Лисья тень (СИ) - Рябинова Элли. Страница 33

— Ваня, мать твою, очнись!

— Что?

Пушок вывел меня из раздумий. Он объяснил, что, учитывая потраченные на защиту силы, ему нужно будет несколько больше времени для призыва.

— Поэтому, — продолжал он, — было бы неплохо, если бы ты защищал меня во время моего «путешествия» в загробный мир, потому что я буду очень уязвим.

— Лейтенант, — обратился я к Фырьеву, — пожалуйста, убедитесь, что с Волковой все в порядке, и окажите им поддержку.

Фырьев молча кивнул и бегом направился в самую гущу событий. Я приказал здоровяку охранять нас с Пушком, который уже занялся призывом. Сам же я сжимал в руке два клинка и нервно осматривался, подходя все ближе к Пушку. Пока врагов рядом с нами не было. Я даже позволил себе отвлечься, пытаясь высмотреть в толпе Фырьева, но это было безуспешно. То, что происходит прямо сейчас, очень сложно передать словами. Люди стреляют друг в друга. Где-то слышны крики о помощи, а где-то и вовсе предсмертные стоны. Стрельбой не ограничивалось. Кто-то из правительства, видимо, носитель, окутанный в очень тяжелую броню, медленным шагом пробивается вперед, размахивая мечом налево и направо. Кто-то из «Дождя» обхватывал корнями солдат и пытался задушить их или утащить под землю. Вновь осматриваясь, я заметил сверху нечто подозрительное. Одинокий ворон кружил над нами, не издавая ни звука. Я не сразу понял, что это ворон Руди, но когда наконец понял, Пушок уже закончил с призывом. Четыре наглухо отбитых существа. Именно так я могу описать то, что окружало моего друга в тот момент. Они прыгали, нервно осматривались, что-то кричали (видимо, на своем языке), а Пушок шатался из стороны в сторону. Кажется, он совсем выбился из сил. Я подбежал к нему, присел на колени и прижал его к себе.

— Ты справился, Пушок.

Он ничего не сказал. Лишь тяжело дышал и хрипел. Ворон улетел сразу после того, как увидел окончание призыва.

— Вот холера, — выругался я, смотря ему вслед.

— Это неважно, — все еще тяжело дыша, говорил Пушок, — мы наконец переходим в нападение, и скоро это все закончится.

Он спрыгнул с моих коленок и приказал своим пробить нам путь к Фырьеву и остальным. Те с громким смехом ринулись вперед, без разбора уничтожая все то, что они видели перед собой.

— Прикажи им не трогать людей Фырьева, — сказал я Пушку, который отрицательно покачал головой.

— Бесполезно. Им нужно насладиться битвой. Эти четверо как бешеные псы, которых долго морили голодом, а теперь наконец спустили с цепи.

— Но…

— Перед тем как они начнут слушаться меня вновь, им нужно поиграть. Мне жаль, но я действительно ничего не могу сделать.

Они действительно были сильны. Но как бы они не направили всю свою силу против Волковой, в компании лейтенанта и Четырнадцатого. Изначально я думал приказать здоровяку оказать поддержку его другу, но теперь же я приказал ему держаться рядом с собой, чтобы, если что, защитить друзей. Такая осторожная игра несколько раздражала Пушка, и я это видел, но я бы не простил себе потерю Поль на этой битве. Только не после того, что она сделала для меня.

И ведь подумать только, еще недавно я был обычным парнем в компании Яны и Саши. Еще совсем недавно я вместе с Катей гулял по Петербургу, сердце которого никогда не видел. Еще совсем недавно мы с ребятами перебрались в квартиру на бульваре Новаторов. В квартиру, которая оказалась источником. Которая высасывала, в прямом смысле этого слова, из людей жизненную энергию, которую в итоге передала мне. И за какие такие заслуги? Люди, по словам хозяйки, переезжали в эту квартиру, жили там несколько недель и бежали оттуда. Просто просыпались, собирали все свои вещи (частенько даже забывая что-то) и бежали. Мне начала сниться Катя. Катя, которая извинялась передо мной. Просила не злиться на нее. Тогда, по словам Пушка, она и передала мне эту способность. Потом просила снять меня эту видеозапись и распространить по городу, после чего меня заперли в больнице, которая оказалась местом изоляции носителей, где меня, наверное, «изучали». Я помню, как поймал на себе взгляд Яны в тот вечер, когда мы провожали уходящий грузовой корабль. Кажется, в тот вечер я понял, что действительно люблю Маркову.

