Долг и верность (СИ) - "Малефисенна". Страница 4

Незаметно — стараясь не думать о боли от таких ударов — я проверил тело на наличие меток, но натыкался только на грубые и глубокие шрамы. Если что и было на спине, теперь остались только бесчисленные свежие полосы, осторожно зашитые твердой рукой.

Мне нужно было перевернуть его на бок: клеймо некоторых домов и рудников ставили на ребрах или груди. Осторожно обхватив плечи, я потянул на себя и чуть не вскрикнул от неожиданности. Пришлось зажать рукой рот. Не может быть! Мне показалось! Показалось? Я присел на корточки и дрожащей рукой убрал с его лица длинные черные волосы. Много лет прошло, я мог просто ошибиться.

— Ариэн. Нет. Не может быть, — кажется, сердце и вправду пропустило удар. А потом внутрь вторгся страх. Если кто-то узнает… — Но живой. Ар…

И страх ушел. Эйфория — вот, что я почувствовал, когда смог совладать с эмоциями. Ариэн Витириис. Единокровный брат Императора.

Ариэн

Я все еще жив. Этот не сразу осознанный факт не принес радость или гнев. Почему-то сейчас я воспринял его как должное. Кто-то требовательно тряс меня за плечи. Или что-то: я не был уверен. Риизу раскошелился на врача? Нет, все не могло быть так просто.

Раны болели, но не так сильно, как отбитые внутренности: словно внутри копошился рой пчел. Даже не возвращаясь в реальность, я знал, что не смогу пошевелиться без боли. Будто моя кровь все еще перечерчивала поясницу, капая на песок. Утекала вместе с жизненной энергией.

Кто-то выдернул меня из рук милосердной Смерти и точно не дождется за это благодарности. Я стиснул зубы — во сне или наяву — и попытался разлепить веки. Свет не бил в глаза, плечи почти не болели — значит, уже не эшафот. Отвязали, чтобы не умер раньше положенного времени.

Закрыв глаза, я попытался собраться с силами. Надеюсь, тело Маркуса предано забвению, а не осталось в колодках под ненавистным солнцем. Он давно заслужил покой. Он, а не я.

Очередной сильный толчок заставил меня подпрыгнуть и очнуться от тяжелого полусна. Не рабский барак и не лазарет, куда нас волокли только полумертвыми: закрытая простая повозка. Я постарался не шевелиться, если кто за мной следит. Но, кажется, рядом никого не было: я слышал только топот копыт и стук колес.

Шевелиться и вправду было невыносимо больно, будто содрали несколько лоскутов кожи и присыпали солью. Но сейчас у меня был шанс залечить раны. Может, единственный такой шанс. Медленно повернувшись на бок, я подтянул к груди ноги и прикрыл ладонью пока не видимое клеймо у виска. Силы хватало только на что-то одно.

Кожу зажгло, и я ощутил под пальцами ее уродство. На скованных цепью руках проступили наспех выжженные раскаленным железом символы. Сила — та небольшая ее часть, которую я еще мог использовать по глупости своих палачей — отхлынула от лица и рук и рассредоточилась по телу, пытаясь быстрее снять боль. Я с тревогой взглянул на обезображенные запястья: всего несколько дюймов, довершивших унизительные шрамы, и я бы навсегда утратил связь с Природой. И сейчас через эту мизерную брешь, обтекая незамкнутое кольцо символов, медленно просачивалась сила. На смену боли пришло легкое покалывание и онемение.

Давно мне не приходилось так рисковать: сохранить унизительную метку на лице невидимой было намного важнее, раз я принял решение выжить. И мне посчастливилось иметь возможность выбирать… если вспомнить всех Темных, чья сила после начала охоты оказалась полностью заперта в оболочке ее носителя. И всех остальных, кого не пощадил император. Мне вправду повезло больше.

Я рискнул сесть и свесить голые ноги к полу. До конца выпрямиться так и не получилось — кожу спины крепко стягивали наложенные кем-то швы — но, по крайней мере, я был в сознании. Остановив регенерацию, вновь сконцентрировал силы на шрамах от ожогов и удостоверился, что они пропали. До сих пор помню адскую боль, когда именем Светлой магии их… рисовали на моей коже. А казалось, что на душе.

