Доктор 5 (СИ) - Афанасьев Семён. Страница 71

— Саня, я мог бы сейчас отморозиться и вообще сделать вид, что всё идёт, как надо. — Наконец начинает он, вылизав насухо ложку. — Но я не считаю лично тебя чужим человеком, потому не смог не зайти поговорить…

— Оценил, — киваю. — Тогда давайте разделим. Вопросы.

— Какие и на что? — напрягается Бахтин, сводя вместе брови.

— Давайте разделим вас, как прокурора, от вас-человека, с которым я общаюсь на личном уровне, — поясняю. — К вам, как к человеку, у меня нет ни единой претензии. Даже более того: я вижу, что вы решились на дополнительные риски для себя, которые бы не стали коллекционировать, если б не я.

— Ух ты! Приятно, что кто-то понимает, — Бахтин наклоняет голову к плечу. — Тогда договаривай и вторую часть.

— Вторую и третью… Я также вижу, что ради меня лично вы собираетесь задействовать и какие-то неафишируемые резервы, из тех, что работают ограниченное количество раз. «Пистолет с одним выстрелом», кажется…

— Роберт просветил? — с тщательно маскируемым удовольствием уточняет Бахтин.

— Он. Не сегодня, раньше, — киваю. — Но вот какая штука… Это были пункты один и два. Олег Николаевич, не обидьтесь сейчас, пожалуйста.

— Пугаешь, — тут же подбирается Бахтин. — Это сейчас будет третья часть?

— Она. Вы ещё и государственный чиновник большого масштаба, и служивый человек. Вот мои претензии к вам лежат исключительно в той, профессиональной части, — смеюсь, поскольку вытянувшееся лицо Бахтина сейчас нельзя наблюдать без смеха.

— Саня, у тебя всё в порядке? — осторожно уточняет Бахтин, внимательно хмуря брови. — Ты ничего не путаешь?..

— Вот то же самое мне сказал Ербол Калдыгулов, когда я ему изложил своё видение, — продолжаю улыбаться.

— И чем же я тебе, как прокурор, не угодил? — сомнения и удивление Бахтина можно намазывать на хлеб. Настолько они густы и осязаемы.

— Вы мыслите категориями прошлого века. Ну, если угодно, категориями прошедшего периода. И вот почему…

— … услышал тебя, — задумчиво произносит Бахтин в ответ по окончании моих пояснений. — Но не понятно, к чему ты прошлый век приплёл. Я в том веке лишь учился!.. теории. Жил-то, и на практике обкатывался, уже в этом!

— В каком году институт закончили?

— Девяносто седьмой, а что?

— А учебники когда написаны были? И преподаватели каких времён? Включая их методику и взгляды на вещи?

— Преподавателей молодых не было, факт, — соглашается Бахтин. — И учебники были тоже в возрасте. Учебник, Саня, не один год пишется и издаётся. Там на пятилетки счёт.

— Вот именно. Получается, вас учили по материалам, разработанным в лучшем случае в третьей четверти прошлого века. Сейчас другое время, Олег Николаевич. И за эти полстолетия, всё ушло очень далеко вперёд. Меня, как гражданина, не устраивают ваши методики принятия решений. И я сейчас не о вас лично, а о всём поколении. Пардон.

— Даже интересно, а что ты предлагаешь, — с места начинает веселиться Бахтин, оглядываясь по сторонам на предмет, что ещё можно съесть.

Из холодильника ставлю перед ним тазик с оливье, который он принимает с благодарным кивком, и в две минут поясняю на пальцах…

— Даже не знаю, что сказать, — Бахтин с ложкой завис над пустым тазиком из-под оливье. — Резко. Резко. Резко. — Он качает головой, повторяя одно и то же несколько раз.

Видимо, действительно впечатлило.

— Ну а теперь сравните с вашим понятийным аппаратом, — пожимаю плечами. — И даже не так. Сравните с тем, что лично вы считаете правильным в части мироустройства и государственного устройства.

— Да я не то чтоб что-то считал правильным или неправильным, — с досадой морщится Бахтин и тянется к одинокой пачке печенья на подоконнике. — Просто видишь, ты мыслишь, как аналитик-разработчик, вот. — Пачка печенья быстро вскрывается и печенья одно за другим начинают мелькать в руках Бахтина. — А я на это не затачивался, да. Я ж исполнитель. По шаблонам мышления, так сказать. Ты понимаешь?

— Разумеется, — киваю. — Я оперирую понятием «аналитический приём». Так вы ещё, Олег Николаевич, один из лучших. Ну, как по мне… я ж интернет читаю. И что люди в стране и о стране говорят, тоже слышу. Да и работаю не в вакууме.

