Истинная для эльфа (СИ) - Вилар Ольга. Страница 35

— А где же?.. Как жаль, кажется, Мэй потерял свой аквамарин.

Глава 29

Мэй.

Невероятная лёгкость во всем теле! И, при этом, оно гибкое, сильное и полностью подчиняется его контролю! Мэй мог перемещался в пустом пространстве в любую сторону, с любой скоростью! Это лучше, чем крылья, определенно! Нужно рассказать Висту!..

А кто это, Вист, кстати? Неважно. Не имеет значения. Он тут же забыл странное имя, тенью мелькнувшее в памяти.

Важно лишь одно: нужно двигаться вперед! Его там ждут! И от нетерпения дрожит каждая жилка! Он рвется вперед и вверх! Туда, к свету! Да! Свет!!

Мэй зажмурился. А когда открыл глаза громко расхохотался в голос, от радости, как ребенок! Впрочем… он и стал ребенком! Со счастливой улыбкой и удивлением рассматривал свое маленькое, детское тело, одетое в легкое, летящее, эльфийское одеяние, штаны и тунику. Мэй стоял по колено в мягкой траве, босиком, щурясь под лучами яркого света дневной звезды! Длинные белоснежные волосы заплетены в изящную, сложную косу, часть прядей выпущена и развивается под порывами теплого ветерка.

Быстро осмотрелся. Он на лугу. Кругом запахи разнотравья и цветов. Совсем рядом с ним лесная опушка. И оттуда начинается приветливая узкая тропинка. Ноги сами понесли его по ней.

Мэй бежал по лесной тропинке вприпрыжку, размахивая руками, останавливался, оборачивался, рассматривал окружающие его деревья, чувствовал древнюю сильную энергетику. И пил её, впитывал всей душой. Иногда сходил с тропы и, не в силах сдержаться, обнимал ствол дерева, приникал к щекой к теплой, шершавой, дружелюбной коре. И словно рождался заново. Оживал. Очищался.

Закрыв глаза, слушал шум леса, деликатный и ровный, успокаивающий и излечивающий. Благодарил дерево, шептал одними губами слова на эльфийском. Глупый, он думал, что давно забыл этот древний язык. А теперь знания сами всплывали из глубин памяти. И он смеялся. И снова бежал дальше.

Появилось чувство, что его ждут! Там, на другом конце этой тенистой тропинки!

Да, она вывела его на поляну, через которую протекал говорливый, прозрачный ручеек. А на берегу стоял небольшой, уютный домик, окруженный плодовыми деревьями и весь словно утонувший в разноцветных цветах!

Дверь открыта. На пороге стоит пожилая эльфийка, смеется и протягивает к нему руки! Глаза у нее бирюзовые, окруженные сеточкой добрых, веселых морщинок!

— Мальчик мой! Малыш Мэй! Беги скорее сюда!

И он бежит со всех ног, без сомнений! И с разбегу влетает в сильные, добрые, нежные объятия!

Его целуют, тормошат, со смехом и счастливыми слезами! И он тоже смеется! И плачет!

— Внучек мой любимый! Я дождалась тебя!

— Бабушка! Моя бабушка!..

Кассия.

Цербер вскинулся, бросился к Мэю. Сунул нос к его груди, разворошил одежду. И зло уставился на Кассию.

— Я не помню, — растерянно ответила она на невысказанный вопрос. — Кажется, последний раз я видела этот камень в госпитале. Правда, не помню.

Свирепый короткий рык. Пламя, метнувшееся в узких зрачках лютых шоколадных глаз.

— Сейчас, я постараюсь.

Кассия села рядом, на табурет. Зажмурилась. И добросовестно постаралась вызвать у себя последние воспоминания, связанные с аквамарином Мэя.

Та ночь. Когда он на руках утащил её с крыши. Щеки Кассии затеплели. Да, она помнила, на шее Мэя не было аквамарина. На нем вообще ничего не было. Её эльф был полностью обнажен. Вздохнула, постаралась отсоединиться от бередящих, возбуждающих воспоминаний. Чуть отмотала назад.

Вот Мэй вносит её в комнату. Опускает на кровать. Целует. Да, она не видела, но почувствовала, как крупный камень на его груди слегка царапнул её тонкую кожу. Потом, раздеваясь, Мэй его снял. Вместе с одеждой. Иначе никак. Она бы почувствовала. В их первую ночь на его шее тоже ничего не было!

