне не поверила. Пришлось идти обратно к бару, и просить бармена, чтобы поставил мою кассету. Откуда она у меня взялась? Так я в бар с наплечной сумкой припёрся. Не оставлять же деньги в номере, а по карманам их начни рассовывать, потом пуговицы не застегнёшь.