Истины нет (СИ) - Ефимкин Максим. Страница 43

Двое бросились внутрь, а Валлен круто повернулся, широким шагом пересек площадь и скрылся в невзрачном дощатом домике недалеко от конного двора.

Граф торопился, но вида не подавал и шаг коня не ускорял. Солнце уже освещало улицы, поднимаясь все выше и выше. Главное — успеть до отхода «Моржа». Вокруг не было обычного оживления, лишь лавочники да купцы таскали свои товары, готовясь к очередному шумному дню, поэтому двигаться по улочкам было легко, хотя будь тут тьма народу, как в полдень, Мирко и Керри уж постарались бы, чтобы господин не замедлился ни на миг.

— Господин, — шепнул Мирко, — за нами хвост. Отрезать?

— Нет, не стоит, — успокоил телохранителя лорзан, — пусть смотрит, так покойнее будет, ведь скрывать нам нечего.

Лицо Мирко исказилось в хищной улыбке.

На пристани уже было людно. Ругались лодочники, стараясь удержать в равновесии свои посудины, пока широкоплечие грузчики, цепляя крюками тюки, забрасывали их в лодки. То и дело раздавался свист плети, когда надсмотрщик какого-нибудь южного торговца оказывался недоволен действиями раба. Лорзан провел взглядом по причалу, выделив Эль Байота, с которым иногда вел дела, и направил коня к нему. Купец внимательно следил за погрузкой большой плоскодонной лодки, скорее всего последней, потому что товара рядом с ним на пристани было вовсе не много, а гребцы уже потирали весла и проверяли уключины. Вообще-то за погрузкой обычно наблюдает старший помощник или боцман, но Ун Углук не доверял помощникам, после того как приказал отрубить правую руку троим предыдущим. Неизменные стражи купца недобро глянули на вооруженных людей, приближающихся к их работодателю, но оружия не подняли: они также знали лорзана.

— Солнце в дом, достопочтенный Эль Байот, — приветствовал купца граф.

— Солнце в дом, — отозвался купец, натянуто улыбнувшись. — Граф, мне не нужны неприятности с городом, — сразу сказал он резким тоном, что сделало южный акцент еще более явным.

— Я не принес тебе их, — Энрих спрыгнул с коня и подошел ближе, взглядом отогнав стражу на почтительное расстояние, чтобы говорить с купцом без свидетелей.

Смуглые воины, стоя теперь не рядом с хозяином, а недалеко от Керри с Мирко, презрительно рассматривали вооруженную до зубов стражу Ирпийского рыцаря, словно разнообразие вооружения было недостойным. Те отвечали насмешливыми взглядами.

— У меня есть к тебе предложение, Углук, — снова заговорил граф, убедившись, что их не слышат. — Вот этот конь. Доставь его в Шинак.

— В Шинак? — подозрительно спросил Эль Байот. — Что-то часто меня просят доставить кого-то в Шинак. Вон вчера один просил и до сих пор не явился, а мы сейчас отходим.

— В этом и просьба, — продолжил лорзан. — Скоро ты снова придешь в этот порт, и я даю тебе слово рыцаря, что отпущу меха по цене, вдвое меньшей обычной, ежели выполнишь все, как я прошу.

— Посмотри вокруг! — злобно зашептал Ун Углук. — Ты думаешь, я слепой или блаженный? Тут соглядатаев и солдатни больше, чем прыщей на заднице бродяги. Как только тот, кого ищут, подойдет сюда, из всех нор повылазят…

— Он не придет сюда, — прервал его граф. — Я плачу тебе достаточной скидкой, всего лишь за услугу.

— Перевезти коня? — недоверчиво нахмурился Ун Углук.

— Да. И доставить его хозяина.

— Я уже сказал — не посажу его к себе на корабль…

— Никто не увидит, как он садится. А твоя команда, я уверен, ничего не знает о том, кого ищут. Для них он всего лишь живой груз, заплативший деньги и пожелавший взойти на корабль экстравагантным способом.

— И как это произойдет? — купец зычно прикрикнул на грузчиков, чтобы поторапливались, пока не начался прилив.

— Он уже, скорее всего, рядом с вами. Ждет. Так, скрываясь за валабом, он доплывет до вашего корабля, поднырнет, и с другого борта вы поднимете его на палубу. К сожалению, в лодке мало места для всего груза и для коня, но я куплю у тебя оставшийся тюк, а ты берешь это животное с собой. Высадишь гостя и его рысака, где он попросит. И никаких проблем с местными властями да навар со следующей партии меха.

— Легко говорить. А вот как тебя запытают?