А утром? Что было утром? Встали они поздно. Почему, она тоже помнила очень хорошо! Мэй потом влил ей магии, а то она спала на ходу! Так. Но это было уже после того, как она вышла из душа! В одном полотенце…

Он положил ей руки на грудь. А сам стоял перед ней, уже одетый. Нет. Не было на нем аквамарина. И под одеждой тоже не было! Он же её обнял. Она бы почувствовала! А затем? Кассия одевалась. А Мэй смотрел на неё из под своих длиннющих черных ресниц и снова обжигал взглядом! После этого они ушли на завтрак.

Вот оно что. Он забыл надеть аквамарин на шею! Отвлекся на неё. И камень остался в их комнате, в госпитале! Но почему он так важен? Цербер сильно встревожен!

— Мэй забыл его в госпитале, — открыв глаза, уверенно произнесла Кассия.

И тут Цербер словно взбесился! Он начал толкать её головой в сторону выхода, яростно взрыкивая!

— Вернуться? Привезти аквамарин?

На каждый вопрос следовал энергичный утвердительный кивок.

Кассия упала на колени, схватила демона за мохнатые плечи:

— Погоди! Почему это так важно? Это не просто камень, да? Это…артефакт? Ох… Для чего? Он помогает Мэю лечить? Нет? Это портал? Нет? Бережет его? Да? Цербер, он бережет его жизнь?? Боги…

Все встало на свои места. Злость Цербера, его отчаянное беспокойство. И понимание того, что путь до госпиталя займет слишком много времени. Это если скакать на коне. А если… Кассия машинально потянулась к своему резерву. Полон! Да, конечно. Мэй. Это всё благодаря ему.

И через несколько секунд из комнаты, на полной скорости, в отчаянном беге, стрелой вылетела маленькая серебристая волчица.

Мэй.

Он шел по лесу с дедом. Старый мудрый эльф тихо, по доброму посмеивался над его наивными вопросами. Но был необычайно терпелив. И объяснял все подробно, дотошно. Уверяя, что в лесу мелочей не бывает. Каждая травинка, каждый куст имеет свои особенности роста и свои лечебные свойства. Дед был травником. И маленький Мэй заслушивался его неторопливыми рассказами.

А потом они купались в озере. И сидели, обсыхая, на его берегу. Дед раскладывал на тряпице припасы, которые им собирала на прогулку бабушка. Все было необычайно вкусно! И Мэй чувствовал себя абсолютно счастливым!

Сколько он уже жил здесь? Неделю? Больше? Он давно потерял счет времени.

Однажды ночью Мэй проснулся. От леденящей мысли, которая пришла ему во сне. А ведь он никогда не видел ни бабушки, ни деда! Они давно умерли! Кажется, еще до его рождения! Но тут же на него снова навалилась сонливость. И глаза сами собой закрылись. А утром Мэй и не вспомнил ночное происшествие. Было слишком много интересных событий вокруг него!

Собирание кедровых шишек! Сколько было смеха, когда Мэй застрял на верхушке кедра! И дед, посмеиваясь, договаривался с местным медведем, чтобы тот помог его внуку спуститься!

А еще дед научил его правильно разговаривать с птицами! Это было здорово! Теперь мальчик мог самостоятельно послать вестника к бабушке, если они задерживались в лесу.

Они вместе варили зелья на травах. Под насмешливое ворчание бабушки, что дом опять пропах неизвестно чем!

Мэй помогал бабушке собирать яблоки в саду. А потом бабушка, лучась доброй улыбкой, кормила их с дедом вкуснейшим яблочным пирогом! И они смеялись, все вместе!

А еще бабушка показывала ему цветы! Оказывается, каждый из них имел свою ауру! И она зависела от настроения цветочной феи, которая посещала цветок. Бабушка познакомила его с феями. Им понравился вежливый, любознательный мальчик. И эти волшебные создания рассказали ему много интересного.

Но больше всего Мэй любил вечера. Чай, заваренный на травах. Домашнее печенье. И вечерние бабушкины сказки!

Он тихо лежал, укутавшись в одеяло, а бабушка, таинственно поблескивая глазами, словно открывала ему окошко в волшебный мир! Её сказки всегда были про приключения, добрые и жизнерадостные, с хорошим концом! Добро побеждало зло. Герой спасал красавицу принцессу. Работящий эльф смеялся над ленивым. Глупый медведь был обманут хитрой лисой, но смелый заяц его спасал.