Сломи меня (ЛП) - Джули Крисс. Страница 26

– Мы добрались до Южной Каролины, и меня пригласили на вечеринку. А потом на другую. Я не знал там никого – просто плыл по течению, на все соглашаясь. И даже набил татуировку дракона на груди. А через несколько дней на одну из тусовок кто-то принес кокаин, и все стали его нюхать.

– Кокаин? – с ужасом выдохнула Саммер.

– Да. Я никогда не употреблял его раньше. Вообще никогда не принимал ничего настолько сильного. И все же думаю, в порошок что-то подмешали, потому что эффект был ох*енным, мозги напрочь отшибло. Я не смогу рассказать тебе, что мы тогда вытворяли, ведь я почти ничего не помню. Знаю лишь, что один из парней предложил ограбить винный магазин в нескольких кварталах от нас, и все дружно решили, что это отличная идея. Я сам был просто в восторге от этого! Мы были точно не в своем уме, когда гурьбой ввалились в магазин. Владелец, конечно же, пытался сопротивляться, но мы набросились на него и избили. Мы, бл*ть, как безумные пинали его по очереди, – я нервно провел рукой по лицу. – И я тоже пинал, слышишь? И я тоже.

Саммер помолчала минуту, а затем мягко позвала:

– Брэм.

– Дослушай, – перебил я, не желая принимать от нее оправдание своему безумству. – Я совершил преступление, признаю. Мы же могли убить того мужчину. Во всем этом была и моя вина. Никто не заставлял меня участвовать в ограблении и не пичкал наркотой насильно. Мне было двадцать лет, и я осознавал, что делаю. Понимаешь?

– Но ты ведь за это уже заплатил? – возразила она.

– О, да! – горько рассмеялся я. – И платить я начал, как только меня арестовали. Когда действие кокаина закончилось и весь кайф улетучился, мне показалось, что мне вывернули мозги наизнанку. Меня рвало, и я два часа обнимался с грязным унитазом в камере. Ничего не соображал. Не понимал, что мне говорили, о каких правах шла речь. Денег на адвоката у меня не было, поэтому мне предоставили общественного защитника. Он посоветовал лучшую линию поведения на суде – умолять о помиловании. Я согласился. А потом я платил, платил и платил. Целых шесть лет.

Я слышал, как Саммер возится на диване, возможно, просто сменила позу. Но я был рад, что не видел ее. Что не знал точно, была ли она напугана или ей было противно. Сожалела ли о том, что связалась со мной.

– А что с тем мужчиной, которого вы избили? – спросила она. – Что с ним случилось?

– Он поправился, – ответил я. – У него были переломы, но, в конце концов, все кости благополучно срослись. В прошлом году из тюрьмы я написал ему письмо, что сожалею о содеянном. Что он не должен меня прощать, но мне бы хотелось, чтобы он знал – случившееся изо дня в день убивало меня. Что я расплачивался своей жизнью и своей душой. Что если он жаждал мести, то карма сработала, и он получил желаемое. Сожаление о содеянном было единственным, что я, просыпаясь каждое утро, чувствовал.

Саммер снова зашевелилась, и я услышал, как она встала.

– Он тебе ответил?

– Ответил, – сказал я после минутной паузы. Великодушие этого мужчины потрясло меня до глубины души. Мне до сих пор стыдно, что пострадал такой хороший человек. – Он написал, что благодарен нам за то, что той ночью остался жив. Он был рад, что ему дали шанс увидеть, как растут его дети. И посоветовал мне простить себя, потому что никто другой не сможет дать мне прощение.

Саммер притихла. Она неслышно подошла ко мне сзади, провела кончиками пальцев по моему плечу и стала нежно поглаживать мою шею.

– Ты устал, Брэм, – мягко произнесла она. – Отдохни немного.

Она была права. Рассказав историю своего позора, обнажив свою боль и сожаления, я чувствовал себя разбитым, словно пробежал пять миль.

– Все нормально, – я прижал ладони к лицу. Усталость неимоверной тяжестью навалилась на меня, и, в конце концов, я все же вырубился.

Я проснулся через несколько часов и сразу почувствовал, как тигр кромсает мою спину. Я разбудил Саммер, стянул с нее шорты и уткнулся лицом в ее киску. Только когда она кончила на мой язык, тигр успокоился.

Вся неделя была нереальной… как целебный благостный сон.

