Лисья тень (СИ) - Рябинова Элли. Страница 23

— Подойди, пожалуйста, — эхом ее голос звучит в моей голове, — это очень важно.

Как только я подошел ближе, Катя бледной рукой взяла меня за рукав рубашки.

— Я обещаю уберечь тебя…

— Катя…

Она словно не слышала меня.

— Иногда нужно чем-то жертвовать, помнишь?

— Зимняя, очнись, — не унимался я, прижимая ее руку к своей груди, — все хорошо, слышишь? Я… я скучаю по тебе, но я справляюсь с тем, что ты доверила мне. Посмотри, какой путь я прошел.

Я не смог сдержать слез, но все же продолжал смотреть на то, как образ Кати, истекая кровью, растворялся в моих руках. Я упал на колени и крикнул вверх:

— Да! Я помню! Помню о том, что иногда действительно нужно чем-то жертвовать во благо чего-то большего.

И тогда рука Яны упала мне на плечо. Она уселась рядом со мной и, поцеловав меня в щеку, спросила:

— Тогда почему ты не оставишь меня так, как оставил когда-то Сашу позади?

— Потому что…

— Ты правда думаешь, что я до сих пор ищу тебя?

Я рукой отмахнулся от образа Яны, позволяя ей раствориться в воздухе так же, как это сделала Катя. Было невероятно больно, но еще больнее было чувствовать то, как тут же появившийся передо мной Солнцев вонзает в меня нож, а затем ухмыляется.

— Стоило вонзить тебе его в спину, как это сделали вы с Яной, но я не мог удержаться. Хотелось посмотреть на твое лицо.

Говорить действительно было трудно. Боль была словно настоящая, но я так же понимал, что это невозможно. Ведь это лишь образ Солнцева, а значит…

Я не успел закончить мысль. Вдруг так же неожиданно для себя я оказался в кабинете своего доктора. Будучи связанным по рукам и ногам, я смотрел на то, как он набирал что-то в шприц, а затем подошел ко мне, показывая рукой на книжный шкаф:

— У нас нет библиотеки. Все книги, которые есть в нашей больнице, хранятся в моем кабинете, и это, знаете, так здорово. Мне удалось прочитать абсолютно каждую книгу, находящуюся здесь, а это, пожалуй, весомый повод для гордости. Вам так не кажется?

Я плюнул ему в лицо:

— Пошел ты.

Игла вошла туда, куда пару мгновений назад Солнцев вонзил нож. Тогда я снова оказался в пещере, но я все еще понимал, что все это — часть того испытания, о котором говорил Пушок. Тогда я еще раз кивнул сам себе и сказал:

— Да, я трус. Я предатель. Лжец, да и более того, еще тот нытик. Но я не собираюсь сдаваться. Ради Кати, ради своих друзей, ради мира, к которому с самого начала стремился «Дождь». Я должен продолжать стараться. И я буду стараться, чего бы мне это не стоило!

Я вышел к Пушку и с улыбкой развел руки в стороны.

— Это было не так трудно, как я предполагал.

Он медленно поднялся на четыре лапки, потянулся и с улыбкой кивнул.

— А паники-то было. Ты, кстати, справился быстрее, чем Катя.

Я уселся рядом с Пушком. Тяжело дыша, я позволил себе даже лечь на землю и уставиться в темное небо, которое казалось мне таким серым и безгранично злобным. Слова, сказанные мной пару минут назад еще в пещере, въелись в мою голову, словно киста. Неужели я смог принять то, что происходит со мной сейчас? Неужели я смог принять все то, что от меня осталось? И плохие, и хорошие качества, которые оставались со мной все это время после частичной потери памяти, словно перестали конфликтовать и слились воедино после того, как я пережил все то, что подготовила мне пещера. Непонятно, почему с дикой усталостью пришла такая душевная легкость, будто большинство личностных проблем осталось позади. И только сейчас я заметил, как Пушок все это время смотрит на меня. Смотрит он удивленно, изучал меня. Я приподнялся и снова уселся, поджав к себе колени, а затем повернулся к нему и с улыбкой спросил:

— Ну чего ты так смотришь?

— Так ты себя вообще видел? Столько радости я еще не видел ни в одном своем спутнике, который вышел из пещеры. Да и внешне ты словно как-то изменился, только не могу понять, что конкретно-то и поменялось.

Я невольно рассмеялся после услышанного и закивал головой.

