Летним вечером в подворотне - Лукин Евгений. Страница 16

– И часто у вас проверки? – интересуется Пиньков.

– Да вот пока Бог миловал…

– Что, вообще ни одной не было?

– Ни одной, – говорит колдун.

А лет ему, товарищ старший лейтенант, по всему видать, немало. Колдуны – они ведь завсегда моложе кажутся, чем на самом деле.

– Так, может, никакой проверки и не будет? – сомневается Пиньков.

Обиделся колдун.

– Ну, это ты, служивый, зря… Проверка обязательно должна быть – как же без проверки?

Ну не врубается в ситуацию, товарищ старший лейтенант! Человеку в караул заступать, а он с проверкой со своей…

– Дед! – говорит Пиньков. – Помог бы ты мне отсюда выбраться, а? Служба-то ведь не ждёт.

Встрепенулся колдун, глаза было хитрые-хитрые сделались, но как услышал слово «служба» – испугался, закивал.

– Да-да, – говорит. – Служба. Это мы понимаем. Не извольте беспокоиться, сам до полянки провожу, сам отправлю…

И видно, что Пинькова он всё-таки побаивается. Если даже и не проверяющий – всё равно ведь непонятно, кто такой и зачем явился. Бляха-то вон как сверкает!

Двинулись, короче, в обратный путь.

– Слушай, дед, – говорит Пиньков. – А чего ты так этих проверок боишься? Ты ж колдун!

Усмехнулся дед криво, зачем-то вверх посмотрел.

– Колдун, – отвечает со вздохом. – Но не Господь же Бог!

– Это понятно, – соглашается Пиньков. – Бога-то нет…

Просто так, из вежливости, беседу поддержать. А колдун вдруг остановился, уставился прямой наводкой – и смотрит.

– Как нет? – спрашивает.

– А так, – малость растерявшись, говорит Пиньков. – Нету.

– А кто вместо?

– Вместо кого?

– Ну, того… этого… о ком говорим, – понизив голос, поясняет колдун. А глаза у самого так и бегают, так и бегают.

– Тёмный ты, дед, – смеётся Пиньков. – В лесу, что ли, рос? Никого нету, понял? Ни Бога, ни вместо…

Он ведь, товарищ старший лейтенант, не просто рядовой Советской армии – он ещё и отличник боевой и политической подготовки. Среди ночи нарочно разбудите, спросите: «Есть Бог?» – отрапортует без запинки: «Никак нет, товарищ старший лейтенант! Нету!»

Обводит колдун диким взглядом вверенную ему территорию, и начинает до него помаленьку доходить.

– А-а… – тянет потрясённо. – То-то я смотрю…

Ну шутка ли – столько информации сразу на голову рухнуло! Всё равно что карниз с казармы – помните?

– Мне в караул заступать, дед! – стонет Пиньков. – Пошли, да?

Очнулся колдун и сразу куда-то заторопился.

– Ты, служивый, это… – И глаза прячет. – Ты знаешь что? Ты уж сам туда дойди, а? Тут рядом ведь… Недалеко то есть…

– Да ты погоди, дед! – ошеломлённо перебивает Пиньков. – А как же я без тебя обратно-то попаду?

– А как сюда попал, только наоборот, – впопыхах объясняет дед. – А я побегу. Забыл, понимаешь, совсем: дела у меня, служивый, ты уж не обессудь…

И – рысит уже чуть ли не вприпрыжку вниз по оврагу.

Странный колдун, подозрительный…

А полянку, между прочим, искать пришлось: они ж одинаковые все, квадратные. Еле нашёл. Один был ориентир – яма из-под банок. Так они уже её засыпали и травинок понавтыкали. Под деревом, понятно, пупырчатый навытяжку – опасливо на Пинькова поглядывает, но не давешний – другой, хотя и одноглазый, хотя и ухо откушено. Потому что увечья, товарищ старший лейтенант, сразу видно, давние.

Сориентировался Пиньков на местности и приступил. Но это легко сказать: «Так же, как сюда попал, только наоборот», – а вы попробуйте, товарищ старший лейтенант, из стойки «смирно» совершить поворот через правое, смешно сказать, плечо и отпечатать строевым два шага назад! Спиной вперёд то есть. Да нипочём с непривычки не получится!

