Охотник за смертью: Судьба - Грин Саймон. Страница 39

— Твоя позиция нам понятна, — прозвучал из гущи толпы голос Элайи Гутмана. — Но хотелось бы знать, какие практические шаги за ней последуют. Каких последствий следует ждать всем нам? Что ты, Джек Рэндом, хочешь предпринять в связи со всем изложенным? И что ты можешь сделать?

— То же самое, что сделал на Локи, — невозмутимо отозвался Джек. — Наказать виновных. Лишить жизни всех тех, кто несет ответственность за гнусное извращение моей мечты. Перебить всех лживых политиканов и деляг, заботящихся лишь о личных или групповых интересах, наплевав на нужды и чаяния народа. Истребить семьи, когтями продирающие себе путь к власти и привилегиям. Я убью всякого, кто отказывает народу в свободе, которую я ему обещал. И начну с собравшихся в этом зале. Конечно, мне ничего не стоило бы заложить здесь бомбу. Но я хочу бросить вызов каждому. И буду убивать каждого сам. Молитесь любому богу, который, по-вашему, может вас услышать.

Неожиданно он повернулся к Руби Джорни и нанес ей удар такой силы, что любой другой тут же упал бы замертво. Руби, обмякнув, опустилась на помост. Она еще дышала.

— Прости, Руби, — промолвил Рэндом, глядя на нее сверху вниз. — Я никак не мог допустить, чтобы ты вмешалась в ход событий.

— Господи Иисусе, — прошептал Тоби. — По-моему, он это серьезно. Ты как думаешь, Флинн?

— Пора прощаться с жизнью. А мне, если честно, хотелось бы пожить еще. Почему бы не поискать выход, чтобы унести ноги?

— Здесь только две двери, и обе заперты и опечатаны, — объявил Рэндом, повысив голос, чтобы перекрыть поднявшийся в толпе шум. Те из присутствующих, которые оказались ближе к выходам, уже бились в запертые, неподдающиеся двери. — Никто отсюда не выйдет. Пришла ваша смерть.

Он легко спрыгнул с помоста и мечом, словно по волшебству возникшим в его руке, нанес удар представителю клана Чоджиро, потянувшемуся было за спрятанным под одеждой дисраптером. Тяжелый стальной клинок обрушился сверху вниз, разрубив плоть и кости от плеча до самого сердца. Юноша пошатнулся, но не упал. Он рухнул лишь после того, как Рэндом вырвал клинок и в воздух взметнулся фонтан крови. Окружающие с пронзительными криками шарахнулись в стороны, но в зале было слишком тесно, и они лишь освободили Рэндому пространство для замаха. Следующий удар снес макушку члену Парламента: он рухнул на колени, а руки его вскинулись, будто пытаясь приладить на место оторванную половинку головы.

Люди отчаянно барабанили в двери, но крепкий дуб без труда выдерживал их напор. Почти все пришли без оружия: никто не предполагал, что политическое заявление может обернуться резней. Попытки вызвать стражу тоже были тщетны: Рэндом предусмотрительно отослал охранников подальше, придумав для них задания, с таким расчетом, чтобы к их возвращению все было кончено.

Мужчины и женщины умирали с пронзительными воплями. А Рэндом, словно волк, пробравшийся в овечью отару, пролагал в их плотных рядах кровавую дорогу. Он по-прежнему улыбался, но теперь эта улыбка больше походила на хищный оскал, а глаза горели, как адское пламя. Тех немногих, кто имел при себе мечи или лучеметы, выталкивали ему навстречу. Но никто из них не смог замедлить его смертоносное продвижение. Рэндом был нечеловечески быстр и силен. Руби, единственная из всех, кто мог противостоять ему, лежала на помосте без чувств. Кровавые брызги летели во все стороны: меч Джека косил охваченных паникой людей, как косит серп жнеца колосья на тучной ниве. Тоби Шрек и Флинн оказались прямо на его пути, и сердце Шрека сдавила ледяная рука ужаса. Но Рэндом спокойно кивнул ему и сказал:

— Будь правдив, репортер, и можешь ничего не бояться. То же передай и Флинну: я ничего против него не имею.

С этими словами Рэндом продолжил свою кровавую работу. Он обрушился на Дэниэла Вульфа. Молодой человек, крикнув сестре, чтобы она спряталась ему за спину, выхватил клинок. Вульфы никуда не ходили без оружия.

— Убей его! Убей его, Дэнни! — истерически завизжала Стефания.