— Рыцаря? — лорзан рассмеялся. — За то, что продал своего коня?

— Ну, хорошо, — помявшись, ответил Эль Байот и протянул графу тощий кошель. — Вот. Бери. Для отвода глаз — я купил у тебя коня. Я люблю скачки, всем известно.

— Ты не пожалеешь, Ун Углук.

— Надеюсь, — буркнул купец. — И надеюсь, что ты тоже не пожалеешь.

Быстро пожал протянутую руку и пошел давать нагоняй нерасторопным слугам, что никак не могли закончить погрузку.

— Что постали! Заканчивай грузить. Этот тюк кидайте здесь! — бранился он на всю пристань. — Забираем вон того коняку и отходим. Не успеем до прилива — лично протяну всех под килем.

Мирко и Керри удивленно глянули на хозяина, но тот взмахнул рукой: отдавайте. Хигло недовольно захрапел, но вдруг повел ушами, мотнул гривой и пошел следом за Байотом. Уверенно по сходням зашел в лодку, едва качнув ее, и замер, косо поглядывая на ритмично заработавшие весла и на рябь за бортом.

— Умница, — прошептал граф и вслух добавил: — Возвращаемся.

Керри придержал Седика, дав хозяину одним движением очутиться в седле, и они направились назад.

                                                                 *   *   *   *

Переждав под навесом кратковременный ливень, Кйорт незаметно перебрался под широкий причал из крепких бревен. Не ииклия, конечно, но уж точно лиственница. Хотя она гораздо сложнее в обработке и при долгом нахождении в воде тонет, что существенно снижает ее полезность и возможность сплава по рекам, но зато растет повсеместно и быстрее сосны или ели на аршин в год. А про ииклию, растущую куда медленнее, даже речь не идет. Однако лиственница обладает одним важным свойством: находясь постоянно в воде, она практически не гниет и при этом даже не нуждается в специальных пропитках. Поэтому плотины, причалы, опалубка у кораблей делались именно из нее.

Обычный корабельный мусор мерно покачивался под пристанью в тени и приятном холодке: солнце начинало припекать уже с самого утра. Кйорт снял одежду, оставшись в легкой рубахе и штанах. Сложно было это проделать, находясь по плечи в воде, но ходящий без видимых затруднений и шума справился. Нарезанные полоски ткани затолкал подальше в густые, липкие черно-зеленые водоросли, что обильно росли вкруг мокрых свай. Легкий запах гниения говорил, что через полгода эти тряпки превратятся в тлен, расползающийся в пальцах. Размотал с левого предплечья тонкую крепкую веревку и обвязал ей свернутые в тюк вещи — все, кроме оружия и дорожного пояса с флягой. Подтянул к себе давно запримеченный небольшой бочонок, болтающийся среди щепок, фруктовой кожуры и еще какого-то нетонущего мусора, — крепкий и вполне надежный, даже с плотной пробкой. Опутал его остатками веревки и привязал к тюку с одеждой. Бочонок чуть погрузился в воду, но не тонул, бойко подрагивая на мелкой волне, как карлик-силач, водрузивший себе на плечи баул прессованного хлопка. Кйорт достал пробку, которая никак не хотела покидать насиженное место и порядком распухла, но все-таки поддалась. Притопив бочонок одним краем, заполнил его. Вскоре бочонок и сверток скрылись под водой. Кйорт подождал, пока поклажа не погрузится на аршин, и вернул пробку на место, подбив ее для надежности плоским камнем. Теперь этот неуклюжий поплавок поддерживал вещи ходящего под водой. Кйорт довольно улыбнулся и принялся ждать.

По звуку он определял, что происходит. Вот подошла трехместная шлюпка, из которой высадился один пассажир и наказал его ждать. Потом отплыл тяжелый баркас с грузом второсортных кож. Причалила большая плоскодонка с дюжиной гребцов, побросали что-то грохочущее на причал, и лодка отбыла, хлопая веслами. Топот босых ног, и груз потащили на подъехавшую ранее телегу. Несколько лодок и валаб Эль Байота ходящий заметил мгновенно. Большая посудина с крашенными в желтый цвет бортами и черным дном. Весла с широкими лопастями и металлической оковкой, что мог позволить себе лишь состоятельный человек, остались лежать на волнах, не боясь выскользнуть из надежных уключин. Кйорт ждал. А погрузка уже началась. Ун Углук то и дело покрикивал на рабочих и прохаживался по пристани. Рыжее солнце уже почти не рисовало на спокойной глади дорожку, да и груза на причале становилось все меньше.