Трилобит (СИ) - "Gore Seth". Страница 7

- Мы должны отнести его к врачу, - произнес я.

- Зачем? - Эвелин посмотрела на меня, и я впервые увидел в ее глазах холодный злой огонек, который мне сразу очень не понравился, - чтобы он всем обо всем рассказал, в том числе и о том, кто его ударил?

- Его еще можно спасти, а если мы его оставим здесь в таком виде, он точно умрет.

- Мы его не будем оставлять здесь в таком виде, - медленно выговорила моя спутница, подбирая с земли валявшуюся там палку-копалку.

Прежде чем я успел что-то сделать, Эвелин размахнулась и изо всех сил воткнула заостренное древко прямо в самую середину жирного живота гадкого следопыта. Наверное, именно так в средние века убивали вампиров или тех, кого считали вампирами. Только моя подруга нанесла удар не в сердце, а чуть выше пупка. Раздался отвратительный чмокающий звук – палка пробила кожу и застряла где-то в глубине тела нашего поверженного врага. Я инстинктивно ожидал увидеть фонтан крови, но на удивление, ее было немного – всего несколько брызг. Мальчишка захрипел и задергался, из его открытого рта потекли тонкие красные струйки, после чего он затих, так и оставшись лежать с закатившимися глазами, разинутым ртом и торчащей из живота деревяшкой.

- Он умер, - тихо сказал я. На глаза наворачивались слезы, - ты убила его!

- Он заслужил этого, - ответила Эвелин. Она тяжело дышала, лицо было раскрасневшееся, а в глазах горел тот самый огонь, зажегшийся несколько минут назад.

- Наверное, надо сообщить в полицию, - предложил я, - скажем, что он сам ударился головой о камень и напоролся на палку.

- Не говори глупостей. Полицейские сразу просекут, как все было на самом деле, и нас посадят в тюрьму лет на двадцать. Ты этого хочешь?

Я отрицательно повертел головой. Сказать по правде, мне совсем не было жалко гадкого следопыта. Меня заполнял липкий жуткий страх от мысли о том, что истина всплывет, и я окажусь за решеткой по крайней мере за соучастие в убийстве. Ноги у меня подкосились, и я сел на песок, отвернувшись от трупа. Эвелин села рядом со мной и обняла меня.

- Нам надо похоронить его здесь и уничтожить все следы преступления, а также нашего пребывания, - произнесла моя подруга, - пусть это место станет все-таки его, он ведь так хотел этого!

После этих слов она вдруг истерически рассмеялась и хлопнула меня по плечу.

- Выше нос, кладоискатель! Все не так плохо, как кажется. Если мы все сделаем правильно, никто не найдет труп, и все решат, что гаденыш просто потерялся в лесу и где-то сдох. Нам надо разгрести одну из этих куч щебня, положить тело на самое дно и снова завалить камнями. Мы никогда и никому в жизни не должны рассказывать о случившемся. Понял, никому! Ни родным и близким, ни психологам, ни священникам во время исповеди - никому! Ты ведь не скажешь?

- Нет, конечно, - пробормотал я.

- Ну вот и хорошо. Я тоже не скажу.

Мы немного посидели, приходя в чувства. Постепенно я начал склоняться к мысли, что рассуждения моей спутницы вполне разумны, а случившееся с определенной натяжкой можно классифицировать, как несчастный случай. И еще – я был безумно влюблен в Эвелин и, наверное, сделал бы все, о чем она попросила.

Мы сходили в хижину и покурили, обойдясь без разглядывания фотографий.

- У меня есть предложение, кладоискатель, - задумчиво вымолвила моя соучастница, - боюсь, оно тебе придется не по душе, но я очень хочу это сделать. Другого такого шанса у нас не будет никогда.

Я вопросительно уставился на нее.

- Я всегда мечтала посмотреть, что находится внутри человека. У меня в рюкзаке есть нож, которым мы срезали ветки для шалаша. Следопыту уже все-равно, а мы можем прежде чем хоронить, вскрыть его тело, как это делают патологоанатомы.

Мне идея не понравилась. Все, что я сейчас желал, это поскорее избавиться от трупа убитого нами мальчишки. Видя мою нерешительность, Эвелин обняла меня и чмокнула в щеку.

