Охотник за смертью: Судьба - Грин Саймон. Страница 97

Или почти всех. Внезапно Кит Саммерайл, следовавший за обходившей зал королевской четой на таком расстоянии, чтобы не бросаться в глаза, увидел в толпе одно очень памятное ему лицо. Выждав и удостоверившись, что король с королевой пребывают под надежным присмотром Джейн Вороны и Неизвестного клона, он стал проталкиваться сквозь толпу, чтобы перехватить заинтересовавшую его персону. Теперь этот человек, получивший новое имя и титул, звался сэром Слейтоном дю Буа. Но Кит встречался с ним на Виримонде, где он был управляющим «Оплотом» Дэвида Охотника за Смертью. Как управляющий, он принес клятву верности Дэвиду, однако предал своего господина, когда на его планету вторглись войска лорда Драма. Гнусная измена привела к падению «Оплота», и Дэвид умер на руках своего друга Саммерайла. О чем тот не забывал никогда.

Катаклизмы, потрясшие Империю во время восстания, сбили Кита со следа и позволили предателю затеряться. Но Малютка Смерть не прекращал своих поисков. В конце концов он выяснил, что Лайонстон наградила бывшего управляющего новым именем и незначительным титулом, а когда узнал о предстоящем торжестве, решил, что этот выскочка и сноб непременно раздобудет себе приглашение. Никого не тянет в высшее общество так сильно, как бывших лакеев, предавших своих господ.

Саммерайл, возникнув, словно ниоткуда, перед Слейтоном, с холодным удовлетворением отметил, как с лица бывшего управляющего схлынула краска.

— Привет, — спокойно произнес Малютка Смерть. — Давно мы с тобой не виделись.

— Ты не посмеешь меня тронуть, — пролепетал сэр Слейтон дю Буа. — Я живу теперь совсем другой жизнью. У меня есть друзья в высшем обществе. Связи. Высокопоставленные покровители.

— Мне известно, кто ты и что ты собой представляешь, — сказал Кит Саммерайл. — А вот я теперь являюсь Верховным Воином Империи, на которого самим королем возложена обязанность выявлять и карать изменников. Идем со мной, подлый предатель.

Со стороны могло показаться, что один человек дружески опустил другому руку на плечо. Но железные пальцы Саммерайла нажали на болевую точку. Бледный, закусивший губу сэр Слейтон, даже не пытаясь сопротивляться, покорно двинулся, куда его повели, в сторону кухонь и подсобных помещений. Некоторые посматривали на них с удивлением, но вопросов не задавали.

Чуть ли не швырнув своего пленника в кухонную подсобку, Саммерайл прикрыл позади себя дверь. Кухонная челядь, побросав все дела, бросилась врассыпную: Малютку Смерть знали все. Бывший управляющий попятился, по-ребячьи потирая болевшее плечо.

— У меня хорошая должность. Я многое могу для тебя сделать. Хочешь денег? Я дам тебе много денег, ты станешь богатым человеком. Я могу…

— А мертвых воскрешать ты умеешь? — спросил Кит.

— Что?..

— Я так и думал. Ничего другого, что могло бы меня заинтересовать, у тебя нет. Я долго ждал этого момента, предатель.

Сэр Слейтон дю Буа повернулся и попытался убежать, но был схвачен, не успев сделать и нескольких шагов. Малютка Смерть подтащил бывшего управляющего к наполненному до краев чану с пуншем и окунул его голову в хмельной напиток. Слейтон дергался и брыкался, но хватка Саммерайла была железной. Слуги и поварята наблюдали эту картину с безопасного расстояния и, разумеется, даже не думали вмешиваться. Бывший управляющий испустил дух не сразу, но Кит никуда не спешил. Когда предатель затих и к поверхности чана перестали подниматься пузырьки, Кит, для верности окунув его поглубже, с мягкой улыбкой выпустил из рук безжизненное тело.

Труп упал на пол. Рот его был разинут, глаза выпучены, а в легких плескался самый дорогой пунш.

— За тебя, Дэвид, — тихо произнес Кит. — За тебя, друг мой.

