Паук в янтаре (СИ) - Яблонцева Валерия. Страница 46

От этих мыслей становилось только хуже.

Я ощутила нарастающее внутри гнетущее беспокойство раньше, чем почувствовала приближение Паука. Он подошел почти бесшумно, вынырнув из примыкавшей к парадному залу боковой галереи. Одного мельком брошенного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: что-то было не так. Паук был бледен почти до серости, под глазами залегли темные круги, на лбу выступили капли пота. Казалось, будто в один момент он поддался смертельной болезни, и сейчас недуг пожирал его изнутри, отнимая последние силы.

— Янитта… — только и произнес он.

Стиснув мой локоть, он медленно потянул меня к выходу. Я едва успела выхватить из рук опешившего Бьерри конец собственной цепи и вложить в ладонь главного дознавателя, хотя понимала, что в маскараде уже не было никакого смысла. На мгновение наши руки соприкоснулись, и я почувствовала, что пальцы Паука подрагивали от напряжения.

Что-то в нем было совершенно неправильно.

— Что с вами?

Главный дознаватель не ответил.

Лабиринт коридоров вывел нас во внутренний дворик с отдельным спуском к каналу. На воде покачивалась одинокая узконосая лодочка. Из кустов, подернутых молодой светло-зеленой листвой, слышалось чирикание птиц. Вдали от дворцовой суеты было так безмятежно-спокойно… и это спокойствие совершенно не сочеталось с тем бешеным водоворотом магии, что закручивался вокруг главного дознавателя в смертельную воронку.

«Энергетический дисбаланс», — осознала я с пугающей ясностью.

Случалось, что магия выходила из-под контроля. Подобное часто происходило с артефакторами, особенно в детстве или юности под влиянием сильных эмоций. Именно поэтому рядом с молодыми магами всегда находились старшие родственники или специально нанятый наставник, способный сдержать выплеск непокорной силы, впитать его в себя, не позволив нанести серьезные повреждения окружению и окружающим.

Мне не раз приходилось становиться щитом для Дари, пока та не научилась сдерживать регулярные истерики. Мы скрывали их от отца и наставников, и мое тело до сих пор помнило, как чужая непокорная магия впивалась в него острыми иглами боли. Но Дарианна тогда была ребенком и ребенком не самым сильным. Паук же…

Судя по виду главного дознавателя, он был на пределе. Еще немного — и грянет взрыв, а с учетом того, какой невероятной мощью обладал наследник рода Эркьяни и как разрушительна была его южная магия… пострадать мог не только дворец, но и несколько прилегающих кварталов.

— Надо позвать кого-нибудь на помощь, — я обернулась в поисках Бьерри, но, похоже, законник сильно отстал и потерял нас из виду в переплетении дворцовых ходов. — Надо привести кого-нибудь. Сильного мага.

Паук поднял на меня больной, затуманенный взгляд.

— Кого?

— Отца, — предложила я, но тут же одернула себя, — нет, он болен… Дарианну? Старшего лорда Меньяри?

Я лихорадочно перебирала в памяти лордов и леди, которых успела увидеть сегодня на балу, сравнивая по уровню силы, но приходилось отбрасывать всех одного за другим. Не то, все не то…

Никому нельзя было довериться — связанные общим секретом, скованные общей целью, мы не могли позволить случайному человеку разрушить все. Отчаяние подступило к горлу. Я чувствовала: времени оставалось все меньше.

— Мы энергетически совместимы, — раздался над ухом тихий хриплый голос Паука. — Моя магия не причинит тебе вреда.

Я посмотрела на него, ошеломленная этими словами. Слишком непредсказуемо, слишком рискованно было полагаться на одну только совместимость. Долгих восемь лет я практически не имела дела с артефакторами, равными мне по силе. Я почти не помнила, как…

— Я заключенная, господин главный дознаватель. Мне запрещено использовать магию вне Бьянкини. Я…

И наша связь… Смешав энергии, мы рисковали многократно усилить ее. Превратить из слабого, легко сдерживаемого влечения в непреодолимую силу, с которой наши магии потянутся друг к другу, презрев все условности и преграды, разделявшие нас.

Резко развернувшись, Паук прижал меня к холодной каменной стене дворца, навалился всем телом. Казалось, он побелел еще сильнее, дрожь, сотрясавшая его тело, стала сильнее, дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые ввгбгзз зубы.