- Ну, пожалуйста, кладоискатель. Ты же хотел стать врачом…

- Хорошо, - сдался я, - только это не должно занять слишком много времени.

- Да, конечно, - обрадовалась моя спутница, - мы управимся быстро, если ты мне поможешь. И еще – нам надо раздеться прежде, чем начинать вскрытие, чтобы не испачкать одежду в крови. Потом, когда похороним его, еще раз искупаемся в озере.

Мы снова разделись, и Эвелин взяла нож из заваленного остатками шалаша рюкзака. Пока она это делала, я собрал все валявшиеся на песке пуговицы и, пересчитав их, положил рядом с окровавленным булыжником, чтобы потом похоронить вместе с телом. Когда я посмотрел на свою подругу, то невольно поразился ее облику. Глаза горели неестественным огнем, зажатый в руке нож сверкал на солнце, а соски грудей стояли, как тогда, после нашего занятия оральным сексом. Я понял, что она возбуждена от того, что мы собирались сделать, и мысль об этом стала возбуждать меня тоже.

Подойдя к трупу, Эвелин первым делом разрезала ножом шорты и трусы гадкого следопыта, расстелив их на песке в качестве своеобразной подстилки.

- Пусть впитывают кровь, - пояснила она.

Теперь тело лежало перед нами на сбившейся под спиной рубашке и раскроенных шортах совершенно обнаженное. Из раны в животе стекала кровь, но в целом ее было не очень много.

- Хочу произнести поминальную речь, - сказала моя спутница, - она будет краткой, но емкой. Всего час назад ты, гадкий следопыт, предлагал мне отсосать у тебя, но я предложу тебе кое-что получше – отсосать у самого себя!

Эвелин наклонилась, схватила рукой пенис мальчишки, оттянула, после чего несколькими взмахами ножа отсекла его и запихнула в разинутый рот покойника.

- Не надо было это делать, - укоризненно сказал я, - мы собрались вскрыть труп и посмотреть, что у него внутри, а не издеваться над ним.

- Я имела право поступить так. В конце концов, это мне, а не тебе он предлагал отсосать у него!

Не найдя, что ответить, я вытащил палку из живота гадкого следопыта. Как выяснилось, именно она сдерживала кровь, теперь хлынувшую из раны ручьем. Сжимая нож окровавленными руками, Эвелин сделала глубокий длинный разрез от зияющей дырки над пупком до паховой области, после чего обеими руками развела края рассеченной плоти с толстым слоем жира в стороны.

Нашим взорам предстали внутренности мальчишки, в основном кишки и часть пробитого древком желудка. Мне было любопытно, но не слишком приятно смотреть на них. Хотелось побыстрее все закончить и избавиться от трупа. Моя спутница, наоборот, буквально воткнулась взглядом в развороченный живот гадкого следопыта, часто дыша и будто оцепенев. Я потрогал ее за руку.

- Эй, что с тобой?

Эвелин сверкнула совершенно безумными глазами и произнесла:

- Извини, кладоискатель, я хочу еще кое-что сделать. Наверное, это из разряда противоестественных вещей, но я просто не могу сдержаться. Можешь смотреть на меня, я не возражаю.

Она зачерпнула ладонью немного крови и, встав над распростертым телом, чуть согнув ноги, смочила ей свою промежность, после чего начала тереть ее. Взгляд моей подруги окончательно застыл на окровавленном трупе, дыхание было, как будто у бегуна на длинную дистанцию, а из уст время от времени доносились тихие стоны. Мне захотелось отвернуться, но я не мог этого сделать, смотря, как зачарованный на мастурбирующую Эвелин и постепенно возбуждаясь сам. Так продолжалось минут пять. Почему-то мне казалось, что в конце из нее должно что-то политься, но Эвелин только странно всхлипнула и, опустившись на колени, наконец-то обратила внимание на меня, стоявшего с эрегированным пенисом.

- Подойди сюда, кладоискатель, - сказала она тихим голосом, - ты мне должен помочь.

- Как я тебе помогу?

- Ты еще не перемазался в крови. Открой мой рюкзак, достань оттуда бутерброд и сними с него все масло. Затем намажь им свой член.

- Но зачем?

- Я хочу, чтобы ты трахнул меня в попу.

- Я не уверен, что хочу этого, - я немного лукавил. Мое тело, конечно же хотело, но рассудок пытался возмущаться против такой идеи.