По утрам мы отправлялись каждый на свою работу, а вечерами я возвращался домой и готовил себе дерьмовый ужин. Затем несколько часов бессмысленно бродил по пустому дому Нейта, пытаясь что-нибудь починить или чем-то занять руки. Когда же темные сумерки превращались в угольную ночь, я отправлялся на квартиру Саммер, и наш секс-марафон продолжался.

Каждую ночь мы предавались безумству нашей страсти, и это всегда происходило у нее дома. Мы никогда не обсуждали эту тему, но казалось достаточно странным заниматься сексом в доме Нейта, под его крышей.

Мы отказались винить себя за наши отношения, и эта неделя целиком и полностью принадлежала нам. Все происходящее в комнате Саммер было только между нами двоими, между ней и мной. Ничье мнение нас не волновало.

Только Я и ОНА. А весь мир вокруг… исчезал.

Один вид Саммер сводил меня с ума: мягкая безупречная кожа, ласкающие шею светлые волосы, выразительные сексуальные губы. Иногда она смотрела на меня таким затуманенным страстью взглядом, преисполненным неприкрытой похотью, что вызывала во мне буйную фантазию того, что еще я хотел бы с ней сделать. Я не в силах был остановить себя и не мог насытиться ею. Мне хотелось постоянно видеть ее такой. Ну, или же с пылающими щеками и взглядом удовлетворенной сексом женщины. В глазах Саммер я не желал видеть ничего другого.

Эту неделю я мог думать только о ней.

Я не заморачивался о словах копов: «вот что бывает, когда отсидишь шесть лет, неудачник». Не вспоминал о сыне мэра, постоянно ошивавшемся в автомастерской, после чего у Нейта портилось настроение. Не думал ни о сейфах, ни о пропавших деньгах, ни об офис-менеджере, который ненавидел меня до глубины души, ни о Нейте, который притворялся игроком с полным карманом ставок.

Когда я оставался наедине с Саммер, то забывал обо всем.

Однажды я предупредил ее, что проделаю с ней все возможное, и тщательно выполнил свое обещание. Я ставил Саммер в душе на колени и заставлял отсасывать мне, пока вода струилась по нашим разгоряченным телам, а пар заполнял ванную комнату. Я насаживал ее на член и не двигался, принуждая произносить пошлые словечки, и только потом трахал ее и доводил до оргазма. Привязывал запястья к изголовью кровати и исследовал каждый дюйм ее тела, пока Саммер беспомощно извивалась подо мной. Нежно наносил смазку на ее задницу, и мы двое – связанные вместе – пыхтели как подростки на заднем сиденье машины в ночь выпускного. Я трахнул ее даже туда.

Свою цель – не пропустить ни единого потаенного местечка на теле Саммер – я достигал с особым рвением. Я брал ее везде, чтобы пометить, оставить на ней неизгладимый отпечаток. Ведь рано или поздно она бросит меня и найдет себе достойного парня. Так пусть он видит мой след везде, где бы ни прикоснулся к ней, и почувствует повсюду мой звериный запах.

Саммер принимала все. Все, что я ей предлагал.

Ее кожа краснела от страсти, а ногти так сильно впивались в мои мышцы, что оставляли заметные следы. Мое имя непрестанно вместе со сладостными стонами слетало с губ Саммер. Я трахал ее задницу, ставя свое клеймо даже на эту часть тела. А затем набирал ванну и осторожно мыл ее. Саммер неподвижно лежала между моих ног до тех пор, пока не остывала вода, а я удерживал ее в своих объятиях, не желая отпускать ни на мгновение.

Я перепробовал все, что мог, чтобы сломить девушку. Но оказалось, что ее невозможно было сломить.

Такое складывалось ощущение, что это она ломала меня.

И делала это каждый раз, когда прикасалась ко мне. Каждый раз, когда кончала, независимо от того, что я делал. Каждый раз, когда собственнически укладывала свою ногу на меня во сне, или когда смеялась над моими шутками и приколами. И даже когда рассказывала о себе то, что держала от всех в секрете.

Однажды Саммер призналась, что ее последний парень называл ее грязной и ненормальной. Он считал ее шлюхой лишь за то, что ей безумно нравился секс. Я не смог сдержаться и заржал. Не над ней. А над мудаком, который оказался настолько туп, что расстался с девушкой по такой идиотской причине.