Трилобит (СИ) - "Gore Seth". Страница 8

- Делай, что я говорю! - впервые Эвелин повысила на меня голос, - неважно, хочешь ты или нет, главное, что я хочу.

Я не узнавал свою спутницу. Казалось, с момента встречи с гадким следопытом ее будто подменили. Прежняя Эвелин нравилась мне больше, но я все еще любил ее и все еще боялся потерять, хотя и догадывался, что это неизбежно произойдет. Я сделал все так, как просила моя подруга, и опустился на колени позади нее. Она просунула руку между своих ног, нащупала мой член и медленно ввела его себе в задний проход. Не скажу, что я чувствовал себя комфортно – мой орган все время норовил выскочить из ее ануса, и для того, чтобы это не произошло, мне приходилось как можно ближе прижиматься к ее испачканным кровью и маслом ягодицам.

- Мне кончать прямо сюда? - спросил я.

- Да, но если ты кончишь сейчас, я тебя убью! Дай мне еще несколько минут.

Не уверен, что это была шутка. К счастью, тот факт, что я сегодня уже занимался с Эвелин оральным сексом, немного поспособствовал оттягиванию моего следующего оргазма. Ну и не надо забывать, что краем глаза я постоянно видел окровавленный труп гадкого следопыта, что тоже вносило свою лепту.

- Скажи, что я шлюха, - попросила моя партнерша.

- Зачем?

- Я хочу. Назови меня шлюхой и сучкой. Ну же!

- Ты шлюха и сучка, - пробормотал я.

- Громче! Говори это постоянно.

- Тышлюхаисучкатышлюхаисучкатышлюхаисучка.., - я не вникал в смысл слов, а просто делал, что она хотела.

А затем я кончил, и она, похоже, тоже. Обессиленные мы повалились рядом со вскрытым трупом и несколько минут лежали, не говоря друг другу ни слова. Я не чувствовал отвращения, скорее, какое-то опустошение и страх. Страх, что все, произошедшее в этот день, вдруг станет известно остальным людям, страх, что я навсегда потеряю Эвелин, страх, что я, наоборот, ее не потеряю, и мне придется дальше исполнять ее извращенные сексуальные капризы, страх, что прежняя романтическая девочка, читающая книги Генри Миллера, безвозвратно превратилась в одержимую бестию с горящими неестественным блеском глазами…

Мы окунулись в озеро, чтобы смыть кровь, а затем стали готовить могилу для гадкого следопыта. Это оказалось не слишком простым делом и заняло не меньше часа. В конце концов нам удалось докопаться до песчаного дна в одной из куч щебня и даже углубиться в него где-то на полметра. Вдвоем мы перетащили тело мальчишки на место его упокоения, положив туда также орудия убийства, пуговицы с рубашки и то, что осталось от его одежды. Пришлось также руками выскрести весь пропитанный кровью песок, чтобы не осталось никаких следов нашего преступления. Хотя, тогда я не рассматривал это, как преступление. Несчастный случай – да, но не преступление!

- Надо ему закрыть глаза, - сказал я.

Эвелин нашла пару плоских камешков и положила их прямо на закатившиеся глазные яблоки гадкого следопыта. После этого мы засыпали труп щебнем так, что куча приобрела свой первоначальный вид и ничем не отличалась от других окружающих ее груд камней. Несмотря на то, что трудились мы совершенно голые, внешний вид друг друга нас уже нисколько не возбуждал. Не стоит и говорить о том, что попадающиеся под руки окаменелости совершенно не привлекали нашего внимания.

Пришлось избавиться и от шалаша. Мы разбросали ветки подальше в лесу, после чего еще раз окунулись в озере и оделись. Сейчас карьер выглядел точно так же, как и несколько дней назад, когда мы только нашли его. Не осталось никаких следов чьего-то присутствия, только под одной из куч щебня лежал гадкий следопыт с разрезанным животом, камнями на глазах и с отсеченным членом, засунутым в его разинутый рот. Теперь это место принадлежало только ему, а мы здесь были чужаками.

