Под солнцем цвета киновари (СИ) - Софиенко Владимир Геннадьевич. Страница 18

У халач-виника не было ни желания, ни свободного времени смотреть, как будут пороть мошенника.

Он проделал нелегкий путь и, чтобы снять дорожную пыль и напряжение утомительного дня, направился в баню, расположенную в ста шагах к востоку от рынка.

Ему не пришлось долго ждать. Зная привычки своего господина, слуги предусмотрительно накалили камни докрасна. Банный зал, приготовленный для великого человека Ушмаля, ничем не отличался от других. Как в любой другой бане, здесь имелись только две скамьи.

Сидя на одной из них, наблюдая, как выплеснутая на камни вода превращалась в пар, Тутуль-Шив размышлял, как сильно он рисковал, прибыв в Чичен-Ицу. Эта мысль не покидала его с первого дня пути в столицу страны Чен. Через отверстия в стене, предназначенные для охлаждения воздуха, до халач-виника долетели звуки возни и резкие окрики команд, играющих в пока-ток. Неподалеку от бань находился малый тлачтли — стадион для игры в мяч. Легионеры этой популярнейшей игры тренировались для завтрашних выступлений. «Для кого-то из них она станет последней, — подумал правитель страны Пуук. — По крайней мере, правила этой игры игрокам известны. А вот по каким правилам и на чьей стороне играет Чак Шиб Чак? — халач-виника тяжело вздохнул. — В конце концов, в любых состязаниях побеждает сильнейший», — урезонил он себя, отгоняя мрачные мысли. Зачерпнув глиняным кувшином воды, он разом вылил ее на камни и, прислонившись к горячей стене, стал ждать обжигающей волны, которая смоет все его треволнения и усталость, накопленные за последние дни.

Несмотря на позднее время, Тутуль-Шив не мог уснуть. Борясь с охватившим его соблазном, он, сидя на краю своего ложа, вертел в руках зуб ягуара. В последний раз он прибегал к магическому порошку из амулета перед походом на армию Ош-гуля. И снова, как и в прошлый раз, халач-виника стоял перед сложным выбором.

Он чувствовал, как с каждым разом после употребления этого зелья над ним увеличивалась власть Кукульцина, но с другой стороны, ему было необходимо знать замыслы врагов, именно от этого зависела теперь его жизнь.

«Подожду до окончания праздника», — наконец решил он. Тутуль-Шиву вдруг стало не по себе от ощущения того, что за ним кто-то наблюдает. Его взгляд упал на клетку с попугаем. Нахохлившись, крепко держась за перекладину, притихшая птица неотступно следила за своим новым хозяином. Будто устыдившись, что его поймали за этим занятием, попугай, спрятав под крыло голову, мирно уснул.

Все следующее утро Тутуль-Шив провел в окружении именитых гостей и щедрого хозяина. Чак Шиб Чак сердечно принял своего племянника. Поздравил с недавно одержанной победой и преподнес ценные дары. Как и полагалось в таких случаях, Тутуль-Шив принял подарки и, как подобает великому правителю, сдержанно поблагодарил своего дядю.

— В свою очередь и я хотел бы выразить признательность великому человеку Чичен-Ицы. На праздник Нового огня со мной прибыло восемьсот пленников, которые в числе многих других дерзнули напасть на Ушмаль.

Каждый из них принес на себе дары страны Пуук.

— Это поистине королевский подарок, — Чак Шиб Чак не смог сдержать довольной улыбки. Тутуль-Шив украдкой отметил, что его престарелый дядя никак не отреагировал на неприкрытую угрозу соискателям земель страны Пуук. — Достойную смену подготовил себе мой покойный брат великий Ах-Суйток-Шив. Ты напоминаешь мне его — грозный воин и щедрый правитель. И в знак особого расположения к Стране низких холмов и тебе лично позволь преподнести вот эту вещицу, — Чак Шиб Чак достал ту самую бабочку из золотого сада правителей страны Оз, что халач-виника когда-то видел у Хун Йууан Чака. Теперь в свою очередь приятно удивился Тутуль-Шив.

— В Землях фазана и оленя таких бабочек только две.

Одна из них теперь принадлежит тебе.

Тутуль-Шив еле сдерживал переполнявшие его чувства.

Он ехал сюда, не совсем уверенный в том, что сможет вернуться назад. А теперь он видел, как глубоко заблуждался.