«Я могу обнять тебя?»

Такой глупый вопрос, на который, конечно, она и кивнула. Когда-нибудь Яна научится кататься на доске даже лучше меня. Я верю в это.

Поль вытащила меня из больницы. Конечно, она сделала это по приказу нашего общего врага, но теперь мы действительно стали друзьями. Она сама говорила мне, что считает, что мы с ней похожи. А когда она узнала правду о том, что Танаис сделала с ее воспоминаниями, она сразу же бросилась мне на помощь. Я благодарен ей. И выиграв я эту битву, она смогла бы начать новую жизнь. Мы все смогли бы начать новую жизнь. Пушок и Четырнадцатый, наконец, искупили бы вину перед хозяевами. Фырьев смог бы поговорить со своей дочерью и напарником, а мы с Марковой уехали бы куда-нибудь далеко-далеко. Хотя бы на пару дней.

Резкий удар по лицу. Я падаю на землю. Чья-то сильная рука буквально срывает с меня маску, и бесчисленное количество ударов обрушивается на меня. Я смог разглядеть Светоносного, который отвлекся буквально на секунду для того, чтобы ударом откинуть в сторону летящего на него Пушка.

— Это все твоя вина, — крикнул он, сдавливая мне горло все сильнее и сильнее, — ты подтолкнул ее на предательство!

Я не сразу понял, что он говорит о Волковой. Двое моих солдат, почувствовав, что я нахожусь в опасности, сразу же кинулись мне на помощь. Светоносный, увидев это, ударил меня еще раз и, кажется, принялся драться вместе с ними.

Катя, ты ведь никогда не рассказывала, почему это происходит именно со мной.

Знала же, что я задавался этим вопросом с самого начала нашего пути.

Обещала уберечь меня.

А что же теперь?

Я лежу на мокром асфальте, а сил моих едва хватает, чтобы кое-как перевернуться на спину.

Ужасно больно.

Наверное, случись со мной такое с десяток дней назад, я бы заплакал, но ты так же научила меня одной вещи, которая сделала меня сильнее.

Ты говорила, что нужно научиться жертвовать.

«Жертва».

Какое острое слово.

Такое… неприятное.

С этого же всё и началось, да?

С жертвы.

Дышать становится всё труднее. Дождь, кажется, перестал лить так сильно, как лил пару мгновений назад. Или мне только кажется? В глазах темнеет. Нет, я точно знаю, что это не конец. Так просто уйти у меня не получится, хоть и чертовски хочется.

Что же… Есть ли у меня теперь время подумать?

Или же даже чуточку отдохнуть?

Нет. У меня нет на это времени.

Я не знаю, сколько времени прошло. Знаю только, что Светоносный мне больше не угрожал. Фырьев оттащил меня на безопасное расстояние. Краем глаза я видел, как Волкова вместе с Четырнадцатым отстреливались от, казалось бы, бесконечного наплыва врагов. Пушок взял под командование и моих солдат. Оставшиеся силы правительства поддерживали их как могли.

— Все будет хорошо, мальчик мой, — говорил Фырьев, которого я уже и не слышал вовсе. Выстрелы, крики и сама битва. Ничего из этого я больше не видел.

Я проснулся в Сашиной комнате на Новаторов. Буквально вскочив с кровати, я вскрикнул:

— Мать твою!

Было темно. Комнату освещали лишь гирлянды. Раздался телефонный звонок, от которого я вздрогнул. На столе стоял старый телефон, которого у нас в доме никогда не было. Я не знаю почему, но я не хотел поднимать трубку. Поднявшись с кровати, первым делом я подошел к двери, которая оказалась запертой. Вернее будет сказать, что она оказалась примороженной. И в самой комнате было очень холодно. Я был все в том же плаще, а тело ужасно болело. В зеркале я увидел следы от удушья на шее. Медленным неуверенным шагом я подошел к окну и отодвинул занавеску. За окном был снег. Очень много снега. Казалось, что сугробы были приблизительно двухэтажной высоты (вернее будет сказать, что такими они и были, ведь окна второго этажа дома напротив были даже не видны). Оставалось только снять трубку, что я сделал не сразу же.