Пламенный лед (СИ) - Борискова Ольга. Страница 94

Максимилиан смотрел на нее и ничего не говорил. Лицо его стало совсем мрачным, меж бровей пролегла складка. Догадка была быстрой и откровенно-неприятной. Если все так, как он подумал, то его поведение этим вечером… Он сделал глубокий вдох, затем выдохнул.

- Ты меня боишься?

- Н-нет, - запинаясь, ответила Лиза. Посмотрела на него и тут же опять опустила голову. – Только когда ты дотронулся до меня… когда стал…

- Это после того… после Братиславы? – видя, что говорить об этом ей неловко, спросил Макс. По тому, как Лиза сжалась, он понял, что прав, и посмурнел еще больше. – Тебе было очень больно тогда?

- Да, - едва слышно сказала она. – И до этого, когда мы… когда ты…

- Прости. - Макс сгреб Лизу в охапку и прижался губами к ее голове.

Действительно, ничего удивительного в том, что она стала бояться. Он всегда делал ей больно, Макс и сам это знал. Между ними никогда не было ничего хорошего. В отношениях с женщинами он в жизни не позволял себе ничего подобного, а вот с Лизой… Он не раз корил себя за то, что случилось в Братиславе. Он изнасиловал ее. Грубо, жестко, ведомый первобытной яростью и жестокостью.

- И за то, что случилось сегодня, тоже. Если бы я знал… Лиз, я обещаю, что все будет хорошо. Я больше не сделаю тебе больно. Только не бойся меня.

- Угу. - Она потихоньку шмыгнула носом.

Ей было холодно, а руки Макса грели, от его тела исходило тепло, которого ей так не хватало. Она чувствовала себя совершенно опустошенной, в ней не осталось ни сил, ни желаний. Было все равно, что произойдет дальше.

Макс уложил Лизу на кровать и укрыл одеялом. Ему хотелось сделать что-то, что бы помогло ей прийти в себя, но никаких стоящих идей не было. Поэтому просто присел рядом и погладил ее по спине. Меньше всего он хотел чувствовать к Лизе Меркуловой нежность, но приходилось признать, что именно это он сейчас и чувствует. Еще он чувствовал сожаление, хотя это как раз беспокоило Макса куда меньше.

- Мне не все равно. - Он убрал руку, но все так же не сводил с Лизы глаз. Когда она повернула к нему голову, Макс повторил: - Мне не все равно. Тот аборт…

- Не надо. - Пальчики ее впились в край одеяла. Лиза натянула его выше, как будто хотела спрятаться. – Ничего не говори.

Макс поджал губы и посмотрел в сторону. Поднялся с кровати, выключил свет и вышел, оставив Лизу в одиночестве. По тому, какой болью наполнился ее голос при упоминании об аборте, он понял, что говорить об этом действительно не стоит. Он не хотел, чтобы она опять начала истерить, а это вполне могло случиться.

Вернувшись в свою комнату, он поднял с пола скомканное белое платье и аккуратно повесил его на спинку стула. От платья исходил приятный цитрусовый запах Лизиных духов, и он вспомнил, как дотрагивался до ее тела, касался губами кожи. Тело у Лизы было нежным и податливым, кожа гладкой и теплой, такой шелковистой, что у него перехватывало дыхание. Макс заставил себя выкинуть все эти мысли из головы. Лиза стала для него каким-то наваждением. Подумав, он решил принять прохладный душ. Он знал, что быстро уснуть ему не удастся. Он не врал Лизе: ему было действительно не все равно.

Москва, ноябрь 2010 года

За окном завывал ветер, ночь была темной. Лиза чувствовала, что эта темнота поглощает ее, затягивает, но страха она не испытывала. Она опять не спала. Лежала на спине, руки ее покоились на животе. Так странно… Еще совсем недавно она знала, что внутри нее жизнь, а теперь не было ничего. Вообще ничего. Тошноты по утрам, которая беспокоила ее на протяжении последних недель, тоже не было. И ее ребенка не было.

Тяжело вздохнув, Лиза погладила живот. Она никак не могла привыкнуть к этой пустоте. Слезы застилали глаза, стоило ей подумать о том, что ее ребенок уже никогда не родится, не будет жить. А она все думала и думала об этом, думала и думала… Крупные соленые капли стекали по вискам, прятались в светлых волосах.