Опять же нервничать начал. Время-то идёт! Это мы с вами, товарищ старший лейтенант, знаем, что на плацу и в овраге оно идёт по-разному, а Пиньков-то ещё не знал!.. А нервы в военном деле, разрешите доложить, вещь серьёзная. Помните того приписника, который на прошлых сборах в фотографа стрелял? Ну как же! Три километра с полной выкладкой, а потом ещё полоса препятствий. Переваливается из последних сил через последнюю стенку, а за стенкой фотограф ждёт. «Улыбнитесь, – говорит, – снимаю!» А патроны-то – боевые! Хорошо хоть не попал ни разу – руки тряслись…

Так вот, бился-бился Пиньков – аж взмок. Да ещё автомат тут мешается! Снял его Пиньков, отложил на травку, решил сначала тренаж без автомата провести, а потом уже с автоматом попробовать.

А тут и сумерки наступили – в овраге-то темнеет быстро. Мрак, товарищ старший лейтенант. Видимости – ноль. Так, кое-где глазёнки жёлтые сверкнут на секунду, банка о банку брякнет, да ещё шум от рытья земли передними лапами то здесь, то там. Ночная жизнь, короче.

И вдруг – получилось! Достиг-таки рядовой Пиньков необходимой чёткости исполнения. Глядь – стоит он опять перед строем, как будто и секунды с тех пор не прошло.

…Ну, в строю, понятно, шевеление – шутка ли: бойцы на глазах пропадать и появляться начали! Старшина догадался – скомандовал: «Отделение, разойдись!» И кинулись все к Пинькову.

Доложил Пиньков что и как. Старшина в затылке скребёт, рядовой состав тоже удивляется – не знают, что и думать. Не стрясись такое прямо перед строем – ни за что бы не поверили…

Краска? Какая краска? Ах, на сапогах, зелёная… Так ведь они с колдуном по полянам шли, товарищ старший лейтенант. Травка, значит, слегка пожухла, так гномики её, видать, подновили слегка. А гуашь – она ж маркая…

Разрешите продолжать? Есть!

– Э, браток! – говорит вдруг старшина. – А автомат-то твой где?

Смотрят все: нет автомата.

– Стало быть, – бледнея, говорит Пиньков, – я его там оставил…

– Э, браток… – говорит старшина.

А что тут ещё скажешь? Сами знаете: «За утрату и промотание казённого имущества…» Ну, промотания, положим, никакого не было, но утрата-то налицо!.. Ясно, короче, что хочешь не хочешь, а придётся Пинькову туда опять лезть.

– Стройся! – командует со вздохом старшина.

Построились.

Смотрит старшина на орла Пинькова и понимает, что в таком виде орлу Пинькову пространства нипочём не прорвать: щетина, гуашь эта на сапогах, да и бляха потускнеть успела…

– Отставить! – командует.

Привели Пинькова в порядок, пылинки смахнули. Оглядел его ещё раз старшина и говорит:

– Ты вот что, браток… Возьми-ка ещё один боекомплект. Ситуация, она ведь всякая бывает. А ты у нас вроде как на боевое задание идёшь…

Зачем ему патроны без автомата? Ну а вдруг, товарищ старший лейтенант! Старшина ведь верно сказал: ситуация – она всякая бывает…

Отчислили Пинькову под ответственность старшины два полных рожка и снова построились.

– Равняйсь! Смир-рна! Рядовой Пиньков!

– Я!

– Выйти из строя!

– Есть!

Вот когда проверяется, товарищ старший лейтенант, насколько развито у бойца чувство ответственности! Вбив в зазвеневший плац два строевых шага, рядовой Пиньков со сверхъестественной чёткостью повернулся через левое плечо – и снова очутился в овраге. С первого раза.

Глава 2

Нет автомата. Разворошил траву, землю пощупал – нету.

«Э! А туда ли я попал вообще?» – думает Пиньков.

И в самом деле, товарищ старший лейтенант, не узнать местности. Во-первых, в прошлый раз лето было, а теперь вроде как осень: листья сохнут, желтеют, падают. А во-вторых, бардак, товарищ старший лейтенант! Трава не стрижена, листву сгребать никто и не думает, поляна уже не квадратная – расплылась, съела гравийные дорожки, зато в траве кругом тропки протоптаны. Раньше, значит, ходили как положено, а теперь ходят как удобно. А автомат кто-то подобрал, не иначе. И хорошо, если так. А то ведь поди пойми, сколько тут в овраге времени прошло, пока Пиньков старшине о своих приключениях докладывал! Может, месяц, может, год, а ну как все пять лет? Проржавел бы в гречневую кашу – под открытым-то небом!