Под солнцем цвета киновари (СИ) - Софиенко Владимир Геннадьевич. Страница 20

— Великий Ах-Суйток-Тутуль-Шив, повелитель страны Пуук, мои солдаты заметили большое войско на выходе из города, — в упавшем ниц солдате халач-виника узнал того самого ал холпопа, предупредившего его в сельве о появлении врага.

— Кто они?

— Воины Майяпана. Я слышал, как они говорили о могущественном карлике. Завтра во главе своего войска он прибудет к стенам Чичен-Ицы.

— Если ты ошибся, ты пожалеешь о том, что родился на этот свет. Как ведет себя враг, скрыты ли его позиции?

— Они не ждут вашего появления, справедливейший Ах-Суйток-Тутуль-Шив, — ал холпоп выглядел испуганно, но голос его был тверд. — На том холме находятся передовые отряды противника.

Тутуль-Шив посмотрел на возвышенность в тысячи шагах от себя. Он хорошо знал эти места. За холмом тянулась узкая полоса открытой местности, граничащей с сельвой. Если овладеть этой высотой, можно занять неплохую позицию. К тому времени, когда сюда прибудет войско охотников, им достанутся лишь труппы их союзников. Тутуль-Шив обернулся к Кумиль-Ах-Попу:

— Возьмешь тридцать у-какиль-катун [23]. Тремя группами они окружат передовое охранение на холме и, соблюдая полную тишину, перебьют всех до единого. Мы пойдем следом.

Впервые Кумиль-Ах-Поп осмелился посмотреть в глаза своему господину. Удивление и смущение выражал его взгляд.

— Повелитель Времени, жены уже давно испекли тортилльи для своих мужей. Прикажете напасть на рассвете?

— Выступать немедленно, — халач-виника говорил столь категорично, что генерал понял: скажи он против хоть одно слово, и сам поплатится жизнью. Уже не первый раз вассалы Тутуль-Шива сталкивались с тем, как попирали их вековые традиции. Знал об этом сейчас и халач-виника, распорядившись атаковать врага в ночное время. Но как еще он мог поступить? Тутуль-Шив чувствовал, что мир, к укладу которого он также привык, неотвратимо меняется. Войны, которые велись раньше только ради захвата пленных, стали более кровавыми, бессмысленными. Все реже крестьяне, набранные в ополчение, возвращались к своим семьям, чтобы возделывать поля, все дальше в поисках наживы уводила их тропа войны от своих домов. Дорога богов лишь утвердила халач-виника в том, что грядут великие перемены и тот, кто первым сможет принять их, будет править миром. Однако Тутуль-Шив был одинок в своих взглядах. В глазах своих подданных он не только созидал новый мир, но и разрушал вековой уклад, сея смуту в душах людей.

Схватка была короткой. Выждав, пока женщины, кормившие передовое охранение Майяпана, спустятся в базовый лагерь, а солдаты, ничего не подозревая, устроятся на ночлег, воины Ушмаля, словно вихрь, налетели на вражеские позиции…

Солдаты Тутуль-Шива, стекавшиеся небольшими группами к руинам старого дворца, теперь открыто, организованными колоннами поднимались на холм. Сам халач-виника, заслав во вражий стан ах-шак-катун, думал, что же предпринять дальше. Лагерь Хунак Кееля был разбит в стороне от сакбеооб, и дорога на Ушмаль была открыта, но грозный правитель страны Пуук даже не помышлял о позорном бегстве. Он вернется в город своих предков триумфатором, разбив войско вероломного правителя Майяпана. Тутуль-Шив понимал, что сейчас как никогда удобно напасть на стан неприятеля. Ведь враг не предполагал о противнике у себя под боком, тем более о ночном штурме лагеря. С другой стороны, халач-виника не мог не видеть растущего недовольства среди своего воинства. Слишком часто он заставлял солдат действовать наперекор обычаям предков. И, словно в подтверждение его мрачных мыслей, как и в канун сражения с Ош-гулем, где-то в лесной чаще застонала моан — вестница злого рока. К Тутуль-Шиву приблизился Кумиль-Ах-Поп.

— Повелитель, скоро прибудут последние из воинов.

Мы ждем ваших указаний.

Тутуль-Шив колебался, но тут откуда-то из темноты до него донеслась взволнованная приглушенная речь и чьи-то торопливые шаги. В свет его палантина ворвался солдат. Его плечо было наспех перевязано, а пальцы крепко сжимали рукоять окровавленной палицы. Солдат пал ниц.

— Великий повелитель страны Пуук, позвольте говорить недостойному вашего взгляда.

— Говори.

— Ваш уход из Чичен-Ицы уже не секрет. Сюда идут воины, много воинов. Они на всех улицах священного города. Из нашего отряда мне одному удалось вырваться.