— Мне почему-то кажется, что теперь я готов горы свернуть. Только… только еще посидел бы чуток перед этим.

После моих слов рассмеялся и Пушок, но улыбка с наших лиц практически одновременно исчезла, как в целом и радость, что переполняла меня. Мы переглянулись. Пушок тоже почувствовал то, что почувствовал я. Словно холодок пробежал по спине, а ощущение чьего-то присутствия заставляло чувствовать себя в опасности. Все это чувствовалось так, словно прямо позади нас вдруг появилось что-то столь могущественное, и с уверенностью знал я одно — если бы оно появилось до пещеры, я бы не смог справиться со страхом, с которым боролся прямо сейчас.

— Не оборачивайся, — сказал Пушок, — с этого момента вообще не смотри назад.

— У нас проблема?

— Да, Ваня. У нас проблема. Понимаю, что ты хотел отдохнуть, но нам следует как можно быстрее продолжить путь.

Я кивнул и медленно поднялся с земли. Пушок сказал мне не оборачиваться, но, признаюсь честно, эти слова только подогревали мое любопытство. Пушок шел быстрее, чем раньше. Иногда он так далеко отдалялся, что мне с быстрого шага приходилось переходить на бег, чтобы его догнать. После пяти минут молчаливой ходьбы он, не поворачиваясь ко мне, вдруг заговорил:

— Возможно, боя нам не избежать. Пока что нам нужно просто выиграть больше времени, поэтому… — выражение его морды вдруг изменилось, он ухмыльнулся, — хотя к черту. У меня есть план получше.

— Вы с Катей сталкивались с чем-то подобным?

— Нет. Этого всего не должно быть. Чувство приближающейся угрозы не обманывает тебя, но я думаю, что мы в состоянии переиграть их.

— Их?

— В Долину Правды сбегают те существа, которым удалось избежать наказания за свои деяния в мире живых. Конечно, они рады будут избавиться от тебя, ведь это весомо ослабит Совет.

— А тот, что сейчас прямо за нами?

— Тень. Так ее здесь прозвали. Скажем, она бродит по долине, выискивая добычу, а когда находит, продолжает неустанно следовать за ней, позволяя остальным существам с легкостью находить тебя, куда бы ты ни спрятался.

— Ты так же просил меня не оборачиваться. Почему?

— С ней лучше не устанавливать зрительного контакта, потому что таким образом, чтобы расправиться с тобой, ей не потребуется ничья помощь.

— Значит, нужно лишь избегать зрительного контакта… Это весомая слабость.

Пушок ничего не ответил, словно пропустил мимо ушей мои слова, а вскоре и вовсе молча перешел на бег, так что мне пришлось тоже ускориться. Я не знаю, сколько мы бежали, но усталости я не чувствовал. Скорее всего, из-за того, что понимал, что моей жизни что-то угрожает, ведь именно в таких ситуациях мысли об усталости уходят на второй план. Болота, горы, ветви высоких деревьев вдруг остались позади, а мы выбежали в открытое поле, которое тянулось далеко-далеко и в первое время казалось мне бесконечным. Мой взгляд был прикован к дому, что стоял посреди этого поля. Только тогда, когда мы подбежали ближе к нему, я заметил, что сам дом был окружен пугалами. Бессчетным количеством пугал.

— Неужто ты решил отпугнуть их… пугалами?

Пушок ничего не ответил.

В доме горел свет. Пушок тогда запрыгнул ко мне на руки, и я поднес его к окну так, чтобы он смог поскрестись в него. Все это, конечно, после его просьбы. Выглянула старушка, которая сначала выглядела озадаченной, а потом, когда она наконец увидела Пушка на моих руках, лицо ее расплылось в улыбке, и она впустила нас внутрь.

— Пушо-о-о-ок, — протянула она, — я уж думала, что не увижу тебя больше. Да еще и с другом! А ведь я ничего к столу-то и не приготовила. А ведь ты в плаще, да еще и с живым. — Она посмотрела на меня, а затем снова на Пушка. — Неужто за мной пришли?

— Не за тобой, старая. Но молочка, будь добра, налей. А живому вот водочки. Холодной, той, что из погребка.

Я уж хотел было возразить, но в итоге просто тяжело выдохнул, пожимая плечами. Старушка спустилась в погреб, а Пушок запрыгнул на стол и повернулся к окну. Я обратился к нему.