На обратном пути меня, несмотря на жару, стало лихорадить. Я плохо соображал и молча шел, как в тумане, иногда спотыкаясь. Эвелин также не проронила ни слова. Она больше не смеялась, не болтала о всякой чепухе, а медленно плелась с похоронно-мрачным выражением лица. Да так, в общем-то и было – мы возвращались с похорон. Это были похороны не только гадкого следопыта, но и нашего с ней мирка, а также, как потом выяснилось, и всего нашего детства.

Мы не поцеловались на прощание, а молча разошлись по домам, даже не договорившись о планах на следующий день. Несмотря на то, что вечер еще только начинался, я сразу завалился спать и впал в какой-то горячечный бред. Всю ночь меня то знобило, то бросало в жар, а наутро хозяйка дома позвонила моему отцу, который сразу же примчался и отвез меня в город в больницу. У меня оказалась двусторонняя пневмония. За месяц, что я провел в госпитале, врачи искололи мне всю задницу антибиотиками, но, в конце концов болезнь пошла на спад. Когда меня выписали, от лета осталось всего ничего, и возвращаться в загородный коттедж, по мнению отца, уже не имело смысла. К тому же, даже несмотря на отсутствие температуры, я чувствовал сильную слабость и практически никуда не выходил из дома вплоть до начала школьных занятий.

Так закончилось мое детство.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. БЛАГОВЕЩЕНИЕ

Когда я лежал в бреду с воспалением легких, мне часто повторялся один и тот же кошмар. Нет, он не был связан с гадким следопытом. Я лицезрел совершенно обнаженную Эвелин, стоящую спиной ко мне. Затем она медленно поворачивалась, и я видел, что вся грудь и живот у нее окрашены в черный цвет и как бы покрыты каменным панцирем, а по бокам растут множество отростков-ресничек.

- Я твой трилобит, кладоискатель. Ты нашел меня, - слышал я ее голос. Реснички раскрывались в попытке обнять меня, после чего я просыпался, обливаясь холодным потом.

Когда ко мне вернулась способность разумно мыслить, я сначала долго анализировал случившиеся месяц назад события и в конце концов пришел к выводу, что я не мог их предотвратить. Занятый дракой, я не видел, как Эвелин взяла булыжник и ударила по голове гадкого следопыта. Точно также я не смог бы остановить ее от пронзания живота мальчишки палкой-копалкой – все произошло слишком быстро. Конечно, можно было не соглашаться на вскрытие трупа, но, как говорится, мертвецу уже все-равно. К тому же, скорее всего, моя спутница вспорола бы живот покойнику вне зависимости от моего участия в этой процедуре.

Мне совершенно не было жалко гадкого следопыта. Он действительно заслужил свою участь и теперь представлялся досадным препятствием, устранение которого привело к катастрофическим последствиям. Волновали опасения, что каким-то образом его труп будет найден, но, к счастью, этого не случилось. Один раз отец проронил, что слышал о пропаже какого-то мальчишки недалеко от арендованного нами загородного домика, который ушел в лес и не вернулся. Я прикинулся, что ничего не знаю об этом, и отец больше не затрагивал данную тему.

И еще я потерял всякий интерес к палеонтологии. Коллекция окаменелостей сначала была перенесена на антресоль, а где-то через полгода благополучно перекочевала на помойку. К радости моего отца я серьезно стал думать о том, чтобы после школы поступить в медицинский колледж и стать врачом.

Началась школа со своими проблемами и волнениями, которая не то, чтобы заглушила память о случившемся, но как-то незаметно отодвинула ее на второй план. Повторяющийся кошмар с Эвелин-трилобитом приходил все реже и реже, хотя и не сгинул окончательно. Гадкий следопыт приснился мне всего один раз. В этом кошмаре почему-то не было моей подруги, только я и противный жирный мальчишка.

- Если хочешь, чтобы я никому ничего не сказал, ты должен отсосать у меня, - говорил он своим гнусавым голосом.

Я соображал, что мне никак не следует убивать его заново, и собирался согласиться на его предложение, но внезапно замечал большое кровавое пятно на его шортах спереди.

- Ты опоздал, неудачник, я у себя сам отсосал, и теперь всем все расскажу, - кричал гадкий следопыт, выплевывая изо рта свой отрезанный член, из которого еще текла сперма. Затем он убегал, а я носился за ним по всему карьеру, безуспешно пытаясь поймать.