— Кто они? Как им удалось незамеченными войти в город?

— Охотники. Они появились ниоткуда. Их ведет карлик.

— Где же воины страны Чен, или они вступили в сговор с охотниками?

— Хунак Кеель предал великого человека Чичен-Ицы. Он пленил его у западного колодца. Халач-виника страны Чен в руках у диких людей.

— И поэтому одна из сильнейших армий Земель фазана и оленя сдалась этому лживому порождению Болон-Тику, псу преисподней Ош-гулю?! — Тутуль-Шив вскочил. Он был в ярости. — Отвечай, так ли это?

— Да, мой повелитель, это так.

Недоумение солдата еще сильнее взбесило Тутуль-Шива. Всем своим видом он будто говорил: «Ведь так было всегда. Для победы в сражении было достаточно пленить халач-виника неприятеля». Ну уж нет, с ним, великим человеком Ушмаля, этого не случится!

— Что ты скажешь на это, Кумиль-Ах-Поп? — обратил он свое перекошенное от гнева лицо к генералу. — Ошгуль не будет дожидаться рассвета.

— Мы ждем указаний, повелитель Времени.

И, словно команда к действию, со стороны погруженного в темноту города раздались игра флейт и зазывный бой боевых тункулей. Воины Ушмаля спешно выстраивали свои боевые порядки, когда наблюдатели доложили, что в стане Майяпана тревога. Медлить было нельзя.

Когда под предводительством Тутуль-Шива наспех построенные воины ринулись на врага, из леса донеслось злобное уханье ненавистной моан…

Глава 6

Прошло десять кин с той поры, как из ловушки, расставленной Ош-гулем и его союзником Хунак Кеелем, вырвался Тутуль-Шив.

Это была хорошо продуманная и спланированная операция, в которой воинам Майяпана отводилась определенная роль. Что изначально планировали враги, Тутуль-Шив так и не узнал. Зато понял, что основательно спутал их замыслы, покинув город. Это было видно по тому, как спешно вошли в Чичен-Ицу охотники.

Но кто предупредил самого Ош-гуля о планах Тутуль-Шива, также оставалось загадкой. Поспешность, с которой выступил на врага халач-виника, стоила жизни трети его воинов уже на подступах к укреплениям Майяпана. Тутуль-Шиву удалось избежать позорного плена, но свой трон в Ушмале сохранить он уже не мог. Ополченцы из числа крестьян, оставшиеся в живых, бросили своего господина. Ведь это была война посланцев богов на Земле. Они выполнили свой долг перед великим человеком Ушмаля и теперь возвращались к своим семьям возделывать пашни. Так было всегда. Сменяли друг друга грозные владыки, предавались забвению некогда шумные города, но при любом правителе, во все времена оставался незыблемым вековой уклад, установленный великими богами. На все их воля.

На что теперь народу страны Пуук господин, утративший благосклонность богов? Ведь теперь он почти ничем не отличается от простых смертных. Халач-виника страны Пуук должен был погибнуть в этом сражении вместе со своими воинами или, попав в плен, отдать свою кровь богам. Не пристало великому правителю и воину бегать по лесам, словно трусу. Нет ничего прекраснее для воина, чем смерть в бою, когда ты еще молод и полон сил, и нет хуже смерти от старости, когда, утратив вкус к жизни и женщинам, твое больное тщедушное тело становится бременем для всего твоего рода. Так думали крестьяне, возвращаясь в свои деревни.

Эти мысли терзали и Тутуль-Шива. Он не боялся смерти и был готов принять ее, но только не от руки ненавистного карлика. Он вырвет сердце из груди ненавистного колдуна и восстановит свое славное имя, ради этого он готов на любые испытания. Но готовы ли на лишения его воины? Станут ли они слепо подчиняться своему господину, утратившему в их глазах свой божественный блеск? Минуя селения, под прикрытием девственных лесов Тутуль-Шив с преданными гвардейцами из ордена Орла тайными тропами пробирался на запад, туда, где, по слухам, еще оставались верные ему города Кабаху, Сайи и Лабна. С их поддержкой он надеялся вернуть себе трон. Скитание в непроходимых, кишащих ядовитыми гадами джунглях обессилило и без того малочисленный отряд Тутуль-Шива. Охота на птиц из духовых трубок не приносила особого успеха, крупный зверь не попадался, а ставить хитроумные ловушки и ждать, когда в них угодит какая-нибудь живность, было слишком опасно — буквально по пятам за ними шли воины Ош-гуля. Никакие хитрости или ловушки, которые расставляли гвардейцы халач-виника, не могли сбить со следа врага. Оставленные в засадах солдаты или посланные вперед ах-шак-катун никогда не возвращались.