Призрачная любовь (СИ) - Курги Саша. Страница 19

— А мы пойдем смотреть операцию? — первым делом спросил тощий парень.

Вера ухватилась за эту мысль. Стоять на операциях было частью обучения, когда она сама была студенткой. Схватив со стола сотовый, Вера вышла и набрала Виктору.

— Привет! Будешь в ближайшее время оперировать? — просила она.

— Да, — ответил хирург. — Минут через тридцать. Грыжу. А что?

— Приведу студентов, — объяснила Вера и вернулась в аудиторию.

Теперь ей было чем их занять. Так что пара оказалась не такой уж и катастрофой, как Вере представилось вначале. Девушка пробежалась по присутствующим и оглавлению новой темы.

— А теперь операция, — объявила она. — Переодевайтесь в форму, надевайте шапки и маски, и за мной на пятый этаж.

Виктор уже был в нужном месте с бригадой хирургов и анестезиологов. Вера разместила у дальней стены студентов, а сама встала посмотреть, как дают нормальный наркоз, после которого никто не уходит в мир иной. Ей было совестно за то, что она такая неумеха.

Наконец операция закончилась, как и пара. Вера считала минуты до донца семинара и очень обрадовалась, когда поняла, что от нее больше не требуется преподавать сегодня. Однако на выходе из операционной ее поймала студентка по имени Аня.

— Я… — было видно, что девушке неудобно озвучить свою просьбу. — А можно с вами подежурить? В будущем я собираюсь быть анестезиологом.

Вера не могла ответить ни "нет", ни "да". Она вспоминала себя. Тут, именно в этой больнице нечто такое произошло, после чего Вера отказалась от своей мечты быть хирургом. Ломать чьи-то планы, пусть даже отдаленно не так жестоко, как поступили с ней самой — хранительница не могла решиться на это. Спас ее Виктор, уже в который раз.

— Вера Павловна недавно у нас и пока не дежурит, — сказал он, положив напарнице руку на плечо. — Но можешь пару раз выйти со мной. Познакомлю тебя с другими анестезиологами.

Когда студентка и хирург обо всем договорились, Виктор отвел Веру в сторону.

— Я, конечно же, соврал, — прищурился он. — Ты выходишь в среду, то есть уже завтра.

Вера явилась в реанимацию. К счастью, отработать там оставалось всего полтора часа, которые прошли совершенно обычно, и ровно в пять девушка выскочила за двери отделения.

После этого Вера поднялась в хирургию для того, чтобы забрать у Виктора методички, которые он ей обещал. В свободное время она планировала как следует подготовиться к следующему семинару. На столе Виктора стояли несколько подарочных пакетов. В таких дарят бутылки. Видимо, благодарность за удачные операции. Вера приблизилась, и ей показалось, что хорошей идеей будет перенести спиртное Иннокентию.

Вера схватила пакеты и взяла с собой.

Добравшись до своей комнаты, она замерла перед дверью психиатра. Оставить в коридоре? Вера тронула ручку двери, собираясь оставить подарки за ней. Но открывшаяся картина ее заворожила. В комнатах было полно старинной мебели. Так, словно хранительница попала в начало двадцатого столетия. За прихожей начиналась гостиная. Гостья в комнате бегло насчитала трое дверей. Да он тут живет как настоящий дореволюционный врач, не отказывая себе в роскоши! Вера вспомнила о платных психологических консультациях, про которые упоминал Виктор.

Вера покосилась на шикарную кушетку, обтянутую явно дорогим расшитым бархатом. Сколько нужно зарабатывать, чтобы такое себе позволить? Вещи не выглядели так, словно были куплены в современных магазинах. От них шел специфический запах старья, и становилось очевидно, что Иннокентий собирал свой интерьер по антикварам.

В целом жилище психиатра производило очень приятное впечатление. Здесь было уютно, чисто, опрятно и роскошно. Вера поняла, что ей пора было заканчивать со своей миссией. Она поставила пакеты на кушетку и с удивлением заметила, что из-под мебели выглядывала электрогитара. Вот что совсем в ее представлении не вязалось с обликом психиатра. Вера отступила. И тут ей неожиданно пришло в голову, что это вещи Виктора. Рядом с кушеткой на стуле аккуратной стопкой были сложены выстиранные хирургические костюмы. Ах, это тот самый диван, о котором говорил хирург! Сложно, было, наверное, разместиться с комфортом на этой штуке.

