Паук в янтаре (СИ) - Яблонцева Валерия. Страница 68

— Нико, — простонала я, впиваясь пальцами в его спину, обхватывая ногами, впуская его в себя на всю длину. — Ох…

И — словно энергетический всплеск — ярко и потрясающе сильно…

— Яни, — выдохнул он, взрываясь внутри меня.

Мы прижались друг к другу, тяжело дыша.

Ошеломленные. Счастливые. Любимые и любящие.

И магия — черный шторм, серебристое облако — переплелась вокруг нас в тонкое кружево паутины, невесомое, но удивительно прочное, связывая нас двоих воедино. Навечно.

Сколько бы мгновений нам ни осталось.

Я лежала на Нико, чувствуя, как мерно вздымается и опадает его грудь. Его пальцы лениво перебирали мои волосы. Он улыбался, легко и умиротворенно. В глубине желто-карих глаз плясали хитрые искорки.

— Я всегда знал, что внутри тебя полыхает истинный ниареттский огонь, — прошептал он, прихватывая губами мочку моего уха. — Но даже и представить не мог, что такой вулкан страсти будет не под силу остановить даже мне.

— Слышали бы тебя мои наставники, — хихикнула я, удивляясь собственной прямоте. — Они пришли бы в неподдельный ужас от подобного непотребства. Средь бела дня без предварительной договоренности…

Доминико обнял меня, крепко прижимая к своей груди.

– Α что, северные обычаи предполагают, что муж должен посещать спальню супруги исключительно в темное время суток, обязательно испросив ее согласия на визит? И — дай угадаю — не чаще двух раз в месяц в удачные для зачатия наследника дни?

— Конечно, — охотно подтвердила я. — И не забудь: просить нужно очень, очень вежливо и очень убедительно, чтобы у нее не нашлось повода отказаться.

— Вот так? — он потянулся ко мне, но я со смешком отстранилась, уворачиваясь от его поцелуев. — Поверь, я умею быть убедительным.

Он положил ладонь на мой затылок, и я сдалась, выдыхая в его горячие губы. Мне было легко и свободно, как никогда прежде. И сердце сжималось от щемящей нежности — так хорошо было лежать в объятиях Доминико, целовать его и говорить милые глупости, словно впереди у нас были годы и годы.

Вглядываясь в его расслабленное лицо, я старалась сохранить в памяти каждую черточку. Что бы ни случилось завтра, я хотела запомнить Нико таким, каким видела его сейчас. Красивым, притягательным. Моим.

Он посмотрел на меня. Завел за ухо выбившуюся светлую прядь.

— У тебя такое лицо, будто ты смотришь на умирающего, — уголки его губ приподнялись в насмешливой улыбке, но взгляд в один миг стал серьезным, взволнованным. — Что случилось? Что ты узнала от Меньяри?

Прикрыв глаза, я вздохнула. Возвращаться к реальности не хотелось, но она уже ждала меня здесь, за пределами кольца рук Доминико. Я и так получила от судьбы взаймы это краткое мгновение ничем не замутненного счастья.

— Все куда хуже, чем мы думали. Даже если все пойдет удачно, у нас не так много шансов поймать убийцу. Речь идет о менталисте, сильном менталисте, который неоднократно подчинял себе законников, лордов, других менталистов. И я… я прекрасно представляю себе его силу. Достаточно одного прикосновения, и… — я замолчала. Горло внезапно свело спазмом. Дрожащими пальцами я прикоснулась к его лицу, обвела контур скул и подбородка. Он чуть повернул голову и прикоснулся губами к моей ладони. — Нельзя защититься от ментального воздействия подобной силы, и никакие медальоны здесь не сработают. Убийца просто сотрет тебя. Его ненависть ко мне не имеет предела — он жаждет отнять все, что мне дорого… Одно прикосновение, и ты все забудешь, Нико. Меня, это все…

Я беспомощно уткнулась в его плечо, едва сдерживая слезы. В душе вновь всколыхнулась утихшая было боль, но Доминико не позволил мне поддаться отчаянию. Мягко отстранившись, он поймал мой взгляд. Отчего-то супруг казался совершенно спокойным, уверенным.