— Ты решение принял? — резко меняет тему Бахтин.

— Да. Потому вам и сказал. Мало ли… Чтоб не было, как с тем Калдыгуловым: вроде, всю жизнь честно служил; делал, что говорят. А в итоге, оказался преступником, который всячески вынужден выкручиваться.

— Он не преступник, — чётко разделяет слова Бахтин. — Ведомственная компетенция в данном слу…

— Олег Николаевич, извините! — перебиваю. — Не интересно! У каждого — своя голова на плечах. Я и так вошёл в положение этого Калдыгулова, поелику возможно. Ещё неизвестно, кстати, что бы с ним было, останься он на той базе.

— Да что было бы, как раз понятно, — ёжится Бахтин. — Там до сих пор всё в разные стороны разлетается… Вояки ж всё всегда хранят, как придётся… Что-то, видимо, сдетонировало не там. А что-то другое с нарушением дистанции вплотную стояло. Ну и по цепочке… Ладно, — встряхивается он. — Я тебя услышал. Спасибо за понимание…

— Надеюсь то же самое сказать вам через некоторое время, — киваю в ответ, пожимая ему руку в прихожей.

— С моей стороны, всё в пределах правил, — прикрывает веки Бахтин. — Как бы, крамолы нет, пробуй. — Бахтин двигает подбородком, разминая шею и прислушиваясь к ощущениям. — Я, честно сказать, не готов вообще обсуждать твою тему. Не скажу, что всё и все только тебя, гениального, и ждут. Но с другой стороны… — он снова прислушивается к себе. — А почему бы и нет… Двадцать первый век, говоришь?.. посмотрим. На меня рассчитывай. Если ты в рамках закона, а противодействие будет, ну, сам понимаешь… маячь, — формулирует-таки завершающую мысль Бахтин, отправляясь вниз по лестнице и не вызывая лифта.

Закрыв дверь за Бахтиным, я иду делать то, что собирался ещё до прихода Юры: в списке контактов, разыскиваю свою бывшую одноклассницу Юлю.

Которая берёт трубку через буквально полторы секунды:

— О! Стесев! Приве-е-ет, неожиданно!..

Глава 36

(неточно). Нечитаный черновик. Утром свежим взглядом. Может, почикаю

— Юль, мне очень нужна твоя помощь, — падаю спиной на неожиданно широкую (для одного, сейчас) кровать в спальне, устраиваясь поудобнее. — Как ни смешно, но звоню по делу.

— А мужики всегда так, — доверительно сообщает в ответ Юля. — Ты не оригинален. Стесняюсь спросить, какого рода помощь тебе нужна? А то ты так резко исчез с экранов школьных мониторов, что не известно, чем помогать-то?

— Наш канал, «БУДЬ ЧЕМПИОНОМ», ещё жив?

— Живее всех живых, — хмыкает Юля. — Твоими молитвами. А что, зайти посмотреть слабо?

— Да согласен, можно было, — нехотя соглашаюсь с очевидным, не имея аргументов в своё оправдание.

— Мы же теперь и олимпиады с него освещаем, и новости. Ну, нашего поколения новости, городские, — уточняет она.

— А олимпиады что, не затихли? — удивляюсь. — Снова приятно. И неожиданно.

— Нет, не затихли. Идея тотализатора оказалось на редкость живучей, — тихо хихикает Юля, явно разговаривая рядом с родителями. — А среда родителей — достаточно современной. Итогом является позиция: «лучше пусть он за доллар в университете все выходные, чем не известно где, не известно на какую сумму в итоге».

— А что, теперь в универе это всё проводится? — продолжаю удивляться новостям далее по списку. — Блин, а вроде, так недавно всё было… Я думал, это будет на базе колледжей продолжаться. Тьху, лицеев, то есть.

— Знаешь сколько сейчас явка? — насмешливо отвечает бывшая одноклассница. — За двести душ. Каждый раз. На гуманитарные — до трёхсот в среднем. Судят давно студенты универа, на профессиональной основе. У них своя чуть не лига, судейская, с правилами, со своим кодексом и так далее. Плюс, спонсоры, из числа некоторых родителей, денег в «движение» подливают: были призы и по пятьсот баксов. За физику. А-а-а, вот ещё по линии физкультуры был чемпионат области по пожарному многоборью, на базе пожарного училища. Там спонсоры тоже по триста баксов выделили первым местам. Впрочем, там только пацаны бегали, нас там не было…