Дэниэлу удалось невозможное: он подряд отразил два удара Рэндома. Но противостоять сверхчеловеческой силе, дарованной Лабиринтом, не смог и он. Рэндом выбил у него меч. А когда Дэниэл прыгнул, пытаясь схватить врага за горло, Рэндом пронзил его насквозь, так, что острие вышло из спины. От жуткой боли Дэниэл зажмурился, но не проронил и стона. Вырвав клинок из тела жертвы, Рэндом занес его над Стефанией, но Дэниэл успел прикрыть ее своим телом. Рэндом наносил ему удар за ударом, как спятивший дровосек. Дэниэл, изрубленный, истекающий кровью, медленно пятился, продолжая заслонять сестру. Наконец Рэндом сделал выпад такой чудовищной силы, что его меч погрузился в тело противника по крестовину и, прошив его насквозь, поразил и Стефанию. Она издала пронзительный вопль и захлебнулась хлынувшей горлом кровью. Рэндом высвободил клинок. Дэниэл издал слабый стон и обернулся, чтобы заключить умирающую сестру в последние объятия. Пожав плечами, Рэндом продолжил свое дело.

Клоны, экстрасенсы, политики и аристократы падали один за другим: очень скоро, чтобы добраться до еще живых, ему пришлось переступать или перепрыгивать через трупы. Больше всего тел нагромоздилось перед двумя запертыми дверями. Теперь кто-то кричал и молотил в них с другой стороны, но толку от этого не было. Рэндом весь вымок от крови, но только от чужой. Он ничуточки не запыхался, его рука, сжимавшая меч, совершенно не устала. Ему казалось, что он может заниматься этим вечно.

На мгновение он прервал кровавую жатву и огляделся в поисках новой жертвы. Вожаки экстрасенсов, Закованный Боров-Великан и Дева Озера, исчезли, как только началась резня. Но Рэндом не придавал этому значения. Деться из помещения им было некуда, а под какой личиной их прикончить, ему было совершенно безразлично. Зато предводительница клонов Евангелина Шрек оставалась на виду. Когда Рэндом двинулся к ней, дорогу ему преградил Неизвестный клон, уверенно державший клинок. На губах Рэндома мелькнула улыбка: маска не могла помешать ему распознать человека, прошедшего Лабиринт.

— Хорошо, что ты все-таки не умер, сынок, — промолвил он. — Я частенько гадал о том, как бы оно было, случись мне схватиться с тобой.

— Ты спятил, — спокойно заключил Финлей. — Это безумие.

— С тобой приятно поговорить, — отозвался Рэндом. — А ты, часом, не вспомнишь, сколько аристократов и политиканов прикончил во время восстания сам? Помнится, все подпольные сообщества считали тебя самым умелым и жестоким убийцей. Стоило им указать тебе на кого-то, и этого человека можно было считать покойником. И пожалуйста, не говори мне, будто ты убивал людей скрепя сердце, против своего желания.

— То было совсем другое дело. Я сражался за идею.

— А я, по-твоему, чем сейчас занимаюсь? — печально покачал головой Рэндом. — Вот ведь незадача: казалось бы, кто, как не ты, должен правильно понять мои побуждения и цели.

— Да нет у тебя никакой цели. Это просто всплеск ярости старого бойца, бунтующего ради самого бунта. Имей в виду, убить ее я тебе не дам.

— Сынок, ты не сможешь меня остановить. Рэндом поднял меч, но вдруг Евангелина выскочила из-за спины Финлея и встала между ними.

— Ну уж нет! — воскликнула она. — Будь я проклята, если позволю вам поубивать друг друга! В дни восстания мы сражались бок о бок, за одно и то же дело.

— Вы изменили делу, за которое боролись, — заявил Рэндом. — А я хочу исправить причиненное зло. Поэтому все виновные должны умереть.

— Между прочим, — пылко возразила Евангелина, — мы никаких сделок с семьями не заключали. В отличие от тебя. Где, спрашивается, был ты, когда мы с Финлеем прорывались с боем в Логово Большого Червя, чтобы вызволить заточенных экстрасенсов? Мы никогда не прекращали отстаивать то, во что верили.

Рэндом смерил ее долгим взглядом. Финлей держал свой меч наготове.

— Ну что ж, — промолвил наконец Рэндом, — может быть, в чем-то ты и права. Ладно, живи. Но если ты не приведешь в порядок законодательство о клонах, мы встретимся снова. Он кивнул Финлею: — В другой раз, сынок.