— Пожалуй, самое время тебе кое в чем признаться. Я и так с этим излишне затянул. Во-первых, — он привлек меня ближе и поцеловал так, что по телу прокатилась новая волна жара, — я люблю тебя, Яни. А во-вторых, тебе, наверное, интересно, что же на самом деле стало решающим доказательством против Витторио Меньяри, как мне удалось спровоцировать его на нападение и избежать непоправимого. Это…

И он рассказал мне свой главный секрет

Узконосые лодочки одна за другой скользили по воде. Покачиваясь на волнах, они неторопливо плыли вперед под полукружьями мостов, с которых свешивались вниз, точно занавес, разноцветные гирлянды, мимо заросших плющом стен и ниш с причудливыми цветами в высоких кадках. На концах тороннов горели путеводными огоньками крохотные магические светильники.

Гости собирались на представление.

От причала, увитого цветами и лентами, вела мощеная дорожка, освещенная расставленными по обеим сторонам горящими факелами. По случаю торжества сад украсили крохотными огоньками, и казалось, будто сотни светлячков опустились на траву, деревья и цветы. Мягкий сиреневый закат скрадывал резкие тени и приглушал краски, придавая всему вокруг мистический флер. Люди-тени медленно двигались по саду, словно исполняя роль в неведомой пьесе.

Дарианна в детстве очень любила театр.

Чета Меньяри встречала гостей у входа во дворец. Дарианна, как хозяйка бала, стояла чуть впереди, расточая обаятельные улыбки. Аурелио держался за ее спиной. Вопреки традициям, наряды супругов не были парными. Леди Меньяри была одета в цвета рода Астерио, блистая фамильным бело-золотым платьем с кристаллами-накопителями, лорд же отдал предпочтение изумрудного цвета камзолу с серебряной вышивкой.

Кукловод и его послушная марионетка.

Меня не покидало ощущение нереальности происходящего. В негромких разговорах, заученных улыбках и церемонных поклонах чувствовалась наигранность и фальшь. Казалось, что сейчас, в день летнего бала, единственного праздника, когда людям не было нужды прятать своих лиц, они еще сильнее стремились к обману, скрывая истину за непроницаемыми масками лживых улыбок.

В голове мелькнула отстраненная мысль, что Витторио Меньяри, пожалуй, оценил бы этот фарс по достоинству.

При виде нас Дарианна оживилась и помахала рукой.

— Яни! Доминико! Как я рада, что вы оба здесь. Мы уж было начали волноваться…

— Служба обязывает.

Верховный обвинитель коротко поклонился и, не тратя времени на бессмысленные расшаркивания, оставил нас. Дарианна повернулась ко мне.

— Доминико ужасный сухарь, ты не находишь? Бросить молодую жену одну на балу, — она скорчила обиженную гримаску, но в следующую секунду улыбка вновь вернулась на ее губы. — Одним словом, южане. Дикий народ. Но не волнуйся, сестренка, я не дам тебе заскучать.

Аурелио за ее спиной многообещающе улыбнулся.

— Конечно.

В саду я некоторое время провела среди гостей, отвечая на приветствия знакомых лордов и выслушивая пустые уверения в их безмерном почтении и уважении к молодой супруге верховного обвинителя. Приглашения на званые обеды, конные прогулки и загородные пикники сыпались одно за другим, и оставалось лишь удивляться, как быстро забылись и цепи, и черное платье заключенной.

Все это притворство вызывало глухую неприязнь и головную боль.

Доминико нигде не было видно.

— Янитта…

Я обернулась и поймала пристальный, тяжелый взгляд Αурелио. Лорд Меньяри стоял у живой изгороди лабиринта, сложив руки на груди. Увидев, что я заметила его и остановилась, он вздрогнул, словно очнувшись, и шагнул ближе. Вздохнул, будто набираясь решимости начать разговор, протянул ко мне руку. К счастью, в этот момент кто-то отвлек его, и он на секунду потерял меня из виду. Я быстро отступила в сторону, скрывшись за широкими спинами оживленно беседовавших гостей.

Он не последовал за мной.

Я выдохнула.

И тут мое внимание привлек заливистый женский смех, раздававшийся из глубины подсвеченного магическими огоньками лабиринта. Этот смех, нарочито звонкий и громкий, я не перепутала бы ни с каким другим. Стараясь издавать как можно меньше шума, я подошла ближе.