Цветок с тремя листьями (СИ) - Фламмер Виктор. Страница 24

— Конечно, мой господин, Хирои заслуживает награды за свое мужество. И, вот что… ваша светлость… я тут внезапно подумала… — Тятя смущенно прикрыла лицо рукавом и опустила глаза.

— Что ты подумала? — Хидэёси уставился на нее с большим интересом.

— О, ваша светлость, мне неловко об этом напоминать… я знаю, вы простили господина Като, но я… он спас мне жизнь, а я совсем никак не отблагодарила его. Мне очень неудобно смотреть ему в глаза.

— Тятя?.. — Хидэёси, продолжая смотреть на девушку, прищурил один глаз. — Никому не удобно смотреть ему в глаза, шея болит.

Он засмеялся собственной шутке, и Тятя тоже улыбнулась.

— Так чем ты хочешь его отблагодарить? И почему просишь об этом меня?

— О, ваша светлость… я долго думала, но не могу же я, например, подарить ему веер или чайный сервиз? Это будет выглядеть, словно я настолько дешево оцениваю свою жизнь и его заслуги.

— А, ты хочешь сказать, что это я дешево оцениваю твою жизнь, а, Тятя? — Хидэёси прищурил второй глаз.

— Вовсе нет… как вы могли подумать такое!

— Ничего я не думал. Я ему его жизнь подарил, разве этого мало? Впрочем, ты права, я как-то упустил из виду этот момент… Все эти заботы, ужасные события! Брр… — он наморщил нос и помотал головой. — А, ну да. Так чем бы ты хотела, чтобы я его наградил?

— Я говорила уже, я долго думала над этим. Господин Като вынужден пользоваться вашим гостеприимством, находясь в замковых покоях, отведенных ему. Как будто он все еще под арестом. Это несправедливо, он не может привести своих слуг, ему даже негде разместить своих воинов, его свита, как мне известно, довольствуется комнатами для съема в городе. Если вы действительно так нуждаетесь в нем, что не позволяете ему вернуться в его земли, то, может быть, стоит подарить ему собственное поместье, где-нибудь за городом? С красивым садом, прудом? Это была бы неплохая награда, я считаю так.

— Да… это хорошая идея… — Хидэёси на мгновение задумался. — Надо позвать Мицунари и посоветоваться с ним, а, как считаешь? Впрочем, я думаю, он полностью ее поддержит… это ведь он и придумал, так?

— Ваша светлость?..

— Тятя, Тятя… Что же вы обсуждали у тебя в покоях, как не способ убрать из замка… излишне крутые лестницы?

— Ваша светлость! — Тятя всплеснула руками, и рукава плавно, словно крылья, взметнулись и опустились. — Это моя и только моя идея, Мицунари тут совершенно ни при чем!

— А, так он просто пожаловаться к тебе заходил?

— Нет! Это я его сама пригласила, у меня есть мазь от ушибов, очень хорошая, одна из моих служанок делает. На него было просто жалко смотреть! Ваша светлость! Если вы все поняли, то почему ничего не сделали?

— У меня нет такой мази, Тятя. Что я мог сделать? — Хидэёси захихикал.

— Мой господин… — продолжила Тятя и низко поклонилась. — Господина Като боятся мои служанки, они отказываются выходить в сад, когда видят его там. Да, он сбрил бороду и волосы… Но эта ужасная щетина… Так он стал выглядеть еще более устрашающим, особенно в полумраке коридоров. И… бедный Мицунари… Вы же знаете, что господин Като ненавидит его! Я понимаю, что он не посмеет его убить, но…

— Что «но», Тятя? Что — «но»? Чего ты от меня хочешь? Сколько я помню этих двоих — у одного лестницы слишком крутые, у другого на тренировках меч слишком острый и руки кривые. Мне что, заняться больше нечем, разнимать мальчишеские драки?

— Они уже давно не дети, мой господин…

— Тятя… — Хидэёси вновь внимательно посмотрел на нее, — скажи, разве для тебя Хирои не останется твоим маленьким сыночком, даже когда у него вырастут усы и борода? О, Хирои, подойди-ка к папочке!

Он поймал подбежавшего мальчика, схватил Тятю за прядь волос и приложил волосы к лицу малыша:

— Смотри, вот такая борода! И огромные усы! Чтобы враги боялись! Мы сядем на коня и поедем завоевывать мир! Ты хочешь весь мир, Хирои?