Два дня она провела у брата. Тренер ни за что бы не отпустил ее просто так, но Сергей сказал, что хочет, чтобы сестра поприсутствовала на его тренировках. Честно говоря, ей было абсолютно все равно, что брат наплел Йохану, главное, что в итоге тот все-таки отпустил ее. О том, чтобы в самом деле ходить с Сергеем на каток, речи не шло. Весь следующий день после операции Лиза провела в постели. Утром брат ушел, и это принесло Лизе своеобразное облегчение. Она вдоволь наплакалась, надеясь, что вместе со слезами уйдет и боль. Но это было наивной утопией. Боль даже не притупилась, но вечером, когда Сергей вернулся, Лиза постаралась взять себя в руки.

- Ну как ты? – только и спросил тогда Сергей.

- Как-то, - безразлично отозвалась Лиза. Ей не хотелось говорить. В тот момент ей и дышать не очень-то хотелось.

На следующий день Сергей снова отправился на тренировку. Лиза же лежала и думала, мальчик бы был у нее или девочка. Она представляла малыша, похожего на Макса – такого же темноволосого и голубоглазого. В ее фантазиях мальчик называл ее мамой, тыкался губами ей в щеку и обнимал за шею.

Потом она вернулась в свою комнату в общежитии при школе. Она была этому рада, потому что теперь ночью оставалась одна. Она подолгу не могла уснуть, лежала и гладила живот, прося своего малыша простить ее и зная, что сама себя она не простит никогда.

Глава 36

Москва, июнь 2016 года

Утром Лиза чувствовала себя отвратительно. Голова болела до тошноты, а стоило сесть в постели, вообще начала кружиться. Лиза потерла правый висок и едва слышно застонала.

После того, как Макс ушел, она долго не могла уснуть. Не шевелясь, лежала и смотрела в пустоту. Сквозь не зашторенное окно в комнату проникал тусклый лунный свет, ветви деревьев, колышущиеся от ветра, отбрасывали кривые тени, похожие на щупальца чудовищ. В детстве Лизу всегда пугали эти тени, а этой ночью ей было все равно. Она знала, что это лишь игра света и ничего больше. Воображение… Раскрыв глаза, она смотрела в противоположную стену. Ее ребенок сейчас был бы уже совсем большим. Она, как и шесть лет назад, представила себе темноволосого голубоглазого мальчика. Любил бы он читать или играть в футбол? Может быть, рисовать? Или лепить из пластилина? Она бы рассказала ему о том, что до его рождения занималась фигурным катанием и даже выиграла чемпионат мира среди юниоров. Наверное бы рассказала… Может быть, он захотел бы, чтобы она отвела его на каток… А может, он просто любил бы гулять в парке, держа ее за руку. Она бы обязательно каждый день находила время на эти прогулки. Снова и снова она думала об этом с каким-то фанатичным мазохизмом, дорисовывая новые, новые и новые штрихи. Глаза наполнились слезами, потом слезы потекли по щекам, но Лиза и не подумала остановиться.

Подобные мысли всегда отдавались болью в сердце, и чем старше она становилась, тем большую осознанность обретала боль. Сейчас ей в какой-то мере было даже тяжелее, чем пять с половиной лет назад, пусть воспоминания и притупились, а боль перестала быть такой острой.

Лиза уткнулась носом в край одеяла и продолжала пытать себя. Она больше не клала руку на живот, но горечь от этого не стала меньше.

Макс зашел в комнату через несколько минут после того, как прозвенел будильник.

- Доброе утро.

- Я сейчас встану, - не отнимая руку от виска, сдавленно проговорила Лиза.

Выглядела она отвратительно: бледное лицо, опухшие веки, под глазами залегли темные круги. По ее внешнему виду и позе легко можно было догадаться, что и чувствует она себя далеко не лучшим образом. Макс не решился бы сказать, когда Лиза выглядела хуже – сейчас или в первый его визит к ней через несколько дней после операции.

Понимая, что так или иначе все равно нужно вставать, Лиза поднялась на ноги и сделала несколько шагов. От слабости и головной боли ее покачивало. Пока она сидела, боль еще хоть как-то можно было терпеть, теперь же стало совсем невыносимо. Тошнота усилилась, и Лиза прижала ладошку к губам.