Свой последний подарок он припас именно для такого случая. Тутуль-Шив подал знак, и в роскошно обставленную залу, где Чак Шиб Чак принимал гостей, внесли несколько торговых лодок, выдолбленных из цельного бревна. Лодки были наполнены водой. На дне каждой из них, сонно перебирая плавниками и неторопливо, словно нехотя хлопая жабрами, стояла рыба, некоторые экземпляры которой достигали до трех локтей в длину.

— Эту рыбу боги окрасили в цвет утренней зари. Ее специально доставили к твоему столу, великий человек Чичен-Ицы.

— Ты не забыл моей слабости к этой рыбе, Тутуль-Шив! — Глаза старого воина увлажнились. Не в силах совладать с охватившим его волнением, он встал с трона и крепко обнял своего племянника. Повернувшись к присутствующим, Чак Шиб Чак заявил:

— Сегодня по жилам наших богов будет течь кровь врагов моего племянника, правителя страны Пуук и великого человека Ушмаля! Затем я всех приглашаю посмотреть за игрой в пок-а-ток. В честь великого праздника и славной победы Ах-Суйток-Тутуль-Шива сегодня со своими командами выступят два непревзойденных мастера этого состязания Хун-Ахпу и Шбаланке, названные так в честь героев-победителей правителей Шибальбы [22]. — И тихо, чтобы было слышно только Тутуль-Шиву, добавил: — Во время этой игры нам будет что обсудить с тобой у Говорящих камней.

— Я тоже думал об этом, — ответил халач-виника и с излишней поспешностью добавил: — В подтверждение нашей дружбы позволь сегодня не отдавать богам кровь пленников, что я привел с собой.

Правитель страны Чен удивленно вскинул брови, но все же кивнул в знак согласия.

— Что ж, воля твоя. У нас достаточно своих рабов.

После жертвоприношений настало время ритуальной игры в мяч. Слава о главном стадионе столицы простиралась далеко за пределы государства. Большой тлачтли Чичен-Ицы был грандиозным сооружением, не имеющим себе равных в Земле фазана и оленя. Как и прочие тлачтли, он состоял из трех прямоугольников.

По обеим сторонам центрального прямоугольника над панелями в пять локтей высотой возвышались еще почти на пятнадцать локтей массивные громады восточной и западной трибун. Высокие трибуны надежно защищали зрителей от неосторожно пущенного литого каучукового мяча, которым сражались игроки. Именно сражались, так как мяч летел с такой силой, что мог убить зазевавшегося или нерасторопного игрока. С двух других сторон — северной и южной, к центральному прямоугольнику примыкали два поменьше. Они были ограничены каменными стенами. В центре каждой из них стоял небольшой храм с банной комнатой. После ритуального омовения команды выходили на поле для решительной схватки. Игроки каждой из этих команд были готовы смыть кровью свое поражение.

Чак Шиб Чак и Тутуль-Шив наблюдали за игрой из храма Оселотов, специально построенного на восточной трибуне для халач-виника Чичен-Ицы. Это было великолепное сооружение, украшенное барельефами и скульптурами, изображавшими героические сцены победоносного прошлого правителей страны Чен.

Его пирамидальное основание являлось южной частью трибуны. Напротив него находился другой, более скромный по размерам и росписям, храм для чилама Чичен-Ицы, Хапай Канна. Удобно расположившись возле темно-бурого камня с аккуратно выдолбленной серединой, Тутуль-Шив стал ждать, когда начнутся переговоры с правителем могущественного Майяпана, с небольшим опозданием прибывшего на праздник сегодня утром. Наконец под бой тункулей и рев труб на поле вышли игроки обеих команд. Это были настоящие атлеты. Их мускулистые, умащенные благовонными маслами натренированные тела жрецы крепко стянули стегаными щитками и кожаными набедренными повязками. Смолкли трубы. В ожидании начала состязания замер стадион. В лучах полуденного солнца было видно, как налились бронзовые мускулы игроков, готовых вступить в решительную схватку за право обладать мячом. Взяв в руки каучуковый мяч, Хапай Канна в окружении одетых во все белое жрецов торжественно прошествовал по трибуне до середины площадки, где в кладку западной и восточной трибун на высоте двенадцати локтей были вделаны каменные кольца в виде свернутого пернатого змея. Внизу в ожидании игры, после того как жрец скинет мяч, застыли игроки обеих команд. Именно в одном из этих колец должен был побывать мяч. Тутуль-Шив не понаслышке знал, насколько трудная задача стояла перед игроками. Нужно было иметь не просто силу и проворство, чтобы выпущенный с огромной силой мяч почти с человеческую голову не травмировал игрока, но и точно, выверенно бить локтями, коленями либо бедром, чтобы протиснуть мяч сквозь узкое кольцо на сторону противника.