— Да! — радостно воскликнул мальчик и отчаянно замахал луком.

Хидэёси повернулся к Тяте и отпустил ее волосы. Тяжелая длинная прядь упала ей на грудь.

— Что для меня? Они и друг для друга все еще мальчишки, как и для тебя твоя маленькая сестренка. Но ты отличная мать, Тятя, просто великолепная!

— Благодарю вас, мой господин, — Тятя поклонилась.

— Да… — протянул Хидэёси, явно ее не слушая, — ты молодец… Придумала, как развести по разным комнатам подравшихся детей и никого не обидеть… Нужно одному дать конфету, а другому — игрушечную лошадку… Вот что… Киемаса твою жизнь спас, тебе его и благодарить, при чем тут я? Подаришь ему свой летний домик возле озера. Там и комнаты для слуг есть, для его разбойников — самое то.

— Что?! Но ваша светлость!

— Что? Отличный подарок. И сад там красивый, все как ты хотела.

Го нравилось в Осаке. Новый, чистый, словно умытый летними дождями, город сиял свежими красками подобно девице, готовящейся к свадьбе. И это как-то сближало Го с широкими ровными улицами, украшенными разноцветными полотнищами с причудливыми узорами: каждый владелец лавки будто старался превзойти соседей в яркости красок вывесок и витрин. И простор, такой нехарактерный для больших городов. Здесь почти не было пыли: дороги поливали владельцы домов и садов, из которых доносилось благоухание цветов и негромкий плеск фонтанов. Богатый город. В нем словно отсутствовали нищета и болезни. На пути Го попадались люди в добротных одеждах, паланкины сопровождали слуги и лишь изредка — воины, и по их пыльным ногам было видно, что они прибыли издалека. Безопасный город. Не знавший и, она надеялась, и не узнающий никогда ужасов войны. Мир. Сейчас наконец-то настал мир. И даже та война, что унесла жизнь ее супруга, тоже подошла к концу.

Го ненавидела войну едва ли не больше, чем ее сестра. Пусть Го и знала меньше, как той казалось, но это не смягчало горя потерь.

Го вздохнула. Скоро ли она сможет увидеть дочь? И как отнесется к девочке Хидэтада? Хотелось бы надеяться, что он полюбит ее. Как полюбил ее мать.

Девушка улыбнулась, вспоминая, какими глазами смотрел на нее юноша, когда она застала его, пробравшего ночью в окно второго этажа с цветком лотоса, с которого еще падали на пол капли воды, как, впрочем, и с волос неожиданного визитера. Хидэтада явно не предполагал, что его услышат, поэтому настолько смутился, что не смог вымолвить ни слова. И от юноши, когда-то поразившего ее своим красноречием, это молчание впечатлило больше, чем тысяча стихов. Настолько, что она согласилась, переодевшись, вылезти с ним из окна и прогуляться по ночному саду. Словно к ней снова вернулась беззаботная юность.

Была ли она у нее на самом деле?

Го прикрыла лицо рукавом и выглянула из паланкина: стены замка были уже совсем близко. Она прикинула в уме, все ли она купила, что собиралась, и пересчитала коробки. Да, вроде ничего не забыла. Было бы нехорошо явиться к госпоже Западных покоев без достойных подарков.

— Госпожа Го? Конечно же, заходите, моя милая, я с утра вас жду! — Нэнэ быстро поднялась с подушки и, протянув руки, взяла гостью за запястья. — Я сегодня приготовила особый чай, специально для женских бесед.

— О, я не знаю, как благодарить вас, госпожа Онэ!

— Нэнэ, давайте вы будете называть меня Нэнэ. Мы же не собираемся беседовать о государственных делах?

— Конечно, нет! — притворно возмутилась Го. — То, о чем я хочу побеседовать, гораздо важнее!

Нэнэ рассмеялась и снова опустилась на подушку, указав Го место напротив.

— Я принесла вам подарки, сладости, чтобы мои речи были слаще для вас, — Го взмахнула кистью, и ее служанки приблизились и выставили вперед коробки и шелковые мешочки.

— Как здорово! Очень кстати, я уже несколько дней не могу выбраться в город — это требует стольких приготовлений. Эх, как бы мне хотелось просто выйти из замка и пойти бродить по улицам в простом платье! Давайте скорее сюда конфеты! А я взамен угощу вас сладостями, которые готовлю сама.

Го поклонилась и открыла одну из коробок. Разноцветные леденцы в шкатулке казались драгоценностями.