В это самое время в зале Парламента кардиналу Брендану сообщили, что с ним хочет встретиться сестра милосердия, доставившая срочное послание от святой Беатрис. Кардинала это известие несказанно обрадовало. Он был рад любому предлогу, чтобы убраться с глаз долой, покуда Саммерайл куда-то отлучился. Но радоваться прелату пришлось недолго: улыбающаяся молодая монахиня, пригласив его в одну из пустующих совещательных комнат, заперла за ним дверь и с отменной ловкостью вонзила ему между ребер весьма внушительный кинжал. Брендан, не успев даже пикнуть, осел на пол и непроизвольно попытался зажать рану обеими руками, словно хотел удержать вытекающую вместе с кровью жизнь. Напоследок он увидел улыбающееся лицо Валентина Вульфа, возникшее на месте исчезнувшей маскировочной голограммы.

Как только кардинал умер, Валентин, тихонько рассмеявшись, перенастроил камеру на своем плече и принял его облик. Первая попытка подобраться к царственной чете ему не удалась. Проклятые эльфы, невзирая на все слезные мольбы монахини, не подпустили ее к королю и королеве во время церемонии. Но уж теперь-то его не остановит никто: что может быть естественнее, чем желание церковного иерарха, только что обвенчавшего короля с королевой, поздравить их еще и с коронацией, присовокупив к поздравлению пастырское благословение. А благословение будет что надо: один выстрел дисраптера, одно располосованное горло, и конец всему этому дурацкому торжеству. Никто не успеет ничего предпринять. А вот настоящее веселье, настоящий праздник начнется для него потом.

Оставив труп Брендана на полу, Валентин покинул комнату и быстро зашагал сквозь толпу, выискивая счастливую пару. Он попался на инстинкт, словно учуявшая кровь акула. Его голографическая маскировка была безупречна. Никто к нему не приглядывался. Сердце его забилось сильнее: он уже приблизился к королю и королеве, и те, ничего не подозревая, с улыбками повернулись ему навстречу. Приметив оператора «Имперских новостей», Валентин властным жестом подозвал его. Он хотел, чтобы то, что сейчас произойдет, случилось на глазах всей Империи.

Ответив кардиналу быстрым кивком, Флинн поспешил вперед, чтобы занять самую удобную позицию. Проблема, однако, заключалась в том, что наведенная на священнослужителя камера опять зафиксировала непонятное поле. Такое же, какое чуть раньше он заметил вокруг молодой монахини. Оператор выругался про себя, подумав, что эту чертову камеру, наверное, придется разобрать. Надо же выяснить, с чего это новейший, дорогущий прибор начал так глючить. Хорошо еще, что никакого искажения сигнала на выходе не происходило, иначе в его ухе уже звучали бы ругательства Тоби Шрека.

Флинн снова уставился в окуляр: поле, несомненно, имело место. Но откуда оно могло взяться, оставалось загадкой.

Ни на что особо не надеясь, он вызвал меню справки, ввел запрос о природе поля и окончательно растерялся… Камера сообщила, что наиболее вероятной причиной оптического феномена может быть голографическая иллюзия. Оторвавшись от окуляра, Флинн воззрился на короля с королевой. Он с ужасом понял, что рядом с ними нет ни одного эльфа. И Флинн сделал то единственное, что оставалось в данной ситуации. Истошно заорав, он изо всех сил запустил камерой в голографическую иллюзию. По счастливой случайности его рабочее орудие угодило как раз в укрепленную на плече кардинала камеру и сбило ее. Едва прибор утратил контакт с пользователем, как маскировка исчезла. Перед изумленными взорами предстал Валентин Вульф. С алыми губами, безумным взором, мечом в одной руке и дисраптером в другой.

Люди с криками отшатнулись. Валентин, встрепенувшись, огляделся: он не сразу понял, что произошло. Со всех сторон спешили эльфы. Роберт мгновенно обнажил свой парадный меч и прикрыл собой Констанцию. Валентин, тихонько рассмеявшись, поднял дисраптер. Роберт не дрогнул, продолжая прикрывать жену собственным телом. Эльфы, продиравшиеся сквозь плотную толпу, наносили по Валентину ментальные удары. Но усиленный наркотиками мозг Валентина оказался достаточно мощным, чтобы дезориентировать их. Так что эти атаки не достигли цели. Вульф наставил дисраптер на Роберта.

— Всем оставаться на своих местах, — четко произнес он, и эльфы неохотно остановились. Валентин посмотрел на Роберта лихорадочно блестящими глазами и облизал губы.