Вера обернулась в поисках клочка бумаги. У одной из стен стоял комод, и девушка наудачу полезла туда. Однако в первом же ящике обнаружились шприцы, жгут, вата и немного хлоргексединового спирта. Вера удивленно поглядела туда. Дернув второй ящик, девушка поняла, что он заперт. Внутри гулко стукнулось стекло. Ампулы? Чтобы не обдумывать эту мысль, Вера дернула за ручку третьего, последнего ящика, и ей повезло. Там были принадлежности для рисования — набор наточенных грифельных карандашей и блокнот.

Вера вытащила его и открыла на середине. Несколько мгновений она была поглощена рисунками психиатра. Оказывается, он изображал не только то, что ему удалось увидеть в голове сумасшедших. Те картины, которые Иннокентий вывесил в коридоре, скорее выглядели предупреждением о том, что нечего соваться в логово психиатра, если жизнь дорога. Сам же он в действительности не был таким, каким желал показаться. В его личном блокноте были наброски. Он рисовал человеческие лица, должно быть, по памяти изображал клиентов, детали их позы, одежды. В этом всем чувствовалось внимание к человеческой природе и восхищение ее хрупкостью. Вера засмотрелась. На последних листах была изображена девушка в балетной пачке и пуантах. Жена? Лица ее было не видно, но грация, с которой она танцевала, завораживала. Вере на миг захотелось стать ей, этой легкой немного грустной нимфой, поглощенной танцем. Чуть выше были крупным эскизом выведены ее руки.

Вера положила блокнот обратно. Если она возьмет листок отсюда, психиатр тут же догадается о том, что она видела его тщательно скрываемую от других сторону. Вера еще раз взглянула на изображение танцовщицы. Как же красиво было сделано! Что заставило этого человека так глубоко запрятать настоящего себя? Вера выдохнула. Если, конечно, это была единственная его скрытая сторона. Кто знает, во что обратилось его безумие?

Наконец, Вера приняла решение и захлопнула ящик. Следом хранительница нарисовала ручкой прямо на подарочной упаковке смайлик и отпрянула. Похоже, Иннокентий упорно игнорировал то, что из начала двадцатого века он уже давно переселился в двадцать первый. Интересно, что он на это скажет?

Психиатр разозлится — уже точно знала Вера, захлопывая за собой дверь его жилища. Такой как он просто не мог подпустить постороннего человека к исповеди о своей сущности с радостью. Но Вера не могла не сказать ему о том, что узнала. Это было почти такое же назойливое чувство, как и в тот раз, когда ей захотелось снять с него очки во время вчерашнего собрания. Вера помнила, что умела добиваться тех, кто ей нравился. Она научилась кружить головы ради собственной выгоды. Но в этот раз чувство было болезненно-иным. Вера совсем не хотела получить психиатра, более того, она даже боялась того, что может выйти из этого. Но ей как воздух была нужна скрытая в его глазах правда. Он словно сосредоточил в себе все ответы на вопрос, что с ней было не так.

Допоздна Вера штудировала методичку и часов в десять решила, что пора бы отойти ко сну. Назавтра нужно было дежурить в ночь. Так что Вера рассчитывала выспаться впрок. Однако из нахлынувшего как волна сна ее вырвали звуки электрогитары. Кто-то безбожно громко играл музыку из семидесятых. Вера поворочалась, но вскоре поняла, что ее попытки уснуть, не смотря на шум, обречены.

Девушка подскочила и выглянула на улицу. Отчего-то она забыла, что жила теперь при больнице. Снаружи, конечно же, было холодно и темно, и не видно было обезумевшей рок-группы. "Ах, так это от психиатра!" — сообразила Вера. Месть?

Накинув поверх пижамы осеннее пальто, Вера постучала в дверь соседа. Открыли почти сразу же. Иннокентий был в белой рубашке и черных штанах от сегодняшнего костюма. Под горлом у него была повязана бабочка. Как со светского раута. В гостиной за его спиной ярко горел свет. Поскольку, звуки гитары так и не утихли, становилось очевидно, что производил их вовсе не психиатр.