Злая ирония. Природа иногда награждала достойные семьи силой. Чтобы могли защитить наши земли и нашу Империю. Как говорили Жрецы, одни должны были нести жизнь, другие — останавливать смерть. Что же… Стоило предвидеть, чем закончится демонстрация превосходства между двумя противоположным силами, текущими в родственной крови.

Через силу забытые воспоминания принесли только боль. Сейчас они ничего не изменят и не помогут. Важно было только настоящее. Я проморгался и оценивающе оглядел тело, прислушался к ощущениям. Запястья тяжелили массивные оковы. Досадно… Что еще? Идти смогу, встать на колени — тоже, осталось понять, что от меня потребуется, когда кто-то решит сдвинуть плотные шторы повозки.

Но пока никого не было. Я приник к щели между кабиной и дверью, пытаясь поймать обрывки разговоров. Голоса были незнакомые и тихие, я не чувствовал в них хмельных или насмехающихся ноток: не надзиратели и не городская стража. Я не мог разобрать и трети слов, но был уверен, что они говорят обо мне.

Повозка снизила скорость. Если я хотел действовать, сейчас или никогда. Но чертовы мысли уносили меня совсем не туда, где мне нужно было быть. Куда идти, если мне удастся сбежать? О чем я думал перед смертью? Хотел покоя, это помню. И мести. Кто бы дал мне такую возможность… Скорее, это желание за долгие годы стало призраком, за которого мне никогда не ухватиться. Что тогда?.. Сбежать к вольным народам за горные хребты?

«А тебе действительно удастся сбежать?» — иронично спросил чей-то забытый уже голос. Пробовал. Много раз пробовал, о чем можно было догадаться по одному взгляду на мое тело. Только несколько часов назад я думал, что в это время мое окровавленное тело бросят к хищникам: хоронить рабов в Минами не принято. Но в отличие от Маркуса, я еще был жив.

Конвой остановился, впереди послышалось приказное: «П-п-пр-р!». Я пригнулся, вытянув вперед руки. Повезло, что дверца была одна. Вопреки моим ожиданиям, никто не дернулся проверить мое состояние. Несколько долгих минут кроме ржания лошадей и бешеного стука сердца не было ни звука, а потом воздух рассек громкий раскатистый свист.

Эвели

Мысли настойчиво гудели и мешали сосредоточиться. Все-таки можно поздравить прокуратора: ему удалось вывести меня из равновесия последним разговором о судьбе выжившего гладиатора. Надо было сделать так, как пришло в голову в первую очередь: найти похожего по телосложению раба и выдать ему труп. Лишь бы не услышать его деликатное предложение составить мне компанию на ночь, пока мой новоиспеченный фаворит после наказания не способен подняться на ноги. Конечно, мне не удалось убедить его в том, что гладиатор просто приглянулся взбалмошной девице, которую я пыталась сыграть. Нет, совсем не мой типаж. Так что предложение навести порядок от имени Императора осталось в силе. Досадно, но я не спешила называть это поражением: если Жрецы смогут установить и доказать связь между двумя силами, понадобится найти и других. И в этом вопросе прокуратор — человек едва ли заменимый. Он это понял и ловко поставил меня перед фактом. Если бы он только знал, что я могу с ним сделать, получив полномочия от Императора. Хватило бы получаса, чтобы сбить с него спесь. Но он намеренно показывал, что — несмотря на мою способность читать мысли и воспоминания — ни капли меня не боится и точно ни во что не ставит.

Было и другое предчувствие: будто он знал ту часть моего прошлого, которая была известна только Тайной службе. Ни за что не поверю, что он слепо метил в небо, а попал в Луну. Но сейчас не было времени выяснять подробности.

Вот только в дороге вместо того, чтобы пытаться понять, как Темному удалось отнять мою энергию и скрыть от чужих глаз Метки, я до побелевших костяшек сжимала поводья. Вспоминая давно минувшие дни. За семь лет они почти стерлись из памяти: прежняя жизнь, прежний мир, мои глупые амбиции и подростковая наивность, за которую я заплатила сполна.

Кажется, Стрела тоже чувствовала мое смятение и, послушно склонив голову, цокала копытами по каменистой почве. Дорога по степи была длинной, изнурительной. На многие мили впереди и позади — низкая пожухлая трава, по которой медленно раскатывались тени облаков. Скорее бы выбраться из этой чертовой пустоши к лесам. И в столицу.