Он сдерживался из последних сил.

— Янитта, — выдохнул он, обрывая мои сбивчивые оправдания.

Было что-то в том, как Паук произнес мое имя. За пеленой боли, туманящей его сознание, сейчас уже физически ощутимой, я чувствовала нечто большее. Безграничное доверие, как и тогда, когда он попросил меня прикоснуться к нему, чтобы создать иллюзию слабости и порочности для убийцы. Вторгшись в его разум, исказив его мысли, я, должно быть, нарушила тонкий внутренний баланс, лишив Паука привычных механизмов контроля, а столкновение с Витторио усугубило это. Но он все равно продолжал верить, что я сумею помочь ему. Продолжал верить мне.

Наверное, именно в этот момент я решилась: я смогу. Удержу его магию, чего бы это ни стоило.

Глубоко вдохнув, как перед прыжком в холодный омут, я подняла взгляд, вспоминая все то, чему меня учил наставник, все то, что я привыкла делать для Дари. Схему, простую и бритвенно острую в своей простоте. Установить контакт, успокоить, удержать.

— Смотрите на меня, — раздельно, почти по слогам произнесла я. — Сосредоточьтесь.

Мне никак не удавалось поймать его блуждающий, невидящий взгляд. Потянувшись к нему, я заключила его лицо в свои ладони.

Пустота. Казалось, Паук был бесконечно далеко — искорка сознания едва тлела в охватившем его океане боли. Разрушительная магия рвалась наружу, сметая выстраиваемые на ее пути преграды, движимая лишь одной жаждой — свободы. Свободой от тела, ограничивающего ее, загоняющего в тесную клетку самоконтроля.

Но где-то там еще был он. Доминико Эркьяни.

— Господин главный дознаватель, сосредоточьтесь, — с нажимом повторила я. — Слушайте мой голос. Тянитесь ко мне. Я помогу. Слышите? Я помогу.

Темный смерч закручивался в тугую спираль в яростном стремлении вырваться наружу. Паук не слышал меня. Мир вне безумства магии в его теле перестал для него существовать.

– Господин главный дознаватель… Лорд Эркьяни!

Я торопливо плела серебристый кокон, окутывая нас защитным энергетическим контуром, но черные щупальца разрушительной южной магии не позволяли мне закончить, раз за разом пробивая дыры в тонком плетении. Мне нужно было достучаться до Паука. Он должен был меня услышать, вернуться в сознание хоть на миг, чтобы принять главное решение — довериться.

Нащупав его пальцы, я сжала их, стиснула изо всех сил, впервые отчаянно жалея, что не могу обратиться к ментальной магии, чтобы заглянуть в его сознание, отогнать раздирающий его темный смерч, заставить услышать меня.

— Доминико. Смотри на меня!

Он вздрогнул всем телом, моргнул.

— Доминико, — уже тише повторила я, неотрывно глядя в желто-карие глаза, на дне которых плескалась тьма. — Доминико…

— Яни…

Взгляд Паука, наконец, сфокусировался на мне, и я почувствовала, как энергетический смерч притих. Ненадолго, на пару ударов сердца, но именно их и не хватало, чтобы завершить защитный контур, серебристым коконом скрывая нас от остального мира.

На мгновение все застыло.

Затихли голоса, далекая музыка, стрекот ночных цикад, плеск воды в канале. Исчезло все, что окружало нас — темнота, разрываемая узкими лучами света, бьющего из дворцовых окон, внутренний дворик, жесткая каменная стена за моей спиной. Биение сердец.

Остались лишь наши энергии — тонкая, полупрозрачная серебристая сфера, внутри которой замер черный шторм.

— Давай, — одними губами шепнула я. — Сейчас можно. Я удержу.

И Паук отпустил контроль.

Взрыв был так силен, что на секунду мне показалось, что я не выдержу. Не удержу. Черная магия Эркьяни раздерет в клочья тонкую паутину белой магии Астерио, уничтожит нас, уничтожит город. Те бесконтрольные выплески энергии маленькой Дарианны, которые меня учили удерживать, показались лишь блеклой тенью разрушительной силы наследника Ниаретта. Но я не дрогнула.